Мао прилегла на свою лежанку, показав белый пушистый животик. Как на нее сердиться, когда она такая няха-умиляха? Наклонился, чтобы погладить, предусмотрительно убрав подальше поврежденную руку. Кошка замурчала под широкой мягкой ладонью. Вроде и помирились, хотя с чего бы ссориться?

Сходил на кухню. В сковороде, и правда, нашелся плов, не плов, а еда более чем съедобная. Выложил в тарелку. В холодильнике раздобыл салат. Ну, разве он не самый везучий в мире человек? У него есть все: еда, хорошая подруга, пушистая малышатина! И даже денег сегодня заработал и ничего по глупости не спустил в трубу. Замечательный день! Самый лучший день на свете.

Легко цокая коготками, Мао прокралась в кухню и начала отираться о ноги Ивана, требуя еды и желательно с хозяйского стола. На радостях и от благодушия протянул кусок курицы. Кошка отпрыгнула, выгунвшись в дугу. Хорошо, хоть не расцарапала повторно и без того поврежденную руку.

– Ну и жди тогда, когда я поем!– обиделся на кошку парень.– С ней как с человеком, а она!..

Будто поняв, что на нее рассердились, пушистая хитрюга уселась против ужинающего и включила режим печальных глаз. Именно на этот взгляд и поймала полтора месяца назад Ваньку, когда ее приволокла Лютик.

Иван животных не хотел. Не потому что не любит, а потому что, ну, вот что скажут хозяева? Они и так со скрипом сдали квартиру двум студентам колледжа, одному из которых даже семнадцати нет.

– Давай ее в какой-нибудь приют или котокафе отдадим!– увещевал соседку по квартире юноша.– Нас же вышвырнут, узнав, что появилась кошка! А ты знаешь, мне нельзя в общагу!

– Ванча, у меня нет общаги вовсе!– логично напомнила Люся.– Но так тоже нельзя. Нельзя такого малыша отдать непонятно кому! Это важнее всяких там квартир! На вокзале будем ночевать!

Хорошо ей рассуждать, когда из вещей – три словаря и пять учебников, которыми можно накачать мускулатуру для участия в соревнованиях профессиональных бодибилдеров. Ночевать на вокзале Иван и думать не мог. В отличии от Лютика контингент представлял неплохо, поздними вечерами доводилось видеть, кто там ночует. И не надо про патрули! Патрули видят столько, сколько хотят увидеть. Они скорее выгонят Ивана и его глупую подружку с этим белым недоразумением, чем действительно опасный контингент постоянных обитателей.

– Люд, ну, хоть объявления надо развесить!– проговорил Ваня.– А вдруг ее кто-то ищет? Может, человек волнуется?! Смотри, какая она красивая!

Кошечка и правда была удивительно хороша: беленькая, ухоженная, совершенно не тощая, так что мысли о том, что это чья-то потеряшка не казались такими уж невероятными.

– Ну, ладно,– со вздохом согласилась Лютик, признавая правоту мужской логики, хотя бы право на то, что эта логика может быть неошибочной.

А имя кошке все же дала. Неугомонная девчонка. Сказала, будет звать ее Мао. “мао” – по-китайски кошка, так что имя только кажется необычным, а на самом деле строго по Маршаку: не назвать ли нам кошку кошкой.

Они удивительно были похожи, две его девчонки: беленькие, ладненькие, с блестящими глазками. У Лютика синенькими, как небо, а у Мао рыжими, как солнце. Два маленьких неба, два маленьких солнца. Когда вместе глядели на Ивана, он сдавался.

Вторым ударом под дых от пушистой подлизы стало то, что для сна она выбрала именно Ванькину комнату и кровать. Ложилась у плеча на подушку, засыпала. И до утра никуда не уходила пока Люся не начинала стучать тарелками на кухне, тогда просачивалась в узкую щель приоткрытой двери маленькой комнаты, где квартировал молодой человек, и трусила на кормежку.

В общем, кошка знала свое дело туго, очаровывала быстро и уверенно. Конечно, Иван сдался этому обаятельному комку шерсти и энергии. Уже и не хотел, чтобы нашлись хозяева. Да они точно и не найдутся. Столько времени прошло, если бы кто-то искал малышку, давно бы появился.

