— Знаешь, твой отец был настоящим занудой?

Он издал смешок, который сказал ей, что он думал о том же самом.

— Знаешь, он сказал мне, что я плохо влияю на тебя, потому что ты такая милая и невинная. У меня не хватило духу сказать ему, что это была твоя идея.

Она подошла к тому месту, где он разгружал дрова, и он обнял ее, нежно поцеловав в лоб, прежде чем уткнуться головой в изгиб ее шеи.

— Когда-нибудь мы будем гнать отсюда наших детей, да? — спросила она.

— Наверное. Во всяком случае, если они будут похожи на свою мать.

Она почувствовала его улыбку на своей коже и ущипнула его за бок.

— Тебе лучше надеяться, что они такими не будут.

— Нет. — Он выпрямился и сжал обе ее руки в своих. — Им чертовски повезет, если у них будут твой дух и ум. Не твоя память, конечно, но все же.

Она громко рассмеялась, а он поцеловал ее еще раз и вернулся к разгрузке дров. Каденц взяла одну из грабель и начала убирать мусор с поляны, в то время как парни тихо говорили о церемонии, пока работали, и о том, как сегодня вечером все изменится для стаи.

Несколько часов спустя у нее на руке появился волдырь размером с Орегон, а плечи болели от физического труда, но было так приятно работать вместе со своей парой над чем-то очень близким к настоящей свадебной церемонии. Во всех смыслах и целях после сегодняшнего вечера, в глазах стаи, она и Джейсон будут почти то же самое, что и женаты. Оставив квадроциклы в сарае позади родительского дома, они подошли к ее дому, и Джейсон подхватил ее на руки, и понес внутрь. Они занимались любовью в душе, в котором они меньше думали о том, чтобы помыться и больше о том, как он пытался пробить ее через кафельную стену, а затем Каденц забралась на его спину в постели и сделала ему тщательный массаж.

— Я подумал, что мы могли бы поехать в Теннесси, в одно из тех туристических мест, и пожениться. Может быть, в декабре, перед Рождеством? — его голос был слегка приглушен мускулистыми руками.

— Это не очень романтично.

Он слегка повернул голову и открыл глаза.

— Нет? У них есть такие прекрасные часовни; мы можем остаться в хижине одни на неделю, без стаи, только мы. Звучит довольно романтично для меня.

Конечно, это романтично.

— Нет, я имею в виду, что твое предложение не очень романтично. Где мое кольцо? Почему ты не стоишь на одном колене? Ты мог бы хотя бы пригласить меня на ужин, и я отмечу, что мы голые, — проворчала она.

Он повернулся под ней и притянул ее к себе для поцелуя.

— Ты нуждаешься в этом, не так ли?

Опять эти пляшущие голубые глаза. Все, что он должен был сделать, это улыбнуться, и она превращалась в большую лужу слизи.

— Я говорила тебе, чего хочу. Ты лучше всех знаешь, насколько я люблю, когда все на высоте.

Он помассировал пальцами за ее ушами, и ее мозг отключился.

— Перестань давить на меня, это нечестно, — ее голос звучал глухо и невнятно даже для ее ушей.

Он засмеялся, черт возьми, она любила его смех, и остановился.

— Хорошо, я определенно подарю тебе кольцо и сделаю то предложение, которое ты хочешь. Но сегодня вечером, после церемонии и охоты, я отвезу тебя домой и проведу ночь так, как хочу проводить каждую ночь до конца нашей жизни: слышать, как ты выкрикиваешь мое имя в небо.

— Мило.

Она поцеловала внутреннюю сторону его запястья и соскользнула с него, прижимаясь к его боку.

— Почему бы нам не остаться здесь на ночь?

— Мы можем, любовь моя, если хочешь.

Она пробормотала это уже почти засыпая.

***

Несколько часов спустя, каким-то образом ее дом стал центром раздачи еды, и когда она спустилась вниз, половина пакета Трессел крутилась в ее кухне. Линди подошла к ней с тарелкой и обнадеженной улыбкой на лице.

— Я захватила тебе тарелку, Каденц.

Она явно хотела знать, все ли у них в порядке, простила ли она ее за все эти годы.

— Спасибо, Линди.

Она взяла тарелку, и по лицу Линди пробежало облегчение. Они с Джейсоном пошли сесть за стол, и молодые волки расселись на свои места. Было здорово быть альфой.

