Движимая любопытством и какой-то иррациональной тревогой, я подкралась к двери и прислушалась — один голос был женский, явно Вера-Лида, другой — Витька, а вот третий, хриплый, резкий, был незнаком мне.

— Да тупая корова она, я тебе говорю, — по голосу было понятно, что Вера-Лида пьяна. — Я ей по ушам ездяю, а эта идиотка во всё верит.

— И что?

— Я после того случая в дурке отсидеться решила, а как раз её привезли. Она малость не в себе была, рыдала постоянно, нюни нюняла. А потом я её разговорила, и она мне какой-то бред рассказала, я запомнила. А потом она буйной стала и её колоть начали, и она как овощ потом была, только слюни пускала.

— И чё?

— Да там баба одна работала, кастеляншей, и эта дура ей понравилась, вот баба эта её замуж за своего сына-дибила пристроила. Там сын такой же, говорят. А потом смотрю — опять она в дурке появилась, медосмотр на водительские права проходить.

— А чего в дурке медосмотр?

— Да я почём знаю? Может, потому что она была там, нужно проверить, не осталось ли дури в мозгах. Машину же водить.

— Баба и машину водит!

— Ты слушай дальше. Я как поняла, что она меня не помнит, после уколов-то тех, сразу ей предъяву кинула. Она испугалась, затряслась, а потом забрала меня сюда.

— И что ты дальше будешь делать?

— Сперва мне нормально было — поит, кормит, одевает. Мужика вон даже нашла. Можно так хоть всю жизнь жить. Но скучно мне стало. И эта дура меня раздражает, сюскается со мной. Воспитывать, бля, меня решила, хочет на диету посадить и на стадионе бегать, представляешь? Видно, сильно её совесть за что-то мучит. А я туда все время давлю и давлю.

— Ну так дави дальше, раз кормит.

— Надоело. Хочу в тёплые края, в Одессу, в Херсон, в Крым, потом в Сочи, Гагры. Мы когда-то с моим бывшим, Алёшкой, ой как славно там покуролесили. Золотые деньки были.

— На Гагры деньги нужны, — проворчал скрипучий голос.

— У этой дуры денег куры не клюют, — дробным визгливым смехом рассмеялась Вера-Лида. — Там не только на Гагры хватит.

— Да где у неё там деньги, — насмешливо хмыкнул, судя по голосу, Витька, — родители ей не помогали, моя стерва Лариска так их нашпыняла, что они всё нам только давали. Лариска, зараза, умеет. А зарплата в депо «Монорельс» какая там. Копейки одни.

— Ой, не говори, — возразила Вера-Лида, — она там то ли директором уже, то ли замом. В общем, нормальная у неё зарплата.

— Да всё равно на Гагры не хватит. Особенно если с размахом. Даже на Одессу не хватит. Разве что под Херсоном, если в Железный Порт куда-то, то может и хватит.

— Я в Железный Порт не хочу, — возмутился Витька, — у Лариски тётка там в прошлом году отдыхала. По путёвке от профсоюза. Говорит, грязно там, мухи и медузы. А так — село селом.

— Вы машину её видели? — хохотнула Вера-Лида, — она же замуж за какого-то начальника вышла. А потом он за месяц сразу и помер. И оставил ей всё. За то, что она его ребятёнка вырастит. А там и машина, и квартира, и дача, и брильянты, говорят, полный сейф. И денег куча.

— Ага, так она с тобой и поделится, — не поддержал оптимизма голос.

— Да я ж тебе говорю — дура она, отмороженная, — хихикнула Вера-Лида, — верит, что её душа из другого мира прилетела и в тело этой бабы вселилась. И что душа самой Лиды в меня вселилась. Так я ей сказала. Ох, видели б вы как она перепугалась, когда я типа своё тело обратно потребовала! Умора!

За стеной грохнули хохотом.

Мои уши алели. Всё это время я стояла, затаив дыхание, не в силах поверить.

— А от меня ты что хочешь? — спросил незнакомец, отсмеявшись.

— Нужно, чтобы ты хорошенечко пугнул её, — сказала Вера-Лида.

У меня потемнело в глазах и от гнева аж затряслись руки. И я еле-еле удержалась от того, чтобы не заскочить внутрь и не начать разгонять их оттуда. Но так нельзя. Я одна против двух мужиков ничего не сделаю. Да и Вера — такой слон, что одной рукой легонько прихлопнет и мне капец будет.

