«В 1904 — начале 1905 г. он перенес, по его определению, “длительную ницшеанскую болезнь” — состояние душевной депрессии, разочарования и отвращения к жизни, к успеху, к славе, видимо, связанное с уходом от семьи, затянувшимся разводом. “Болезнь” была преодолена в июле 1905 г.». (Ревяко, Трус, 1996, с. 367.)
[1913 г.] «Пил он и раньше: иногда — пытаясь побороть очередной приступ меланхолии, чаще — ради компании, в виде развлечения, разрядки. Теперь он начал пить помногу — не для того, чтобы вызвать приятное ощущение, но чтобы заглушить боль. Но было еще кое-что… его мучил страх, что он сойдет с ума. Мозг его был слишком истощен, чтобы работать… И потом мать — он был убежден, что она не совсем нормальна. Это еще больше пугало его». (Там же, с. 369.)
[1916 г.] «Здоровье его расшатывалось все сильнее; участились, как говорит Клаудсли Джонс, “периоды душевной депрессии, когда великолепная воля к жизни почти совершенно покидала его”; цикл настроений начал проходить ускоренным темпом. Становилось все труднее выжимать из себя ежедневную тысячу слов… Болезнь заставляла его пить, пьянство усугубляло болезнь. Его толкали к виски утомление и упадок духа, но виски утомляло, и, напившись, он еще больше падал духом… Его болезнь стала принимать острую форму, но он не желал бросить виски хотя бы на время, пока не вылечится. Работал он в это время только над кинороманом “Сердца трех”… Пытаясь залить вином горе, неуверенность в себе, он пил без конца. Ничто не помогало. Когда он возвратился в Глен-Эл-лен, друзья едва узнали его. По словам Элизы, это был совершенно другой человек. Он разжирел, у него отекли и распухли лодыжки, лицо обрюзгло, потухли глаза». (Там же, с. 240–241, 244–245, 249–250.)
К вопросу о причине смерти
«Вечером 20 ноября он еще говорил о школе, которую хотел открыть при ранчо. Утром его нашли в безнадежном состоянии: то ли он случайно принял большую дозу болеутоляющего наркотика, то ли это было чуть-чуть замаскированное самоубийство… “Смертельно устал” — эти слова многие слышали от него в ту осень 1916 г.». (Самарин, 1971, с. 28.)
«Выпил 12 таблеток морфина». (Губин, 1974, с. 173.)
«Врач обнаружил, что Джек уже давно находится в глубоком обмороке. На полу он нашел два пустых флакона с этикетками: морфий и атропин, а на ночном столике — блокнот, исписанный цифрами — вычислениями смертельной дозы яда». (Стоун, 1984, с. 253.)
«Версия Ирвинга Стоуна о самоубийстве Джека Лондона в последние годы подверглась обоснованной критике и была литературоведами опровергнута… Лондон принимал это наркотическое средство почтц год, и привычка значительно увеличила действенную дозу… Этот человек, воплощение достоинства и мужества, не избрал бы такой “женский” путь ухода из жизни: у него всегда был под рукой кольт сорок пятого калибра… Смерть Лондона была следствием острого уремического отравления, как и сообщалось во врачебном заключении, а сильная доза морфина, судя по всему, ускорила гибель. Вместе с тем нельзя полностью исключить и вероятность нечаянного отравления слишком большой дозой лекарства, аккумулированного в организме, или просчета больного человека, принимавшего во время острого ночного приступа новые и новые порции лекарства, чтобы избавиться от боли». (Быков. 1984, с. 254–255.)
«…Он покончил с собой в состоянии депрессии вскоре после того, как сгорело его только что заново построенное ранчо, которое было, как говорили близкие, “воплощением его мечты”». (Мирошниченко, 1998. с. 297.)
Особенности творчества
[1899 г.] «Не было дня, чтобы он не просиживал за машинкой и книгами шестнадцати часов, а если чувствовал, что выдержит, заставлял себя работать по девятнадцать часов в сутки — и так семь дней в неделю… Чем глубже он залезал в долги, тем лучше работал… Гнев всегда был одной из самых могучих его движущих сил… “Я мерно двигаю свой роман по тысяче слов в день, и нарушить мой график может разве что трубный глас, зовущий на Страшный суд”». (Стоун, 1984, с. 98, 200.)
