Сколько лежит и думает, не знает, но, наверное, довольно долго, потому что кровать раз отскрипела и отпыхтела. И неизвестный шептун уже приступал ко второй серии, уламывая поддавшуюся девушку. Ваня повернулся на бок и наткнулся ладонью на пушистый бок Мао. Вот интересно, этот сексуальный террорист вообще собирается спать или будет домогаться до Лютика всю ночь, не давая таким образом уснуть не только бедной девушке, но и ее несчастному соседу, которому зачем-то подсунули аудио-порнуху.

Как после этого завтра смотреть подруге в глаза? Она-то точно никого не хотела посвящать в ночные приключения. И что этот ненормальный потащился к ней, зная, что девушка живет не одна? Или не знал? Тогда оба странные и глупые. Лютик-то точно знала, могла и не приглашать.

Рассердился на соседку. Ну, вот совсем не хотел слушать и понимать именно про нее все то, что услышал и понял. Взрослая же уже! Вани на два года старше. А он бы вот никогда никого не приволок в их общую квартиру! Так ей завтра и скажет! Пусть будет стыдно, и ей, и ему.

Вообще, он всерьез подумывал отложить этот этап познания жизни до полного успеха в делах. Как-то не выглядела вся возня, которая пыхтелась сейчас за стенкой достойной внимания и времени. опять же, надо же, типа, там учиться этому как-то? Само собой у него не выходило совсем. А поучиться было чему.

– Не, ну, если тебе не надо и ты не хочешь, я тогда пошел,– вполне внятно раздалось из соседней комнаты.

– Не шуми,– придушено в ответ,– я же говорила, у меня сосед, мальчик из музыкалки. Он спит. Хочешь его разбудить?!

Значит, не Лютик совсем уж глупая, а ее этот, как его назвать-то, чтобы и правда и по-человечески? Нашла же в кого влюбиться?!

– Ну, не уходи,– забормотал женский голосок.– Ну, давай сделаю, как ты хочешь, да?

Снова шуршания, поцелуи, всхлипы, всхллюпы. Кашель, снова хлюпание. Частое дыхание, мужской стон и вскрик:

– Глубже!

Снова кашель. Что-то матерное, но, наверное, довольное. И потом удовлетворенное:

– Да, так хорошо! Тебе же понравилось?!

Женский голос не ответил. А после и совсем стихло. Видимо, наконец-то угомонился секс-гигант и дал уснуть себе и девушке.

Каждое прослушивание подобного “концерта” все больше приводило Ивана к мысли: на кой бы оно и надо-то? Все звуки были непонятными, неприятными и даже, если честно, отвратительными. И совсем не похоже, чтобы нравились партнерше, хотя в общаге иногда слышал девчачьи визги. Но и тоже… Разве нормально так верещать, если вдруг хорошо?

Если подумать, то он бы хотел, как в какой-нибудь эротике. Там была музыка, лица крупно, а что делалось внизу – не видно. Вот от этих кадров с красивой женской грудью, тонкой талией, пупком, вздрагивающим крупным планом, было возбуждение и желание. А от слюней, кашля, пыхтения – нет.

Повертелся с боку на бок, погладил спящую Мао, закрыл глаза и наконец-то провалился в сон. Сексом занимаются одни, а не спят другие!

Со всей этой аудио-подставой из комнаты Лютика почти забыл про страшный сон, приснившийся до пробуждения. Совершенно непонятный, но очень яркий, как обычно Ваньке и снились. отдельные картинки забегали в засыпающий мозг, пробовал выгнать, повторения не хотелось. От увиденного и после услышанного было не слишком-то по себе.

Утром дома все было не так, и яркое солнце, заглядывающее в окна выходного дня, не радовало совершенно. Люда ходила по квартире потерянная и молчаливая, Ванька – мающийся. Он понимал, что о произошедшем ночью надо бы и поговорить. Ну, не нравится ему такое, не надо приводить своего любовника. Неприятно. Да и вообще – глупо. Но как с таким подъехать? Стыдно и то, чем они занимались, и то, что ты это вроде бы подслушивал.

– Как прошло вчерашнее свидание?– это же ничего, о таком спрашивать можно.

– Хорошо,– смутилась девушка.– Кажется.

Да уж, воодушевляюще.

