Литмир - Электронная Библиотека
Две Елены - i_002.jpg

5

Между тем в окружающем пространстве произошли изменения. Лариса Артуровна со змеиной грацией спускалась со сцены, а на ее место направлялся следующий оратор… но какой это был оратор, просто с ума сойти! У Ленки, никогда не влипавшей в истории с противоположным полом, (биологический отец ее ребенка не в счет), просто дух захватило. И как она не заметила этого человека раньше: наверное, он появился, когда она сидела под прикрытием фикуса и старалась затеряться в его мясистой прохладной зелени.

Крупная фигура с выпирающей грудью, ястребиный нос, чуть прищуренные серые глаза под разлетающимися бровями – таков был облик следующего оратора. Волосы отливали рыжим, а сросшаяся с бакенбардами бородка песочно желтела, как шкура царя зверей. Вообще, ко всему его облику подходило слово «золотой», вмещающее в себя и отблеск волос под проникающим в зал солнышком, и неоднозначную искорку во взгляде, а также общее ощущение высокой цены этой человеческой личности и, что уж хитрить, мужского экземпляра. Когда-то Ленка смотрела фильм про древних германцев, так вот он был очень на них похож, только без рыжих кос по обе стороны загорелого мужественного лица. Ну и отсутствовало свойственное викингам выражение свирепой тупости. Вместо нее – уверенность в себе, явный интеллект и что-то еще, пока не разгаданное. А мощная грудь, не хуже древнегерманской, распирала летнюю рубашку с короткими рукавами, так что казалось – легкие пуговички брызнут сейчас во все стороны.

– Что, хорош наш Вещий Олег?

Это опять вылезла неугомонная Фаина Львовна. Ленка обернулась посмотреть, кому адресован вопрос, и с ужасом поняла, что язвительная старуха глядит прямо на нее. Если бы из острых глаз Фаины протянулись зрительные лучи, они бы уперлись аккурат в Ленкину быстро краснеющую физиономию. Да, она загляделась на Вещего Олега и не подумала, что ее восхищение может быть заметно. И она была слишком честной для того, чтобы делать вид, будто ни при чем. Вместо того чтобы невозмутимо смотреть сейчас прямо перед собой, Ленка вспыхнула жарким румянцем, как человек, застигнутый на месте преступления.

Весь зал обернулся назад, с любопытством глядя на новенькую, которая так опростоволосилась. Все радовались происшествию, разнообразившему рутину педсовета. Одна Кира Кузьминична бросилась на выручку той, которую застали врасплох. Божий одуванчик, как ее называют, отставшая от жизни, а вот оказалось, самый лучший здесь человек, ценный именно по-человечески. Но и она действовала неверно: вместо того чтобы отвлечь аудиторию, стала, наоборот, задерживать общее внимание на Ленке:

– Минутку, Олег Ильич! Я хочу представить коллективу нашу новую коллегу. Прошу любить да жаловать – учительница ОРКСЭ в четвертом классе Кузнецова Елена…

– Ивановна, – поскорее подсказала Ленка, угадав в Кириной заминке желание вспомнить какое-то небывалое отчество. И она хорошо знала, какое именно…

– Да-да, Ивановну. То есть… Нет, конечно, Ивановну, простите, что я сразу не вспомнила…

Эта заминка позволила Ленке встряхнуться. Не время раскисать, ведь кроме неловкости и смущения есть еще их с Еленой тщательно разработанный план. Сейчас, от этого глупого случая, он становится еще более рискованным. Нельзя пропадать со стыда, когда их с Еленой вот-вот разоблачат! Надо каким-то образом спасаться…

– Пожалуйста, Елена Ивановна, расскажите немного о себе.

Весь зал, выворотив шеи, смотрел на последний ряд, где в тени фикуса сидела новенькая. Вот она поднялась с кресла. Если бы еще знать, что говорят в таких случаях…

Кира опять устремилась к ней на помощь:

– Елена Ивановна – специалист сравнительного нового направления – модуля Православной культуры в рамках Религиозной культуры и Светской этики. Итак, несколько слов о себе…

Несколько слов, когда каждое из них, если не продумать его заранее, может погубить Ленку и, главное, Елену! А продумывать некогда. Но и молчание смерти подобно, сейчас Фаина скажет что-нибудь язвительное или кто-то другой задаст вопрос, на который у Ленки нет ответа.