Джек Лондон — один из хрестоматийных примеров разрушительного действия алкоголизма и наркомании на человека. Однако творчество писателя не приобрело какой-то специфической окраски из-за его заболевания, не отмечено и алкогольной деградации. Личностные расстройства явились результатом патохарактерологического развития. А такие биологически неблагоприятные факторы, как тяжелейшая черепно-мозговая травма в юности, рано начавшаяся многолетняя алкоголизация с высокой толерантностью, выраженные приступы алкогольной депрессии были способны разрушить любой организм. Поэтому самоубийство писателя (если оно имело место), прожившего всего 40 лет, уже по существу мало что изменяло.
ЛОНДОНДЕРРИ (Londonderry) ГЕНРИ-РОБЕРТ СТЮАРТ (1769–1822), английский государственный деятель, виконт Кастльри.
«В 1821 у него стали отмечаться признаки патологической подозрительности, которая в 1822 г. превратилась в настоящую паранойю. Он считал, что его должны обвинить в совершении гомосексуальных действий, и в августе 1822 г. покончил жизнь самоубийством незадолго до отъезда в Верону». (CD Епс. Britannica 97.)
«В последние недели своей жизни он стал проявлять четкие признаки депрессии, мании преследования и чувства неполноценности. Подозревая, что он может покончить с собой, жена и врач припрятали его пистолеты и бритвы, не оставляли его в одиночестве. Но он отослал служанку за врачом, а когда врач и служанка через пару минут вошли, они увидели, что поднадзорный уже вонзил себе в горло припрятанный им карманный нож. Генри (Henry W.D., 1970) считает, что у Кестльри была инволюционная депрессия. Однако дней за десять до самоубийства он произнес в парламенте большую и интересную речь. Подозрительность и страхи последних недель могли быть следствием циклоидного спада, но пока, до специального историко-психологического анализа, это остается только рабочей гипотезой. К моменту самоубийства Кестльри был в зените славы, могущества, влияния… Психоз имел несомненно эндогенный характер». (Эфроимсон, 1998, с. 148.)
При бредовом расстройстве (паранойе) единственным признаком психического заболевания часто является только сам бредовой синдром. При этой патологии всегда высок риск суицидального поведения, особенно когда в клиническую картину добавляется депрессивный компонент. Интеллект же у пациента обычно остается практически неповрежденным. Если согласиться с такой психопатологической трактовкой Лондондерри, то тогда неудивительно, что государственный деятель, находящийся «в зените славы, могущества, величия», совершает самоубийство.
ЛОРРЕН (Lorrain) (наст. фам. Желле, Gellee) КЛОД (1600–1682), французский живописец и график, представитель классицизма.
«Односторонняя одаренность. Безынициативный, необщительный, остался холостым. Склонность к депрессиям, доходившим до идей самоумаления. Страдал фобией: невроз страха». (Jentsch, 1915, с. 227.)
«Шизоидная бионегативная личностью». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 452.)
«О его личности известно очень мало. Он не участвовал в общественных событиях и жил по существу только для своей работы… Хотя он был плохо образован в формальном смысле, однако совсем не являлся “невежественным крестьянином”, как гласит легенда… Трудолюбивый, любезный и проницательный, окруженный скромным домашним хозяйством, к старости он сделал успешную карьеру и скопил достаточное благосостояние». (CD Britannica 2000.)
«По свидетельству Зандрарта211, “чтобы проникнуть в сущность искусства пейзажа, [Лоррен] старался разными способами подступиться к природе: лежал с раннего утра до поздней ночи под открытым небом, стремясь постигнуть, как наиболее правдоподобно написать зарю на рассвете и в часы заката; и когда ему удавалось уловить искомое, он тотчас темперировал свои краски согласно увиденному, бежал с ними домой и применял их к замыслен-ной им картине, достигая тем высшей правдивости, не известной до него”». (Сусленков, CD Кирилл и Мефодий 2000.)
