— Нет, а что? — Полли наливает молоко до края своей миски.

— Хочешь просто молока или всё-таки добавить хлопья? — шучу я.

— Заткнись. Я люблю много молока. — Она берёт ложку, затем прикрывает рот, пока жует. — Нет, никаких планов, почему ты спрашиваешь?

— Мелли и Смит пригласили нас на ужин.

Я ожидаю, что она замрёт или немедленно начнёт спорить, но она этого не делает. Вместо этого она кивает.

— Ладно. Хорошо, пойдём.

Не желая показывать свой шок, я засовываю ложку в рот и показываю ей большой палец.

***

— Они вообще любят вино? — нервно спрашивает Полли, когда мы подходим к дому Смита и Мелли.

— Да, конечно. Я имею в виду, что Смит пьёт пиво, но Мелли вино нравится

— Жаль, что торт не получился.

Когда я хихикаю, Полли толкает меня локтём.

— Не будь ослом.

— Прости, детка. Но это было забавно.

После того, как я позвонил Мелли и сказал ей, что мы придём на ужин, Полли настояла на том, чтобы попробовать что-нибудь испечь, поэтому мы пролистали страницы её новой кулинарной книги и нашли рецепт простого шоколадного торта. Я был с ней всё это время, и я клянусь, мы всё делали правильно, но, когда сработал таймер, и мы вытащили эту штуку из духовки, торт просто развалился на части.

— Что за чёрт? — закричала Полли, когда увидела это, а я чуть не упал на пол от смеха. Мы ещё раз всё просмотрели и поняли, что использовали разрыхлитель вместо пищевой соды. Я понятия не имел, что это разные ингредиенты, но когда мы, взглянув в Интернет, мы обнаружили, что пищевая сода — это то, что придаёт пище её форму.

Полли так разозлилась, что бросила противень с тортом в раковину, и, поскольку он всё ещё был рыхлым, часть его взлетела и забрызгала её. Она развернулась и обрызгала меня так быстро, что я даже не успел среагировать. Потом я набросился на неё, и вместо этого мы стали есть взбитые сливки и шоколадный сироп прямо с тел друг друга.

— Я больше никогда не буду пытаться готовить, — бормочет она, когда я стучу в дверь.

Моя рука всё ещё сжата в кулак, когда дверь резко распахивается, и Мелли приветствует нас.

— Почему ты стучишь? Входите, входите.

Мы заходим внутрь, и Мелли обнимает меня, а затем Полли, которая немного напряжена, но принимает это.

— Мы принесли вино, — говорит Полли, когда Мелли отстраняется.

— О, спасибо. Мой любимый сорт. Пойдём откроем! — Мелли практически тащит Полли прочь, и я делаю крюк в гостиную, где слышу явные признаки баскетбольного матча.

— Привет, чувак, — говорю я вместо приветствия, плюхаясь рядом со Смитом.

— Привет. — Он смотрит в коридор. — Девочки на кухне?

— Да.

— У тебя не было проблем с тем, чтобы уговорить Полли прийти сюда?

— Нет. — Я качаю головой. — Она спокойно согласилась.

Смит убавляет громкость телевизора, и мы смотрит игру, пока Мелли не зовёт нас на ужин. Когда в поле зрения появляется Полли, я осматриваю её по мере приближения, чтобы оценить, как она себя чувствует. Она наклоняется ко мне, держа бокал вина. Я целую её в макушку, а затем наклоняюсь к её уху.

— Всё хорошо?

— Да. — Она поднимает глаза и улыбается мне.

— Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Когда мы садимся ужинать, я кладу руку ей на бедро. Мелли приготовила восхитительное тушёное мясо, и разговор за столом небольшой, но приятный. Нет никакой неловкости, что меня удивляет. Мелли настаивает на том, чтобы помыть посуду сама — что-то насчет того, что Смит неправильно загрузил посудомоечную машину в прошлый раз, — поэтому мы с ним возвращаемся в гостиную. Полли остаётся с Мелли, чтобы помочь.

— Всё прошло хорошо, — заявляет Смит.

— Да, так и было.

— Полли не говорила тебе, Ричард не пытался связаться с ней?

Моё любопытство и гнев вспыхивают одновременно.

— Нет. Почему ты спрашиваешь об этом?

Он наклоняется ближе ко мне.

— Мелли получила пару звонков из тюрьмы. Это было не сейчас, давно. Она отклонила все звонки и никогда с ним не разговаривала.

