Ленка набралась храбрости и, подавшись вперед, шепотом спросила:

– Скажите пожалуйста, это директор? К ней обернулись две нарядные, ярко накрашенные учительницы. Ленка даже почувствовала смущение за свое не тронутое косметикой лицо и потертые лацканы жакета. А эти словно на конкурс красоты… Одна сразу прыснула в ответ:

– Директор!.. Скажете тоже!.. Да это Кира Кузьминична!

Ленка смущенно задвинулась обратно под фикус. Она поняла, что чего-то не улавливает: ну, Кира Кузьминична, а почему она не может быть директором? Но в следующий момент смешливая соседка сама обернулась к ней:

– Новенькая?.. – Ленка кивнула. – Кира Кузьминична тут завучем рулит. С тех пор, когда нас еще на свете не было…

– А сейчас она тоже завуч?

– Не смеши меня, – отмахнулась собеседница, панибратски переходя на «ты». – То есть сейчас да, но только до слияния.

Тогда всю администрацию обновят. Божий одуванчик, сама видишь…

– Но пока, между прочим, расписание на ней, – вступила в разговор вторая учительница. – Как-то она умеет составлять. С ума сойти, даже без компа!

– Без чего? – не поняла Ленка.

– Без компьютера.

– Ты что, не знаешь, что такое комп? – удивилась первая. – Учти, у нас МЭШ – Московская электронная школа.

– И что надо делать? – не поняла Ленка.

– С луны свалилась… Всё через интернет: сценарии уроков, задания на дом, отметки в электронный дневник…

– А Кира Кузьминична?

– Ну, она, когда надо, тоже клавиши тыркает, но предпочитает по старинке – всё в своей голове. Сейчас ее оставили завучем, пока надо расписание составлять, а придет новый директор – на пенсию.

Ленка кивнула и опять откинулась под крупные продольные листья фикуса. Пока всё складывалось удачно: в этой школе ждут перемен, но, опять же, пока суд да дело… А для Ленки это «пока» – единственное, что ей нужно. На ее микроскопический век в этой школе хватит такой вот Киры Кузьминичны, похожей на кузнечика. Да оно и звучит похоже: куз-нечик, Куз-минична… Этой старушке, воспитанной на доверии к коллегам, конечно же, не придет в голову сверять чьи-то документы. А когда здесь появится продвинутый и жесткий, как везде сейчас, директор, Ленки уже след простынет.

– Всему на этом свете приходит конец, – словно подтвердила со сцены Кира Кузьминична. – Вот и наш летний отдых закончился. Я вижу вас всех отдохнувшими, посвежевшими и помолодевшими. Очень красивыми, да… Наверняка уже соскучились по нашей работе?

– Соскучились, как конь по хомуту! – выкрикнула со своего места Фаина Львовна, еще один экземпляр отживающего школьного мира.

Кто-то засмеялся. Кира Кузьминична покачала старомодными кудерьками по обе стороны пробора:

– Шутка – хороший почин. Но на одних шутках далеко не уедешь. Ни для кого не секрет, что нам предстоит слияние…

Зал затих в ожидании: не прозвучит ли сейчас какая-то важная информация. Но Кира Кузьминична неожиданно повернула разговор по-другому:

– А чего в жизни не бывает – может, не только начнем, но и закончим учебный год в родных стенах!

И она бросила панибратский взгляд по сторонам, словно переглянулась с этими самыми стенами.

– А может, еще и обучим здесь пару выпусков! – залихватски подхватила Фаина Львовна. – А что? С первого по одиннадцатый класс – всего-то двадцать два годика…

И все прыснули, потому что и вправду вышло смешно. Даже Ленка чуть усмехнулась.

Кира Кузьминична с доброй, немного расслабленной улыбкой оглядывала свою аудиторию, словно снисходительная учительница расшалившихся во время урока детей. Действительно, все в зале, кроме разве что неугомонной Фаины, были младше ее минимум на поколение.

– Вашими бы устами… Но если серьезно, отсрочить слияние могут только особые успехи нашей школы. То есть отличная успеваемость и блестящие инновации. Это наши первоочередные задачи…

В зале задвигались, заерзали в креслах. Ленка поняла, что «первоочередные задачи» звучит для аудитории примерно так же, как для нее постоянный теткин припев: «И когда ты только на работу устроишься!»

