— Договоришься ты когда-нибудь, Вася, — строго заметил Самохин, — Отбуцкают тебя парни и правильно сделают. Я заступаться не буду.
— Не, — потянулся старшина, — Не отбуцкают. Им меня беречь положено.
— Ну-ну, — хмыкнул майор, — Кудайбергенов, где чай обещанный⁈
— Здеся, товарищ гвардии майор, — откуда-то из-за деревьев с парящей алюминиевой кружкой вынырнул маленький лопоухий и несуразно кривоногий казах с улыбкой на добром скуластом лице. При всей своей нескладности наводчиком он был отличным, благодаря чему и попал в отряд к Самохину. Ну и к происхождению не подкопаешься. Правда был у Айдара какой-то пиетет, даже, наверное, подобострастие, перед начальством, но тут скорее виной воспитание, что к старшим по возрасту или положению людям надо относиться с достаточным уважением.
— А мне чай⁈ — тут же возбудился Колыванов. Все-так в сыром весеннем лесу несмотря на ясную, солнечную погоду было прохладновато.
— Сам возьмешь, — стрельнул в старшину раскосыми глазами Айдар, — Тама кипяток я сделал. Заварка тоже тама, у товарища старшего лейтенанта спросишь.
— Не уважаешь ты начальство, Кудайбергенов, — недовольно буркнул старшина, спрыгивая с танка.
— Ты, Вася, не начальство, ты ездун, механика-водителя, — белозубо усмехнулся Айдар, специально коверкая язык под недалекого чабана. Так-то выросший в Караганде в семье шахтера и закончивший русскую школу, по-русски он говорил отлично, разве что с легким, едва различимым акцентом.
Только вот спокойно попить чаю танкистам не удалось, в рации отчетливо послышался голос радиста группы разведчиков, наблюдающих за шоссе километрах в пяти дальше в сторону Рудни:
— Берлога, здесь Беркут.
— Здесь Берлога, — с некоторым волнением отозвался Самохин.
— Идут. Тридцать две коробочки. Семь средних, двадцать пять легких. Около роты пехоты на броне. Серьезные. Не тыловики.
— Понял тебя, Брекут. Уходите оттуда.
— Есть.
— По машинам, — скомандовал майор, натягивая шлем.
Ну, вот и пришло их время. Наконец-то, пожалуй, впервые с начала войны на его стороне подавляющее преимущество в броне, огневой мощи, дальности поражения и скорости. Вот только скорость ему сегодня вряд ли понадобиться, у него приказ действовать скрытно, с умом, из засады. Что ж, это он умеет. Машины еще с ночи расставлены и замаскированы, позиции основные и запасные подготовлены, пути отхода изучены, экипажи свои маневры и задачи знают. Да и что для его двух Т-72 и пяти БМП-3 две роты немецких танков, тем более большая часть из них легкие. А вот здесь гвардии майор Самохин ошибался, эти 32 танка все, что осталось от 138-го отдельного танкового батальона после боев под Ржевом. Они вообще, отводились с фронта в тыл на пополнение и переформирование, после чего должны были влиться в состав 19-ой танковой дивизии группы армий «Юг». Но в Орше их нагнал приказ разгрузиться и уничтожить воздушный десант русских, высадившийся в тылу Смоленской группировки.
Костя с нетерпением ждал появления немецкой колонны. И вот они вынырнули из-за пригорка и медленно поползли по шоссе в сторону Смоленска. Пять «четверок» в голове колонны, потом пошли легкие «двойки» и чешские LT-38, замыкали колонну еще две «четверки». Броня танков была густо усыпана пехотой. Девятикратное увеличение позволяло отлично разглядеть настороженные, густо покрытые пылью лица немецких солдат. Да, не та нынче немчура пошла. Нет той веселой, бесшабашной удали с какой они катили в сорок первом по степям Украины. Самохин в предвкушении закусил губу. Их цель головной, замыкающего будет бить гвардии старший лейтенант Лебедев. Немцы медленно вытягивались на шоссе перед засадой. Еще немного, еще чуть, вот передняя машина, с сидящим свесив ноги в люк башни танкистом, пересекла мысленно прочерченную Костей для начала атаки границу.
— Огонь, — он даже не скомандовал, а обыденно произнес, будто попросил у своих танкистов что-то незначительное и для немцев разверзнулся ад. 125-миллиметровый выстрел не оставил вражеским танкистам ни шанса. Головной танк подбросило и развернуло поперек дороги, перекрывая путь следующим позади него машинам. У замыкающего от попадания снаряда сорвало и откинуло метров на десять от дороги тяжелую башню.