— Я спрошу Полли, но предполагаю, что она бы мне сказала.

— Она знает о Софи? — это резкая смена темы.

Я отворачиваюсь от него, и моё колено хрустит, когда я встаю.

— Кто мы, девочки-подростки или что? — Ему не нужно знать, что мы с Полли обсуждаем или что она знает или не знает.

— Просто интересно, чувак.

— Ну, не надо. Моя жизнь тебя не касается.

Голова Смита откидывается назад.

— Она была моей сестрой. Почти уверен, что это и моё дело.

— Какое, чёрт возьми, она имеет отношение ко мне с Полли?

Он встаёт и подходит ближе ко мне.

— Я никогда не говорил тебе об этом, но я скажу это один раз, а потом никогда больше не подниму эту тему.

— К чему, чёрт возьми, ты клонишь?

— Мне пришлось прийти к тебе домой и вытащить твою пьяную задницу из ванны после того, как твоя девушка попыталась это сделать сама и порезалась…

— Заткнись нахрен! — Я встаю с ним лицом к лицу, и мне требуются все мои силы, чтобы не ударить его.

— Ты уже разобрался со своим дерьмом? — спрашивает он, и как бы мне ни хотелось разозлиться на него, я знаю, к чему он клонит. Я должен помнить, что он не знает о том, что я работал в «Фирме», когда меня здесь не было. Он думает, что я ещё больший неудачник, чем есть на самом деле.

Сделав вдох, я отступаю назад.

— Да. Я разобрался. Но, Смит, ты должен знать, что, как бы сильно ты ни считал меня куском пьяного дерьма…

— Я не думаю, что ты кусок дерьма.

— Ты видел только плохое, чувак. Когда я был здесь, я был в полном дерьме. Я этого не отрицаю. Но… ну, ты знаешь о моём отце и прочем, но чего я тебе никогда не говорил, так это того, что я владелец компании. И все те времена, когда ты думал, что я где-то напивался, я, скорее всего, был там. Работал. В основном я занимаюсь административными делами — настраиваю клиентов, составляю расписание, обучаю, нанимаю… такого рода дерьмо. — Мне не хочется сейчас вдаваться в подробности.

Он присвистывает в шоке.

— Почему, чёрт возьми, ты мне не сказал?

— Чёрт, — бормочу я себе под нос, — я не знаю. Не знаю, почему я натворил столько дерьма, сколько натворил. Я почти ни о чём не думал, пока не встретил Софи. Я любил твою сестру, Смит. От всего сердца, чувак, я сильно её любил. Но… — Как мне это сформулировать?

— Но она не была той единственной.

Я качаю головой.

— Она не была. Она помогла мне пройти через кучу дерьма, и у меня нет к ней ничего, кроме любви… но другой.

Самое сложное в расставании с Софией — это чувство вины за то, что я счастлив с кем-то другим. Да, у меня всё ещё есть в голове дерьмо касаемо моих родителей. И да, я всегда буду испытывать чувство вины за всё, что случилось с Софи, но я пришёл к пониманию, что топить свои печали в жалости к себе — это не лучший способ жить.

— Я понимаю, о чём ты. — Смит хватает меня за плечо как раз в тот момент, когда входят девочки.

Когда я вижу Мелли с шоколадным тортом и Полли, сдерживающую улыбку, я падаю на диван и смеюсь, пока слёзы не текут по моему лицу.

— У дураков мысли сходятся, Мелли тоже приготовила шоколадный торт, — Полли хихикает, прижимаясь ко мне.

Когда мы достаточно успокаиваемся, чтобы рассказать историю Смиту и Мелли, они смеются далеко не так сильно, как мы с Полли, но это нормально. Это то, что мы с ней разделяем, независимо от того, насколько глупым это кажется кому-то другому.

— Кстати, по какому поводу торт? — спрашиваю я.

Мелли садится и смотрит на Смита. Она закусывает губу и молча начинает резать торт. Когда она кладёт кусочек на тарелку и протягивает его Смиту, я вижу, как дрожит её рука. Смит даже не смотрит на торт из-за своего беспокойства.

— Ты в порядке, солнышко?

Она кивает и пододвигает к нему торт. Он берёт тарелку и ставит её на стол, затем встаёт с дивана.

— Почему ты дрожишь? Ты плохо себя чувствуешь?

— Я в порядке. Ешь свой торт, — требует она.