— Так и есть. Но какие у нас варианты? — недоумевал Ирвин.

— Есть одна идея, — задумчиво ответила я, обведя его беглым взглядом. — Ты мне доверяешь?

Герцог скептически изогнул бровь. Я сморозила глупость. О каком доверии могла идти речь, если две минуты назад я едва не дала ему поцеловать себя? Скромница из далеких фермерских угодий!

— Пусть твою маму приведут сюда, — сказала я. — А ты — раздевайся!

— Что? — нахмурился он.

Я сама схватила его за сюртук, развела полы в стороны и принялась стягивать с плеч. Как только сняла, не раздумывая выбросила в окно.

— Что ты..?

— Быстрее! — поторопила его я.

Совершенно растерявшись, Ирвин кивнул своему гвардейцу, и тот отправился за леди Кассерген. А я тем временем продолжила раздевать герцога.

— Перстни тоже снимай!

Все, что имело ценность и говорило о знатном происхождении Ирвина, отправилось за окно. Как и вышитая золотыми нитями шаль его матушки, накинувшей ее поверх нижней рубахи. Бедняжку вытащили прямо из постели.

— Ирвин, что происходит? — забеспокоилась она.

Я стянула с ее головы чепец и прикинула, что еще можно сделать. Ирвин стоял рядом. В тонком нижнем трико и выпущенной рубахе. Но на пару, решившую пошалить ночью в ресторане, они все равно не тянули. Тогда я глубоко вздохнула и повернулась к герцогу спиной.

— Расстегни.

— Что?

— Расстегни мое платье!

На секунду замешкавшись, он лихорадочно перебрал пуговицы, и я поймала на себе взгляды всех присутствующих. Шикнув гвардейцам, заставила их отвернуть свои носы, и сняла с себя платье. Оставшись абсолютно голой, в одних лишь туфлях, протянула его леди Кассерген.

— Надевайте, не брезгуйте. И берите метлу в углу вагона. Они примут вас за уборщицу и не тронут. Вы же, — кивнула гвардейцам, — покиньте вагон, чтобы не вызвать подозрений.

Скользнув по мне осуждающим взглядом, леди Кассерген все же взяла платье и, отойдя в угол, начала одеваться. Гвардейцы вышли, а я застыла под ошалелым взором Ирвина.

— А-а-а… ты? — кое-как нашел он силы вымолвить три звука.

— А мы с тобой тут любовью занимаемся! — заявила я, запрыгнула попой на край стола и, схватив герцога за ткань рубашки, дернула на себя.

Едва наши губы соприкоснулись в поцелуе, как в вагон ворвалась шайка дурно пахнущих и рычащих разбойников. Увидев двух лижущихся голубков, одна из которых фактически сидела попой в салате, и старуху с метлой в углу, они затихли.

— Ах! — вскрикнула я, прижавшись к Ирвину.

Он как мог прикрывал меня руками и рубахой.

Разбойники заржали.

— Нищеброды пришли слизать остатки со столов и увлеклись, — подшутил один из них и кивнул своим собратьям идти дальше. — Ну и кто у нас здесь? — Обошел нас и встал у Ирвина за спиной.

— Алкария Фашараш, — пробубнила я в грудь Ирвина. — И Эгорт Лигэллоу.

В его руках зашелестели билеты. Хмыкнув, качнул головой.

— Говорю же, нищеброды.

В вагон вошел еще один из их банды. Высокий, широкоплечий. В потрепанном плаще и сапогах со шпорами. Нижняя часть его лица была скрыта черным платком, а на глаза падала тень низко посаженной шляпы. Держа в крупной ладони дымящийся мушкет, он внимательно оглядел всех нас темными глазищами под густыми хмурыми бровями.

Паровоз замедлил ход и наконец остановился, дернувшись. Повисла звенящая тишина, после которой последовало шипение пара за окном. Стуча подошвами сапог, незнакомец в плаще подошел к своему подельнику, забрал у него билеты и кинул на нас беглый взгляд.

— Высадить! — велел утробным рыком.

Ирвина толкнули в спину. Удерживая меня обеими руками, он помог мне слезть со стола и загремел посудой, вытягивая из-под нее скатерть. Остатки недоеденного ужина оказались на полу, а на мои плечи опустилась плотная грубая ткань.

— Старуху тоже!

Нас вытолкали из вагона прямо посреди пустыни. Меня, Ирвина и его матушку. Вокруг не было ни деревца, ни камешка, ни ручейка. Только песок и звезды. Правда, к нашим ногам кинули фляжку воды. Наверное, чтобы мы дольше подыхали.