Как и просили, на ней была рубашка, которую она могла снять, и что-то под ней, что не было слишком откровенным. Они собирались помазать друг друга над сердцем священным маслом во время церемонии, и он не хотел, чтобы она была только в лифчике. И дело было не в холоде. С тех пор как они впервые занялись сексом, она заметила, что он становится все более собственническим по отношению к ней. Хотя она и доставляла ему много хлопот, дразня его только для того, чтобы увидеть, как он покраснеет, втайне ей это нравилось.

В конце концов стало темнее, и время для церемонии полнолуния приближалось. Джейсон крепко держал ее за руку, пока они шли через лес к священной поляне.

— Ты нервничаешь, дорогая?

— Нет. — Она ободряюще сжала его руку. — Я получаю тебя навсегда. Это все, что я когда-либо действительно хотела.

— Хорошо. Я тоже.

— Итак, если бы я не была под запретом и все такое, мы бы сделали это раньше?

— Определенно. Я бы начал привлекать тебя в свои дела, когда тебе было бы шестнадцать, а потом, когда тебе было бы восемнадцать, я бы попросил тебя быть моей парой публично, и мы бы начали все правильно.

Он потянул ее за руку, и они остановились в нескольких футах от поляны, где толпились обе стаи.

Он вытащил что-то из кармана джинсов и протянул ей. С его пальцев свисала тонкая цепочка с золотым медальоном в форме сердца. Он убедил ее открыть его, и на каждой стороне медальона были их фотографии, когда они были детьми, и она узнала их с лета, когда он отметил ее. После того, как он надел медальон на шею, она обняла его.

— О, Джас, я так тебя люблю.

Его руки прижались к ее пояснице, и он поднял ее с земли в объятия.

— Я тоже люблю тебя, Каденц. — Он опустил ее на землю и улыбнулся. — Когда мой отец пострадал, и мне пришлось взять все на себя, я нуждался в тебе сильнее всего. Я хотел, чтобы ты была рядом со мной; я хотел твоей привязанности и твоей любви. Теперь ты моя, — он замолчал и тяжело сглотнул, как будто его эмоции взяли верх над ним. Ей нравилось, что он изо всех сил пытался сохранить контроль, потому что он так много чувствовал.

Майкл, всегда нарушавший настроение, позвал их и снял напряжение, которое нависло над ним.

— Ребята, у нас минут десять.

Джейсон грубо притянул ее к себе и целовал до тех пор, пока у нее не онемели пальцы ног.

— Когда я вернусь сегодня вечером после охоты, я не буду торопиться, буду узнавать свою пару медленно, дюйм за дюймом.

Не столько сексуальная угроза, сколько жар в глазах сказали ей, что ее дневного сна должно быть достаточно, потому что она не будет спать, как только он появится. С нежным рывком Джейсон потянул ее через толпу волков, которые расступились перед ними, и они вошли в круг камней, отмечавших место силы, центр которого ярко светился от ревущего костра. В круге стояли старейшины стаи Трессел, каждый из которых держал в руках маленький кувшин. Питер вышел вперед и перешагнул через камни. Обычно церемонию проводил Альфа, но поскольку Джейсон был альфой, он выбрал своего отца в качестве одного из старейшин, чтобы соединить их вместе.

Она расстегнула рубашку Джейсона и помогла ему снять ее через голову. Он снял с ее плеч куртку и отбросил ее в сторону, так чтобы Келли поймала ее. Затем он медленно расстегнул ее рубашку с длинными рукавами, его глаза темнели с каждой расстегнутой пуговицей, пока он грубо не стянул ее с плеч и не открыл черный корсет без бретелек, который она надела под рубашку.

— Мило, — вздохнул он, и жар в его голосе заставил ее задрожать всем телом.

Они стояли лицом друг к другу, а Питер стоял перед ними, лицом к стаям, впереди их. Они с Джейсоном взяли друг друга за левую руку, и Питер обернул вокруг их запястья кусок кожи толщиной в один дюйм, начиная от запястья Джейсона, и заканчивая обернутым вокруг ее запястья.

— Мы пришли сегодня вечером, чтобы присоединиться к нашему Альфе и его истинной паре. Есть ли среди вас кто-нибудь, кто будет протестовать против этого присоединения? Говорите сейчас или молчите вечно.