– Тебе не понравилось?– опять же, зачем спрашивает, интересно ему что ли?

Люся была старше почти на два года, то есть, вообще-то, была совсем взрослой по мнению Вани, хотя при ее росте в районе метра шестидесяти, огромных голубых глазищах, по-детски глядящих на мир, и до прозрачности тонкой фигурке, могла сойти из за ровесницу, и даже за школьницу.

Когда только познакомились лично, Ванька испугался, что это именно что какая-то глупая ученица средней школы его развела. Хлопал глазами, глядя на мелкую щуплую девчонку, представившуюся широким именем Людмила. Какая она Людмила? Людок – максимум! А то и вообще – Людик! Лютик. Вот!

Но оказалось, что эта белая мышка-малышка человек на редкость серьезный. Люда была отличницей с вполне бойким и даже в чем-то пробивным характером. Могла бы совершенно без проблем поступать с ее-то аттестатом в университет на иностранные языки. Даже в Москву. Но в Москву не могла: некому было оплачивать ей Москву. В Новосибирске, куда из ее деревни под недальним райцентром, всего километров двести от миллионника, то, на что хотелось учиться, бесплатно не преподавали. Даже не так, было три бюджетных места. Прорваться на них, не имея льгот – фантастика. Платно – даже не смешно, где у родителей столько денег.

Как-то Лютик пошутила, что семье придется распродать все движимое и недвижимое, чтобы четыре года учить ее платно. А это лишь первый шаг. Колледж позволял учиться и работать, зарабатывая на жизнь нынешнюю и обучение будущее.

Грезила Люся ни много, ни мало, работой переводчика-синхрониста в ООН. Ванька плохо представлял себе масштаб мечты девушки. В общем-то, если хочет, то и пусть мечтает. И даже планирует. Он, может, тоже мечтал стадионы собирать. Никто не запрещает ведь!

Но пока до ООН было как до звезды ползком на брюхе, так что Лютик подрабатывала и работала, где могла. Первым делом, конечно, переводы. В основном с китайского, но иногда подбрасывали и совсем экзотику, например, вьетнамский. Девушка в такие дни вздыхала, охала, обещала всему миру, что никогда не будет браться ни за один язык, которым не владеет в совершенстве. Тратила какое-то нечеловеческое количество времени на такие переводы, но потом всегда очень гордилась собой: преодолела, прокачалась.

Рассказывала Ване, что первый год так же страдала над китайскими переводами, а теперь навык пришел. Стало значительно проще.

– Нет, конечно, что-то вот прямо серьезное, мне еще трудно,– то ли хвасталась, то ли немного жаловалась девушка,– как-то подкинули переводить инструкцию к станку одному. Я и по-русски не знала всех этих названий, а уж на китайском!..

Надо сказать своими достижениями, пусть и не самыми яркими в масштабе вселенной, но приметными для ее восемнадцати лет, Лютик законно гордилась. А Иван гордился вместе с ней. Поняв, что за забавная девчонка досталась ему в соседки, привязался всей душой. Он ее поддерживал по части продуктов и прочих финансов, потому что даже с работой посменно в магазинчике придомовом и переводами, не жирно зарабатывала девушка, меньше самого Ивана, а она его кормила, поила, радовала своим присутствием и веселым щебетанием. Ну, и порядок в доме тоже лежал по большей части на Лютике.

Если подумать, жили по-семейному, только без этих вот всех глупостей, которые сегодня ночью пыхтелись в их квартире на Люсином диванчике. И желая, но не умея, обсуждать такие тонкие вопросы, Ваня искал какой-то простой подход к теме. А вместо этого зачем-то полез в душу и стал спрашивать, понравилось ли свидание, закончившееся сексом. Наверное, не понравилось бы, не привела бы домой, так?

– Знаешь, он правда хороший, ну, может, просто как-то. Не поняли мы друг друга чуть-чуть. Ну, он меня. Да и я его, наверное,– путано объясняла девушка.

– Он тебя обидел?– кто его знает, что там проспал в их ночи на троих Иван?

– Нет, не очень,– снова замялась и заерзала.– Может, он просто не умеет по-другому. Или так привык? Он же вообще, ну, хороший.

– Ну, раз хороший, договоритесь же?– решил слезть с темы, на которой сидеть было совсем неудобно молодой человек.