– Вначале об успеваемости. Тут мерило наших успехов – государственные экзамены. Лариса Артуровна, ознакомьте, пожалуйста, педагогический коллектив с результатами ОГЭ и ЕГЭ.

На сцену поднялась плотная стройная брюнетка среднего возраста, с короткой стрижкой, в облегающем брючном костюме. Модные очки на цепочке свисали ей на грудь. Комментируя побежавшие по экрану цветные диаграммы, она чуть покачивалась на носках, словно змея на хвосте. Это впечатление закреплялось ядовитыми замечаниями о провалившихся на ЕГЭ выпускниках: «Лентяи получили по заслугам», «Потеряли год, пусть работают это время дворниками, если их возьмут, или с гастарбайтерами на стройке…»

Ленке самой когда-то много крови попортили ОГЭ и ЕГЭ. Правда, учителя были к ней как раз доброжелательны, не то что эта змея очковая. «Тебе надо повторить иррациональные числа», – советовала математичка, а Ленка внутренне замирала: в разверзшихся перед ней математических дебрях всё как есть казалось иррациональным. «Приходи на дополнительные», – приглашала русачка, и в Ленкином сознании возникала еще одна жуткая картина: сидят они после уроков в душном классе, учительница объясняет, а ее слова летят мимо, не попадая в мозг. «Поняла, Лена?» Она была вежливой девочкой и свою тупость предпочитала скрывать: «Да, Наталья Петровна». – «Точно поняла?» – «Да, спасибо, Наталья Петровна». А в голове одна бьющаяся, как птица, мысль: только бы не дали какой-нибудь проверочный тест, который покажет – ничего-то она не поняла. Такое положение дел обозначилось в старших классах. Раньше она долгое время училась без троек…

Теперь-то стало ясно, что виной всему был обрушившийся на пятнадцатилетнюю девчонку стресс. Заболела мама, главная радость и опора Ленкиной жизни. До сих пор все жизненные невзгоды они выносили вместе… А какие тогда у нее были невзгоды? В первую очередь тетка, мамина сестра, с которой и в квартире которой они жили. С теткой всегда было нелегко. Мама дала установку реагировать на нее внешним послушанием, внутренним смешком. Выполняя все нелепые теткины требования, принимая незаслуженные попреки, мать и дочь украдкой обменивались летучими улыбками: «Вот завелась-то!.. А мы ничего, нас не сбить…» И сразу становилось легко.

Тетка претендовала на то, чтобы не только в квартире, но и в семье, в их маленькой женской семье из трех человек, быть главным лицом. Но уж тут-то они прекрасно знали, кто главный: для Ленки это была мама, а для мамы Ленка. Тетка, конечно, чувствовала, что ее дурят, но как разворчишься, если вокруг солнечные зайчики улыбок да скорое согласие на все твои чудачества? Конфликты гасли, не успев как следует разгореться. А для Ленки трудная семейная ситуация оборачивалась своеобразной игрой, в которой на равных с ней участвовала мама. И это примиряло со всеми трудностями.

Когда в их жизни разразилась болезнь, игра резко оборвалась. Ленка стремилась теперь только к маминой постели, потом в больницу. На тетку, которую ухудшение жизни сделало еще более противной, она уже не обращала внимания. А впереди маячили ОГЭ и ЕГЭ…

Они-то как раз не стоили переживаний, душевных сил. Но это стало ясно задним числом. Ленка кое-как сдала экзамены: может быть, подсознательно выплыло в уме то, что от общего стресса казалось неусвоенным. В общем, обошлось, зря она замирала от ужаса. К любой проблеме следует относиться без эмоций, не дрожать над ней день и ночь. Лучше оставаться невозмутимой: накатила волна – сделай что можешь для своего спасения, а уж дальше как выйдет.

Вот и сейчас сидит она на педсовете: практически аферистка, без жилья, без работы – и ничего, дышит себе ровно.

Но всё это не относилось к тому, что случилось вскоре после благополучно сбытых экзаменов. Через месяц ее накрыло такой волной, из которой уже не вынырнуть. И она утонула в ней – нежная, чувствительная Леночка, мамина дочка. Вместо нее на свет появился другой человек – одинокий, стойкий, безрадостный, словно закаменевший внутри. Казалось, это состояние навсегда. Но вот встретилась в жизни Елена номер один и стала размораживать Ленку, поворачивать ее опять к чувствам и надеждам…