Отмалчиваться больше нельзя. Дикарь, предпочитавший до сих пор прятаться, распрямился, глядя в лицо опасности:

– Я буду вести в четвертом классе предмет ОРКСЭ – Основы религиозной культуры и светской этики. Родители выбрали Православную культуру, потому что в ней душа нашего народа…

– Ну да, в России живем, – кстати поддакнула одна из учительниц.

– Я понимаю, как это важно, – окрепшим голосом продолжала Ленка. – Я постараюсь делать свое дело хорошо… (То есть прикрывать собой Елену, пока она не сможет вести уроки.) У детей особое восприятие, их нельзя гнуть, как пластилин! И если на уроке нет общего действия, то начинается саморазвлечение: возня, телефоны, бумажные голуби…

Больше она не могла ничего вспомнить из их последней беседы на больничных койках. Но для доброй Киры этого оказалось достаточно.

– Понятно, Елена Ивановна! Конечно, предмет у вас непростой, тут надо постараться. И если что, все мы рады вам помочь. Я правильно говорю, товарищи?

Большинство «товарищей» выразили согласие, хотя это была, как поняла Ленка, чистая формальность. Зайди речь о настоящей помощи, эти люди не захотят тратить на посторонних своего времени и своих усилий. Конечно, кроме Киры, оговорившейся в обращении к коллегам: ведь слово «товарищи» сейчас не употребляют. Но завуч воспитана на принципах, требующих подставить, когда надо, плечо товарищу. Жаль, что Кира, а вместе с ней и прежняя идеология доживают в школе последние дни…

Не помня себя, Ленка плюхнулась на место. Кажется, она не сказала ничего такого, что могло бы их с Еленой выдать. Прохладные листья фикуса чиркнули по ее горячим от прилива крови щекам.

– Спасибо, Елена Ивановна. После педсовета подойдите ко мне, надо кое-что обсудить…

Так значит, еще не всё! Расслабляться, выходит, рано. Но, с другой стороны, если бы Кира что-то заподозрила, ее лицо не лучилось бы сейчас такой откровенно доброй улыбкой. Ведь не садистка же она, чтобы радоваться чужой беде, как, скажем, Лариса Артуровна, смакующая чей-то провал на ЕГЭ…

– А сейчас я предоставлю слово еще одному новому педагогу – Александре Витальевне Шаховской. Она будет вести в средней школе ИЗО. Прошу вас…

Впереди поднялась стройная, как тростинка, русоволосая девушка с перекинутой через плечо косой. Учитель ИЗО Александра Витальевна сама просилась на полотно, изображающее природный пейзаж: где-нибудь у ручья или на опушке светлой рощи. И подпись под картиной: «Тургеневская девушка двадцать первого века». Вот уж точно тургеневская, тут даже Елена отдыхает…

– А какой институт вы заканчивали? – откровенно любуясь новенькой, спросила Кира.

«Как хорошо, что она не спросила об этом меня!» – мелькнуло в Ленкиной голове.

– Строгановку. – Голос у девушки был струящийся, под стать ее чуть поблескивающей, словно переливающейся косе. – У меня диплом с отличием. А в школе я буду работать первый год. – Александра Витальевна подняла глубокие, как чаши озер, немного встревоженные глаза. – Я, конечно, боюсь, но ведь когда-то надо приступать…

– Дорогу осилит идущий, – прокомментировала Фаина Львовна и тут же фыркнула непонятно над чем.

– Мы поможем, – заторопилась словно очнувшаяся Кира, с отсветом грустного восхищения в глазах. Грусть, вероятно, шла от осознания, что Александра Витальевна вряд ли задержится в школе, а если задержится, то неизвестно, будет ли это для нее хорошо. Ведь школьный мир вполне может обломать эту иву над водой.

Между тем Вещий Олег, как назвала его языкастая Фаина, неподвижно простоял несколько минут на ораторском месте, с ласковой, чуть насмешливой улыбкой ожидая внимания к себе. Крупная фигура, распирающая рубашку грудь, волосы с рыжеватым отливом, прищуренные серые глаза – всё это отнюдь не вязалось с обстановкой школьного педсовета.

5
{"b":"840373","o":1}