— Ай, шешен! — радостно заругался на казахском Кудайбергенов.
Немецкие танкисты не растерялись, пытаясь разойтись в стороны, башни их машин хищно заворочались в поисках цели. Пехота посыпала с брони на землю и залегла в кюветы вдоль дороги. Но сегодня ни выучка, ни опыт не могли помочь немцам выжить, слишком неравными были силы. В бой вступили БМП, добивая легкие танки своими 100-миллиметровыми пушками, дробно загавкали 30-миллимитровые скорострелки, на раз вскрывающие хлипкую броню чехов и двоек. Буквально несколько минут боя, а шоссе уже густо чадит черными дымными столбами. 138-ой отдельный танковый батальон Вермахта перестал существовать. Танкисты густо прошлись по обочинам шоссе, уничтожая пехоту. Лишь смолкли разрывы, к горящей колонне рванули бойцы НКВД, добивать уцелевших, пока те не очухались и не начали сдаваться в плен. Оставлять в живых опытных матерых ветеранов никто не собирался. И не дрогнула рука у тех, кто принял свой первый бой в июне сорок первого на границе, месяцами пробирался из окружения к своим, прошел позор фильтров и боль госпиталей и вернулся в строй. Не было в сердцах этих людей ни жалости, ни сострадания.
А танки и БМП Самохина, сделав свое дело, уходили по заранее отмеченным ориентирам вглубь леса. А так бы хотелось «гремя огнем, сверкая блеском стали» ворваться в Рудню, а еще лучше в Оршу. Но нельзя — приказ. Ничего, и на их улице еще будет праздник. Немецкие танкисты все-таки успели вызвать Люфтваффе. Только прилетевшие минут через пятнадцать «Юнкерсы» нашли на дороге лишь чадящие груды металла, бывшие когда-то танками, густо усыпанную изломанными куклами в фельдграу обочину шоссе и дымные полосы выстрелов ПЗРК «Игла» от леса, довершившими разгром немцев уничтожением штаффеля «лаптежников».
Западный фронт под командованием генерал-полковника Соколовского начала наступление двумя мощными ударами на Сафоново и Спас-Деменск. Тяжелая артиллерия Резерва Верховного Главнокомандования на протяжении двух с половиной часов перемалывала хорошо укрепленные оборонительные сооружения переднего края противника. Затем, вслед за огненным валом при поддержке авиации в бой пошли стрелковые дивизии. Людей берегли. Натыкаясь на не сломленные очаги сопротивления, тут же вызывали вертушки или штурмовики, которые уничтожали огневые точки противника. В течение суток войска 56-ой и 65-ой гвардейских дивизий поддерживаемые танками пятого механизированного корпуса прорвали оборону противника фронтом 16 километров на глубину 50–60 километров и вышли на рубеж железной дороги Ельня — Спас-Деменск. В образовавшуюся брешь, развивая наступление, хлынули части 6-го гвардейского кавалерийского корпуса и 94-ой танковой бригады, сходу завладев городом Ельня. Немецкое командование попыталось купировать стремительный прорыв советских войск фланговыми ударами от Рославля, но были остановлены и контратакованы частями 10-й гвардейской, 33-й, 68-й и 21-й армий. Над войсками Вермахта в Спас-Деменске нависла угроза окружения. Германское командование было вынуждено начать спешный овод своих войск.
Сказать, что моральное состояние немецких солдат и офицеров на передовой было подавленное, не сказать ничего. Да и в штабах царила паника и упаднические настроения. Буквально за двое суток потеряны Сафоново, Ельня и Спас-Деменск, русские рвутся к Рославлю. С севера войска Калининского фронта вышли к Демидову. А тут еще и слухи о высадившемся в тылу десанте русских. Впервые в своей военной карьере генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, по праву гордящийся своим прозвищем «Умный Ганс», данным ему сослуживцами за высочайшие аналитические и тактические способности не знал что делать. В какой-то прострации он получал обрывочные и противоречивые сведения от передовых частей, фиксировал их на карте, что-то приказывал, о чем-то докладывал в Берлин. Все как в бреду. 7-го апреля в 21–47 после тяжелого доклада Гитлеру во время штабного совещания генерал-фельдмаршал пожаловался на плохое самочувствие. Сказав своим офицерам, что ему надо подышать свежим воздухом, он вышел из кабинета и спустя мгновение из-за закрывшейся за командующим двери послышался сухой щелчок выстрела. Он застрелился на глазах у своего адъютанта. Вовремя. Буквально через несколько минут в штаб вломились молодчики Гиммлера с приказом фюрера на арест командующего.