— Да как я её пугну? — не согласился мужик, — ножиком попугать что ли? Так она в милицию потом пойдёт. Я опять в Воркуту не хочу, холодно там.

— Да нет, её не надо, — фыркнула Вера, — нужно её ребятёнка выкрасть и в каком-то сарае подержать маленько. А деньги она в обмен на дочку отдаст.

У меня потемнело в глазах. Кровь так бухала в ушах, что часть разговора я не расслышала. С трудом, взяв себя в руки, я продолжила слушать.

— А я тоже с вами хочу, — говорил Витька, — не буду к Лариске возвращаться. Задолбала меня эта корова. И село, и работа. Я тоже хочу в Гагры. И в Одессу.

— Тогда ты ребятёнка и украдёшь, — решительно выдала Вера, — ты ж ей родич как-никак…

— Ну да, зять, — хохотнул Витька.

— Ну вот в квартиру она тебя пустит. А дальше…

— Из квартиры красть не надо, — резко возразил незнакомец. — Его сразу вычислят. А следом и нас.

— А как тогда?

— Ребятёнок скоро в школу же пойдёт, да?

— Ну да…

— Так после школы будет домой идти, там и возьмём.

— И то правда! — восхитилась Вера, — голова ты, Пузырь.

— Пойду отолью, — прокряхтел Витька.

Заскрипела половица в комнате.

Я торопливо метнулась из квартиры. Не хватало, чтобы меня засекли.

Не помню, как я добежала до машины, как трясущимися руками завела её. Это же что получается — из-за моей глупости пострадает Светка! И как же я могла так повестись⁈ Я же реально поверила, что это душа бывшей хозяйки тела. А это оказалась аферистка. Которая жировала за мой счет, а теперь сколотила банду и планирует меня ограбить, а моего ребёнка украсть!

Я бессильно ударила руками по рулю.

Чёрт!

И в милицию не пойти. Вот как я им буду объяснять, почему я забрала эту тварь Веру к себе. Чужого человека. Как я им скажу, что думала, что душа тела, которое я занимаю, переместилась в тело Веры? Да меня же обратно в дурку отправят, Светку заберут в детдом, а Римму Марковну — в Дворище. На мою квартиру наложит лапу Лариска, на комнату в коммуналке — Грубякины, а на квартиру, что досталась от Валеева — или Юлия, или Олечка, или ещё кто-то. А машину заберёт Витя. И всем будет хорошо. Кроме меня.

И что же мне делать?

Я застонала от бессилия.

Не знаю, сколько я просидела в машине, бездумно глядя перед собой. Мыслей не было. Вообще никаких. В голове — пустота.

Когда в лобовое стекло ударился шмель, я очнулась.

Вытерла слёзы.

И поехала к Будяку.

Он оказался дома. Когда я, содрогаясь от рыданий, рассказала ему все, он не удивился. Только сказал:

— Точно, я понял, где её видел — в Крыму она гастролировала. Лет пять тому назад. В подпольном казино.

Я не стала спрашивать, что он делал в подпольном казино в Крыму.

— Поехали, — сказал Будяк.

— Куда?

— В твою коммуналку. Будем разбираться.

— Но…

— Лида, — жёстко сказал Будяк. — я разберусь. Пока они все в сборе. Раз милицию ты не хочешь.

И мы поехали.

Когда мы вошли в комнату — пьянка набирала обороты. Вера (я уже не буду называть её Вера-Лида) сидела на коленях у Вити, растрёпанная, обняв его за шею, и пьяненько хихикала, когда он мял её за грудь. Второй мужчина, немолодой, сутулый, заросший щетиной с острыми глазами, развалился на кресле, курил и наяривал какую-то блатную мелодию на расхлябанной гитаре.

Стол был уставлен едой и бутылками, большая часть из них была пустая.

— Веселитесь? — зло спросил Будяк.

У меня же аж в горле сдавило, и я не могла вымолвить ни слова.

— Ой, Лидочка, — пьяненько захихикала Вера, — а мы тут день рождения Вити празднуем. Присоединяйся.

— У меня в марте… — проболтался Витёк, но получил удар под ребро от Веры, сдулся и не закончил фразу.

— А ты подарок принесла? — засюсюкала Вера, — а это же тот мужчинка с тобой, что в селе был. Приходил чай пить. Я помню.

Она опять мерзко захихикала, складки жира при этом дробно затряслись.

Мне стало противно. И как я раньше всего этого не видела?