– Некогда! – Аза натянул сапоги, закинул за спину сумку. – Глянь, как засуетились! Я понимаю, что если он не умертвит меня, то полетят головы местных! А они-то уж постараются остаться в живых!

– Ой, у тебя волосы, они будто светятся! – уставился на Азу мальчишка.

– Глупости не говори! – Аза погладил себя по голове. – В какой стороне ближайший лес?

– Через поле. За оврагом дорога, прямо по ней пройти до следующего перекрестка, там налево и до конца! Бежим туда?!

Аза оглядел своего спутника, на мальчишке висела старая серая рубаха, поверх нее был одет вязаный темный жилет, широченные штаны и сандалии, вырезанные из автомобильных покрышек, которые здесь носили повсеместно.

– В такой обуви ты быстро бежать не сможешь… – начал Аза.

– Вот они! Держи их! – завыл кто-то за спиной.

Они бросились наутек.

Аза схватил парня за худую руку, они бросились вперед по переулку, прыгнули через оградку в засаженный овощами огород и легли на землю. Аза спрятал волосы под черный капюшон и уткнулся носом в картофельную ботву. Мимо пробежало несколько человек.

– Далеко до окраины? – спросил Аза. Ответа не было.

– А ты говоришь или спрашиваешь? – удивился парень

– Спрашиваю!!

– Нет, здесь рядом. Тут, дом обойти, за забором поле.

Аза приподнял голову – никого, они добежали до последнего дома, притаились в кустах. Сумка громко бренчала стеклянными осколками, она могла выдать их, но выбрасывать ее Азе стало так жалко. Он обнял свою ношу, как обнимают младенцев, пролез между жердями огородной ограды, велел своему спутнику не отставать.

Когда они уже пересекали поле, послышался скрип колеса и фырканье лошади вдалеке.

– Бежим туда! – скомандовал Аза.

Бежать в темноте было нелегко, то и дело попадались камни и прутья, длинные вьюны травы цеплялись за ноги. Наконец, начал вырисовываться силуэт телеги.

– Куда едете? – давясь от хрипа, спросил Аза мужика с поводьями. Рядом бежал довольный «Эй, ты!», расплываясь в улыбке, словно изнуряющий бег был для него в порядке вещей.

– Залезай! – ответил мужик, не взглянув на мальчишек. Они прыгнули в повозку, легли вниз лицом, сверху на них легло покрывало, которое жутко воняло навозом. Мужик не сказал ни слова.

– Эй, на телеге! – Донеслось эхо издалека. – Мальчишек двоих видел?

– Я не знаю, кто там был! Кто-то двое. Один покрупнее, с косой до пояса, а второй щуплый такой, того гляди переломиться! – Обрадовано отозвался мужик. Аза покрылся холодным потом, нащупал в мешке нож, готовясь напасть на первого, кто поднимет покрывало.

– Ну!? – человек приблизился к повозке.

– Да вон, в тот лесок забежали!

– Сюда! Скорей! – быстрый топот людей проследовал мимо и стих совсем. Мужик безмятежно сидел на высоких козлах, подгоняя исхудалую клячу длинным прутиком. Аза ждал, что погоня возобновиться, что снова темноту разгонят факелы и фонари, явятся жаждущие крови прихвостни Бороды, но ничего подобного не происходило, и он вылез из-под покрывала. Деревня и лес давно пропали из виду, выхваченная из черноты ночи дорога чуть освещалась слабым светом неполной Луны, блестящая степь была, как на ладони, «Эй, ты!» уже спал, и, казалось, что страшная вонь от навоза его совсем не беспокоила, старая лошадь брела по знакомому ей маршруту.

Аза забрался на козлы к старичку:

– Спасибо за помощь, нам грозили большие неприятности. – Аза оглянулся на спящего парня в телеге. – Но мне нечем вам заплатить. Почему вы не спрашиваете, почему за нами гнались?

– Меня это не касается! – Вполголоса ответил старик. – На этом свете я живу очень давно, и видывал разное! В основном это смерть и разруха. Однако, я понял, что, если не потерять человечности, можно увидеть и другое! Глава этой деревеньки неоправданно жесток, скорее всего вас бы убили. – Мужик смачно харкнул в сторону. – Люди, которые собираются в общины, хотят отстроить жизнь заново своими силами по новым порядкам, по новым правилам, и лишь единицы из них знают, что идея гнилая. Как не называй новые правила, а они от старых-то ничем не отличаются. Народ был жесток, и так будет впредь.

