Когда пытаешься понять творчество такого гения, как Уильям Блейк, являющегося к тому же еще мистиком и провидцем, невольно испытываешь некоторую неловкость. Вроде бы все понятно и просто: это зрительные и слуховые галлюцинации душевно больного человека, воплощенные им в художественном и поэтическом творчестве. Но всякий раз возникает непреодолимое сомнение в своей естественнонаучной уверенности… В экспериментальных условиях возможно достижение такой же формы визионерства, каковая наблюдалась у Блейка, путем употребления галлюциногенных средств. Поэтому отмечаемые у поэта галлюцинаторные состояния психики нельзя назвать чем-то совершенно недостижимым и непостижимым. Вопрос в другом: могут ли некоторые люди являться визионерами вне зависимости от действия галлюциногенов и психических расстройств? В нашем аспекте особенно ценна способность поэта-художника выражать в художественных образах свои необычные переживания. Помимо прочего Блейк узаконил уже существовавшую традицию, в соответствии с которой, любое произведение искусства создается при участии беса: искусство — демонично, вдохновение — инфернально.

БЛОК АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ (1880–1921), русский поэт, начинал в духе символизма, постепенно пришел к идее неизбежности «возмездия». Разочарование в революции привело к глубокому творческому кризису.

«Мы — дети страшных лет России…» АЛ. Блок

Наследственность

[По ли нии отца] «Прадед поэта, Александр Львович Черкасов, судя по скудным сведениям, дошедшим до нашего времени, слыл человеком из ряда вон деспотичным и жестоким. Дед, Лев Александрович, умер в психиатрической больнице… Отец, Александр Львович, был непригоден к семейной жизни по какой-то атавистической, ненормальной жестокости, вероятно, унаследованной им от предков со стороны его матери, урожденной Черкасовой». (Бекетова, 1990, с. 21, 298.)

«Отец… был человек неуравновешенный… он держал свою жену впроголодь, бил ее; это послужило причиной их развода через год после свадьбы. Был в то же время выдающимся музыкантом и тонким стилистом». (Минц, 1928, с. 45.)

«Отец поэта, блестящий юрист и музыкант, был клиническим садистом, мучившим двух жен и окончившим свои дни одиноким неопрятным душевнобольным». (Эткинд, 1996, с. 72.)

[Записи 1918 г. сестры матери, М.А. Бекетовой о себе] «В середине этой трудной зимы я заболела от истощения, а весной у меня обнаружилось острое психическое расстройство. Вначале меня поместили в клинику душевнобольных…» (Бекетова, 1990, с. 177.)

[Мать] «Александра Андреевна была очень нервная, истеричная девочка, капризная и непокорная. Нередко находили на нее припадки беспричинной злобы… Ее детские болезни всегда проявлялись резко: сильным жаром, бредом, беспамятством, острыми болями… В натуре ее замечались странности, которые проявились в четырнадцатилетием возрасте… В 1896 году… мрачное настроение приняло угрожающие размеры, являя все признаки нервного расстройства. У Ал. Андр. стали делаться припадки эпилептического характера, которые сопровождались предварительным периодом прозрения, начинались с краткого беспамятства и кончались мучительным состоянием безысходной тоски и близкого к безумию чувства оторванности от остального мира. Вечная тревога, меланхолия, доходящая до мании самоубийства, и склонность к трагическому восприятию всех явлений жизни — вот картина ее тогдашнего состояния… Три раза покушалась онд на свою жизнь, но по разным причинам это ей не удавалось». (Там же, с. 29, 284, 306–307, 314.)

Общая характеристика личности

«Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух,

Да, таким я и буду с тобой

Не для ласковых слов я выковывал дух,

Не для дружб я боролся с судьбой».

А.А. Блок, 1916

«С раннего детства проявлял он нервность, которая выражалась в том, что он с трудом засыпал, легко возбуждался, вдруг делался раздражителен и капризен… Одной из его главных особенностей, обнаружившихся уже к семи годам, была какая-то особая замкнутость». (Бекетова, 1990, с. 213, 224.)

