Второй – лет на пять-шесть старше, настоящий геркулес гренадерского роста и с толстенными ручищами: такой в одиночку способен противостоять целому отряду. Кожа смуглая, как у мулата, волосы цвета воронова крыла и огромные усищи, придававшие их обладателю несколько бандитский вид. Черты лица – грубоватые, нос – прямой, губы красные, точно вишни. На голове вместо пробкового шлема – странный черный берет, обвязанный алым платком. Веяло от этого великана такой мощью, что худосочные марокканцы смотрелись на его фоне довольно жалко.

Фанатики вновь притормозили. Речь уже шла не о еврейской собаке, перед ними стояли европейцы. Может, англичане, а может, французы или итальянцы. Короче говоря, те, кто мог обратиться за помощью к наместнику султана. Происшествие могло закончиться появлением у стен Танжера линкоров, что вряд ли понравится правителю.

– Прочь! – зловеще зашипел кто-то из фанатиков. – Еврей – наш!

Брюнет молча выхватил из кармана револьвер, направил его на марокканца и спросил у товарища:

– Ты готов, Рокко?

– Сделать из этих кретинов отбивные? Всегда готов! – ответил великан. – Я, маркиз, голыми руками с ними справлюсь.

Исступление толпы достигло предела. Так наводнение грозит прорвать плотину.

– Смерть неверным! – раздались вопли.

– Смерть! Смерть! – завопили в ответ фанатики и, намереваясь разделаться с евреем и европейцами, бросились вперед, размахивая ятаганами и кинжалами, с которых капала их собственная кровь.

– Назад, негодяи! – крикнул брюнет, заслоняя собой юношу. – Вы не прикоснетесь к этому человеку.

– Смерть европейским собакам! – заорали фанатики.

– Ах так? По-хорошему, значит, не хотите? – разгневался маркиз. – Тогда получайте!

Выстрел из револьвера поразил первого марокканца, и он замертво рухнул на землю. В тот же миг на толпу с кулаками кинулся «геркулес» и двумя ударами свалил еще парочку буянов.

– Браво, Рокко! – похвалил брюнет. – От тебя пользы побольше, чем от моего револьвера.

Наткнувшись на неожиданное сопротивление, фанатики застыли и со страхом уставились на гиганта, похоже отлично умевшего драться и собиравшегося вновь пустить в ход свои кулачищи.

Юноша-еврей пододвинулся поближе к европейцам и на безупречном итальянском произнес:

– Господа, благодарю за помощь, но, если вам дорога жизнь, бегите.

– Я бы с радостью, – ответил брюнет, – было бы куда. У нас нет дома. Не правда ли, Рокко?

– Нету, хозяин. Не нашли пока.

– Тогда позвольте пригласить вас к себе, – сказал юноша.

– И далеко ваш дом?

– Здесь, в гетто.

– Тогда ведите.

Выстрел из револьвера поразил первого марокканца, и он замертво рухнул на землю.

– Да поскорее, – прибавил Рокко. – Люди продолжают вооружаться, и скоро нам мало не покажется.

Действительно, кое-кто, наведавшись в соседние дома, выходил оттуда с карабинами, саблями, ятаганами, а то и просто с мясницкими ножами.

– Дело принимает серьезный оборот, – согласился маркиз. – Отходим!

Они бросились бежать по рыночной площади. Впереди – еврей, быстрый, точно олень. Вслед беглецам загрохотали выстрелы. По счастью, меткость стрелков оставляла желать лучшего.

Опомнившись, фанатики и их поклонники кинулись вдогонку, вопя:

– Смерть кафирам! Месть! Месть!

Все трое бежали без устали, показав, что у них стальные икры. Однако положение становилось все более угрожающим, и маркиз начал сомневаться, что удастся уйти невредимыми.

Толпа росла. Из узких проулков выбегали мавры, арабы, негры… И были они отнюдь не безоружными. Новость, что иностранцы злодейски убили трех дервишей, молниеносно распространилась по городу, и весь Тафилалет собрался воздать по заслугам ненавистным кафирам.

– Не думал я, что вызову такую бурю, – прокричал на бегу маркиз. – Если вдруг не появится гвардия наместника, моя миссия на этом завершится.