– Это как? – Аза понял, что нашел человека, который, возможно, сможет ответить на вопросы, которые его давно волнуют.

– Мир стареет, мы стареем вместе с ним, только гораздо быстрее. Возраст людей не переваливает за четвертый десяток, и двадцатилетний выглядит, как высохший лопух, сам знаешь почему. День ото дня нас все меньше, мы вымираем. Меня считают долгожителем, мне сорок четыре. Неплохо, да?! А в старые-то времена меня считали бы ого-го!

– Расскажите мне о тех временах, прошу вас. Я все книги прочел, что нашел на развалинах, сколько у людей спрашивал… Хочу знать правду, хочу знать, как так получилось? Почему молчат люди, для чего роботы бродят вдоль стены? Кто стену поставил?

– О? Если хочешь, я могу рассказать, но прежде подумай хорошо, хочешь ли ты знать эту правду? – он зычно откашлялся, эхом звук разнесся по равнине.

– Я хочу знать. – Аза поднял лицо к звездам и решительно кивнул.

– Что ж, об этом действительно не любят говорить, но не потому, что это вызывает душевные муки, но сожаление… Да, да. Я долго жалел. Половину планеты погубило той бомбой. Ты и про нее хочешь знать? А что твои родители тебе ничего не говорили? – протянул мужик.

– Я их не знал.

– Конечно. Конечно. – старик согласно закивал. – Все мы сирота. Все мы брошенки.

– С чего все началось? – Аза приготовился слушать.

– Странно, что ты до сих пор бродишь в неведении. Люди сказок-то успели насочинять! Расскажу, что слышал. Хм… С чего бы начать? Когда мои родители еще ходили по этому свету молодыми, вокруг стояли города, большие, электрические и каменные, они обрастали маленькими городишками, а те деревеньками, и свободных участков между мегаполисами было все меньше с каждым месяцем. Беда перенаселения обрушилась на них, как цунами. За пару лет людей стало так много, что люди селились на кладбищах, прямо на могилах! Мне было всего год, когда появился запрет на рождение. Младше меня детей встречалось все реже – люди боялись, но все же хотели иметь детей. У тех, кто осмеливался рожать, младенцев отбирали и вывозили в приюты, в злачные места, каменные замки с высоким забором, откуда выхода не было. Куда они девали детей, никто не знает до сих пор. Поговаривали, что их разбирают по частям, органы их продают, много слухов ползло, один страшней другого. А вот ты скажи мне, кому понадобилось столько почек и печенок? На консервы, что ли?

Аза пытался унять приступ тошноты.

– Ученые бились над гуманностью, пробовали держать мужчин и женщин отдельно. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. – Мужик хитро подмигнул Азе. – Это не помогло. Часто перед солдатами, что занимались незаконнорожденными, возникала такая картина: комнатка подвала площадью пятнадцать квадратных метров забита людьми под потолок. Такое встречалось в каждом жилище, а кто не пугался холода и мышей, перебирались в заваленные мусором склады и подсобки, кишащие разнообразной шерстяной тварью, которую, кстати сказать, не брезговали съесть. Нищета царила вокруг. Говорят, от подобной жизни люди сходи с ума.

В один ужасный день начали строить стены. Сначала стройка держалась в тайне… Так мы же не слепые! Поняли, что к чему… – мужик почесал бороденку, утер нос. – Из миллиона решений они выбрали самое неверное. Пролетел самолет, сбросил бомбу. Территория от океана до южных границ подчистилась. Нас защитила стена.

– Так она для нашей защиты? – удивился Аза.

– Стены достраивали с большим трудом. Зараженные земли будут хранить яд еще сотни лет, а пока он рассосется, здесь уже никого не будет, радиация знает свое дело! Стена-не стена, радиации все едино. Слышал про М17?

– Да.

– А что означает, знаешь? – прищурился мужик.

– Нет. А что?

– М – массовость, а 17 – ее степень. Каждый семнадцатый выживает, а остальные дохнут! Была и М13, И М16. Все они по сути своей одно и тоже. Умирают все, сроками их смерть расходиться. Однажды кто-то решил, что за стеной кущи райские разрастаются, пока мы тут отсиживаемся, а кто-то ему поверил… И началось. Одни ползут туда, другие пытаются залезть оттуда…