Доел ужин, вымыл тарелку. В этом смысле свинтусом совсем не был, а и у Мао была дурная привычка лазить в раковину, если там оставить грязную посуду, а главное, с хозяйских тарелок она пыталась слопать все подряд, не разбираясь в съедобности для кошек. Однажды они оставили фантики на столе в блюдце от чайной пары. И ушли спать, уверенные, что уж это-то точно подождет до утра. А среди ночи проснулись от характерных звуков рвущихся наружу из кошачьего желудка бумажек и золотинок. И ведь упавшее на пол не ела, даже вполне съедобное: только из миски, только с хозяйской тарелки. В общем, учли особенности умственной деятельности пушистой питомицы, больше экспериментов не проводили. Убирали за собой сразу.

Как-то пересказал эту историю с конфетными бумажками сокурсникам, одна из девчонок “обнадежила”:

– Ты, Царь, радуйся, что она у тебя равнодушна к гладкости постели после пробуждения.

– В каком смысле?– не понял Иван.

– Видишь ли, мой мальчик,– взъерошила рыжую шевелюру Вани собеседница,– некоторые кошечки очень трепетно реагируют, если хозяева не заправляют постель после подъема. Гадят они в вороньи гнезда.

– Серьезно?– раскрыл рот парень.

– Как неуд по истории музыки,– подтвердила свой рассказ приятельница.

На всякий случай постель он теперь тоже заправлял. Ну, а мало ли какой зверь в их беляночке проснется!

Вообще, Ванька чистюлей не был. Парень как парень. Но для девочек своих старался, и дом поддерживать в порядке, и самому не быть поросенком. Кто-то бы сказал, что влюбился в Лютика, но это было совсем так.

В двери раздался напряженный звонок. Ваня удивился, но пошел открывать. Иногда к ним приходили соседи, поняв, что жильцы спокойные, завели неплохие отношения с молодежью, пара пенсионерок даже пирожками подкармливала.

Однако на пороге стояла вовсе не соседка, а невысокий кругленький дяденька в полицейской форме.

– Участковый уполномоченный, старший лейтенант Васильев Борис Аркадьевич,– представился мужчина за порогом.

Ваня кивнул.

– Соседи жалуются на шум из вашей квартиры,– доложил Ване лейтенант Васильев.

Парень лишь пожал плечами.

– Вы почему мне не отвечаете?!– чуть повысил голос полицейский.

– Простите,– наконец заговорил Иван,– я учусь в музыкальном училище, за день связки устают, вечерами я молчу. Берегу голос.

– Студент значит?– прищурился полицейский.

В ответ юноша кивнул.

– Тусишь, поди, студент, вечерами-то?– приступил к опросу представитель органов правопорядка.

Хотел снова мотнуть головой, но почувствовал, как кто-то пушистый просачивается между ногой и косяком. Обрадованная возможностью наконец-то расширить охотничьи угодья до размеров подъезда Мао выскользнула за двери.

– Вот блин!– охнул Ванька и рванул за кошкой.

Дверь, которую придерживал рукой, громко хлопнула о косяк. Тут же снизу раздался голос:

– Я вам говорила!– звучало истерическим сопрано по коридору, видимо, адресуясь участковому.– Как мне ребенка спать укладывать, когда они там все время тарабанят дверями?!

Ванька выловил наконец-то кошку и потащил к квартире. Мао опять пыталась рваться и драться.

– Да что ты сегодня такая дикая!– шикнул на белянку-беглянку.

– Ты это, певец,– вдруг кивнул полицейский,– не жми ее так рукой, за твой браслет шерсть цепляется, вот они и дергается.

Извинился за визит, объяснив, что им приходит уже пятая жалоба на шум и грохот из квартиры, Ивана.

– Похоже, у мамаши на фоне деторождения обострение всего,– протянул парню руку для пожатия.– Ты все-таки не стучи дверью, ладно? А то она опять что-нибудь куда-нибудь напишет.

Ванька согласно кивнул, закинул пушистую исследовательницу подъездов в квартиру и протянул руку для пожатия.

– Боевая у тебя девчонка,– усмехнулся, глядя на длинные царапины полиционер.

– Не понравился мой браслет,– вздохнул молодой человек.– Будем заглаживать ситуацию.

– Красивый браслет,– невольно одобрил участковый.– Где покупал?

– Подарок,– пожал плечами.– Ценитель моего пения сегодня преподнес.

– Главное, чтобы без криминала,– профдеформация у этих людей в погонах.