Беглецы миновали площадь и хотели свернуть на одну из улиц, но проход оказался перекрыт отрядом мавров, вооруженных саблями и карабинами. Они сразу бросились наперерез беглецам, намереваясь зажать их меж двух огней. И им это вполне удалось.

– Рокко! – Маркиз остановился. – Мы проиграли.

– Путь перекрыт, – мрачно сказал еврей. – Вы погибнете, и все из-за меня.

– Ну пока-то мы живы, – возразил великан. – У меня пять пуль, у маркиза – шесть. Давайте где-нибудь забаррикадируемся.

– Где? – спросил маркиз.

– Да хоть вон в той кофейне.

– Начнется осада.

– Попробуем продержаться до прибытия стражи. Наместник три раза подумает, прежде чем бросит нас на произвол судьбы. Мы – европейцы, представители двух стран, которые могут создать кучу неприятностей марокканскому императору. Но не будем терять времени! Они готовятся стрелять.

Прогремели выстрелы. Пуля пробила берет Рокко.

В конце площади стояло небольшое квадратное строеньице с террасой. В чисто побеленных стенах – ни одного окна. Перед входом – плетеные корзины, служившие сиденьями посетителям кофейни.

Все трое кинулись туда, столкнувшись в дверях с хозяином-арабом. Старик некстати выглянул наружу, привлеченный криками и выстрелами.

– С дороги! – рявкнул маркиз. – Это – тебе!

Швырнув арабу пригоршню золотых монет, он оттолкнул его и вбежал внутрь. Рокко и еврей – за ним. Снаружи подбегала толпа:

– Смерть! Смерть кафирам!

Кофейня, занятая беглецами без разрешения хозяина, состояла из двух тесных комнат, забитых мешками с кофе, стульями, корзинами, глиняными и медными кувшинчиками и чашками, в основном – оббитыми и потрескавшимися.

Кроме того, имелись массивный прилавок, койка и железная жаровня, на которой закипал котел с кофе. Маркиз осмотрелся:

– Рокко, сможешь забаррикадировать дверь?

– Пожалуй, стойки хватит. Она тяжелая, из доброй ореховой древесины, в которой крепко застрянут пули.

Сказав это, великан легко оторвал прибитую к полу стойку и подтащил к выходу. Проход оказался прикрыт до половины. Еврейский юноша взялся за кровать, маркиз торопливо подтаскивал мешки с кофе.

– Дело сделано, – заключил Рокко.

– Вовремя, – отозвался маркиз. – Вот они, эти проклятые фанатики. Ни дать ни взять стая бешеных шакалов.

Снаружи доносились жуткие вопли. Фанатики и их последователи, натолкнувшись на баррикаду, вконец взбеленились.

– Пристрелим их! – завизжал кто-то.

– Угомонись, дружище, – невозмутимо посоветовал маркиз. – Мы не фазаны, чтобы спокойно подставляться под выстрелы. У нас тоже есть пули, и уж мы найдем им применение.

– А заодно этому кипятку, – добавил Рокко. – Можно подняться на террасу и вылить его им на голову.

– Сейчас так и сделаю, – вызвался юноша.

– Послушайте, не показывайтесь им на глаза. Сдается мне, вас они ненавидят больше, чем нас.

– Это потому, что я еврей.

– И много у вас врагов в Тафилалете?

– Ни одного, господин. Я прибыл сюда всего два дня назад и…

Выстрел не дал ему закончить фразу. Один марокканец сумел незаметно подобраться к двери, прокравшись вдоль стены, и выстрелил в щель между мешками. Свистнула пуля, едва не задев маркиза и еврейского юношу.

Рокко схватил со стойки револьвер и пальнул вслед убегающему марокканцу. Тот завопил, однако не упал и тут же затерялся в толпе. Горожане сгрудились на площади шагах в пятидесяти от кофейни и не переставая выкрикивали страшные угрозы.

– Промазал? – поинтересовался маркиз.

– Не совсем. Я его ранил, – ответил Рокко. – У нас на Сардинии стрелять умеют.

– У нас на Корсике тоже, – засмеялся маркиз.

– Да, не поспоришь. Ловко вы отправили прямиком к Магомету того фанатика, всадив ему тридцать граммов свинца в тыкву.

– И вы еще можете шутить? – воскликнул юноша, пораженный невероятным хладнокровием своих спасителей.