«При первой встрече с Блоком всех поражала неподвижность его лица. Это отмечено многими мемуаристами. Лицо без мимики». (Блок, 1980, в. 105)

«…Всегдашнее Сашино “нормальное” состояние — уже представляет громадное отклонение от простого человека, и в том — было бы уже “болезнь”. Его смены настроения — от детского, беззаботного веселья к мрачному, удрученному пессимизму, несопротивление, никогда, ничему плохому, вспышки раздражения с битьем мебели и посуды…» (Блок, 1980, с. 185.)

«Александр Александрович всегда страдал от холода. Это была зябкость, свойственная нервным людям. Зимой вообще Александру Александровичу жилось гораздо труднее, особенно в темное время — в октябре и ноябре: темнота его удручала и сильно действовала ему на нервы. Это легко проследить по его стихам, написанным в это время года». (Бекетова, 1990. с. 180)

«Эпилептический припадок произошел в возрасте 16-ти лет. Помимо эпилептического припадка имели место приступы психических эквивалентов… В 1911 году у поэта наступает период разочарования в своих мечтах и ожиданиях. Врач констатирует резкую неврастению и лечит его спермином. С мая 1911 года начинается сильная длительная тоска и период запоя… До 1916 г. в личной жизни поэта ничего особенного; продолжается мистическое настроение, тоска и пьянство… С 1918 г. творчество Блока обрывается. Поэт делается замкнутым, им все больше овладевает тоска и мрачность, появляются признаки тяжелой болезни. Врач Пеке-лис, лечивший Блока, был поражен сходством болезни поэта с болезнью его матери. Мы помним эпилепсию у матери Блока, прогрессирующее эпилептическое изменение ее личности. В апреле 1921 г. поэт уже тяжело болен: начал “омрачаться его рассудок”… Физическая конституция поэта соответствует эпилептической личности: диспластик гипогенитального типа. С самого начала творчество поэта принимает мисти-чески-религиозное направление. Преобладающий мотив его стихов — таинственные дали, чувство гибели мира, грядущей катастрофы… Блок страдал эпилепсией, гл. обр., в форме психоэпилепсии. Шизоидный элемент личности, отмеченный еще с детства, к концу жизни проявился ярче: последние годы Блок стал замкнутым, апатичным и угрюмым. Эти шизоидные черты отразились и на символическом характере творчества поэта». (Минц, 1928, с. 48, 50–53.)

[1919 г.] «Блок аккуратен до болезненности. У него по карманам рассовано несколько записных книжечек, и он все, что ему нужно, аккуратненько записывает во все книжечки: он читает все декреты, те, которые хотя бы косвенно относятся к нему, вырезывает, — сортирует, носит в пиджаке… Блок па-тологически-аккуратный ч<еловеж. Это совершенно не вяжется с той поэзией безумия и гибели, которая ему так удается. Любит каждую вещь обвернуть бумажечкой, перевязать веревочкой; страшно ему нравятся футлярчики, коробочки… Все, что он слышит, он норовит зафиксировать в записной книжке — вынимает ее раз двадцать во время заседания, записывает (что? что?) — и, аккуратно сложив и чуть не дунув на нее, неторопливо кладет в специально предназначенный карман». (Чуковский, 1991, с. 115, 124.)

«Семейная жизнь Блоков в немалой степени была экспериментом по проверке идей Вл. Соловьева о сверхчеловеческой любви, отвлекающейся от плотского начала — экспериментом, давшим удручающие результаты. Начавшись с философского отрицания сексуальных отношений во имя “белой любви” и практического их избегания Блоком, супружество с годами превратилось в серию взаимных измен и тяжелый конфликт между женой и матерью поэта… Психоаналитик Ю. Канна-бих ставил в апреле 1917 года Блоку диагноз “нейрастения” и, конечно, предлагал лечение». (Эткинд, 1993, с. 14.)

Заболевание, приведшее к смерти

«Под шум и звон, однообразный,

Под городскую суету Я ухожу, душою праздный, В метель, во мрак и в пустоту».