— Счастливо оставаться! — захохотал бандюган с желтыми зубами. — Ту-ту-у-у…

Паровоз тронулся с места, учащая ритм металлического стука.

— Угум, — пробурчала я. — Адьес, амиго.

Промчавшись мимо нас и слегка ошпарив огнем полыхающего концевого вагона, паровоз ушел вдаль, стремительно превращаясь в извилистую змею, пересекающую пустыню.

— Вот так скоротали путь! — Перебирая ногами по рыхлому песку, к нам подошел Эгорт с прижатым в груди котом.

Аро дрожал сильнее всех. Конечно, может, он и пострадал больше. Я же не знала, через что им пришлось пройти. Вдруг к виску кота приставляли ствол, требуя выдать чье-нибудь имя.

Эгорт прошелся по мне обличительным взглядом и хмыкнул:

— А говорила, что не собираешься спать с герцогом.

Что я могла доказать ему, завернутая в скатерть? Даже оправдываться не стала. Забрала у него корзину с вещами и отошла в сторону одеться, пока Ирвин успокаивал свою разревевшуюся мать.

Облачившись в запасное платье, еще более ужасное, чем то, которым я щедро поделилась с леди Кассерген, я порылась в корзине и выбросила ее. Ничего ценного в ней не было. Трусишки для малышки меня не интересовали, а грудь с попой и без накладок были эффектными.

— Тебя тоже высадили? — поинтересовалась у Эгорта.

— Увидел, что вас вышвырнули, и улизнул.

— А Карлуша?

Стоило произнести его имя, как каркающая птица появилась в поле зрения, размахивая крыльями и кружа над моей головой. Заметив в его лапке что-то блестящее, я выставила ладонь, и он положил на нее один из перстней Ирвина.

— Умница, Карлуша, — похвалила я ворона, подставляя ему свое плечо для приземления.

— Кар-р-рлуша молодец!!! — каркнул он.

Расстелив на песке скатерть, герцог усадил на нее мать и напоил ее водой. Она немного успокоилась. Перестала плакать и причитать. Только молча шмыгала носом.

— Она расстроена.

— Я заметила. Это твое? — Протянула Ирвину украшение. — Карлуша нашел.

— Не знаете, почему высадили именно вас? — задался вопросом Эгорт.

— Я сказала, что я Алкария Фашараш, а Ирвин — Эгорт Лигэллоу. Может, у разбойников договор с каким-нибудь ковеном? Убрать соперниц еще до отбора? Чтобы они опоздали или того хуже — сгинули.

— А ее? — Эгорт кивнул на леди Кассерген.

— Как свидетеля, — предположила я. — Во всяком случае, мы живы. Это главное.

— Но где мы, — напрягся мой дорогой друг, будто знал о какой-то опасности.

— В той стор-р-роне, — Карлуша повернул клюв вправо, — гор-р-родок. До р-р-рассвета дойдем. Успеем, пока песок не нагр-р-реется.

— Сильно нагреется? — уточнила я.

— Свар-р-рит ноги по щиколотку.

— Тогда поспешим, — предложила я, посмотрев на мужскую половину нашей компании. — Я теперь еще больше заинтересована в своей победе.

Песчаное болото. Вот как я назвала бы зыбучую пустыню, по которой мы едва перебирали ногами, следуя за Карлушей.

— Еще немного! Еще чуть-чуть! Поднажмите! — подбадривал он нас, махая крыльями и напоминая, чем чревата медлительность.

— Какой смысл продолжать путь, если ты все равно не попадешь на отбор? — ворчал Эгорт, косясь на плетущихся где-то позади нас Кассергенов. — Я же предупреждал, что Айвор Агосто требует девственницу.

— Если Алкария сохранила свой цветочек, то он все еще при мне, — ответила я. — Я не спала с герцогом. Я прекрасно помню о своем незавидном положении: либо я выхожу замуж, либо становлюсь монашкой, либо моя кровь превращается в лед. Пожалуй, замужество — более увлекательный вариант для прекрасного будущего.

Никакого облегчения на лице скептически настроенного Эгорта я не заметила. Не знала бы я о его романе с сестрой Алкарии, решила бы, что этот твердолобый голубоглазый красавец меня приревновал.

— Кстати, не ожидала, что ты выпрыгнешь из поезда ради меня, — улыбнулась я, снимая напряжение между нами.