— А вы надолго к нам, Марк Станиславович? — вклинилась в щебет подруги Милана. Похоже, её тоже раздражала Валерия и ее примитивные заигрывания, потому что хорошенькое личико блондинки то и дело презрительно кривилось.

— Это зависит от того, как скоро я получу то, зачем приехал, — Марк повернулся к Милане и широко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.

Валерия накрутила локон на палец и томно протянула:

— И зачем же вы к нам приехали, Марк… Станиславович? Может быть, хотите найти себе невесту в наших краях? У нас много красивых девушек.

«Ну, точно, дура дурой. Недаром в своем отделе дальше младшего менеджера так и не продвинулась», — я с силой насадила на вилку оливку, и сунула ее в рот.

Подняла глаза и встретилась с глазами Марка — внимательными и насмешливыми, будто он прочел мои мысли. Звон посуды, голоса моих подруг, яркий свет ламп — все вдруг исчезло, растворилось под этим взглядом. И замерев на миг, я начала проваливаться в синие бездонные колодцы, разбиваясь об их дно миллионом хрустальных осколков.

Марк, зачем ты делаешь это?

— Лера, — вдруг резким тоном произнесла Алена, — у Марка Станиславовича бизнес-проект в нашем городе, и его компания — деловой партнер нашего холдинга.

— Ну и что? — пожала плечиком Лера. И опять развернулась к своему соседу. — Чувства бизнесу не мешают. Правда, Марк… Станиславович?

Марк покрутил в пальцах вилку, и по-прежнему не сводя с меня глаз, вежливо произнес:

— Конечно, при определенных обстоятельствах, одно другому не мешает. Уверен, все зависит от ситуации, и того, какие у вас чувства.

Взял со стола свой телефон и поднялся:

— Простите, дамы, вынужден вас покинуть. Дела, — пояснил в ответ на недоуменные взгляды Миланы и Алены, и недовольный возглас Леры. В упор уставился на меня: — Дарья Александровна, завтра в девять часов жду вас в своем кабинете. Очень надеюсь, что больше вам ничто не помешает добросовестно исполнять свои трудовые обязанности.

— Я всегда отлично исполняю свою работу, — процедила я, глядя ему в переносицу, чтобы только не встречаться взглядом.

— Вот и замечательно, — слегка кивнул Марк. — Прекрасные дамы, ваш ужин за мой счет. Приятного вечера и благодарю за приятную компанию, — он еще раз кивнул и пошел к выходу.

— Мне тоже пора, — вдруг засуетилась Лера, хватая свою сумочку. — Марк Станиславович, вы ведь на машине? Подвезете меня? — она кинулась вдогонку за мужчиной.

— Вот ведь, банный лист прилипчивый, — прошипела Милана вслед подруге. — Неужели не видит, что он не повелся на нее? У него таких, как она, в каждом городе вагон и маленькая тележка.

— Они где-то там, а она прямо здесь. Всему свое место, — философски изрекла Алёна и цепко взглянула на меня.

— Дарья, Марку Станиславовичу отдали тот огромный кабинетв конце коридора. Возле продажников. Меня с утра опять не будет, так что сама его ищи. Дорогу показать будет некому, — она рассмеялась.

— Не переживай, он за мной сам придет, если вовремя не появлюсь на рабочем месте, — я мрачно усмехнулась.

— Думаю, так и будет, — снова обшаривая мое лицо внимательным взглядом, кивнула Алёна. — Он тебя в покое не оставит.

— Вы о чем, девочки? — вдруг подозрительно спросила Милана. — Что ему от Дарьи нужно?

— Отчеты, что еще, — пожала плечами Алёна. — Он сегодня ей заданий надавал целый ворох, а завтра с утра пораньше начнет за них спрашивать.

— Ладно, девочки, я тоже уже пойду, — Алена потянулась за сумкой, — А то дети плачут, муж скучает. Давайте, раз щедрый москвич заплатил за нас, хоть на чаевые скинемся, что ли?

Домой я отправилась пешком: идти было недалеко, и погода стояла отличная, с легким морозцем и редкими снежинками, плавно спускающимися с чернильно-синего неба.

Я шла мимо сверкающих, украшенных в честь приближающегося Нового года витрин, мигающих гирлянд на окнах, пушистых нарядных елочек у дверей. Смотрела на них и ждала, когда в душе появится хоть капелька новогоднего волнения и той детской радости, которая всегда предшествовала приближению главного праздника года.

Ничего не появлялось, кроме злости от воспоминаний, как Лера жмется к Марку, а он спокойно на это смотрит. Хотя какое мне до этого может быть дело? Ответ только один — никакого!

Ревность? Не должно быть этого. Он мне давно никто, и я ему — тоже. Ревнуют тех, кто близок и дорог, а Марк…

Я остановилась перед витриной магазина игрушек, немного поглазела на яркие, запакованные в цветную фольгу коробки, перевязанные красными бантами, и нарядных кукол, красиво рассаженных на них, и пошла дальше.

Зачем я себе-то вру? Глядя в кафе на Марка и льнущую к нему Леру, я до побеления сжимала губы, чтобы не зарычать от ярости и боли. Изо всех сил держала лицо, чтобы никто не заметил мои ревность и обиду, ядом растекающиеся по телу вместе с закипающей кровью.

Потому что ничего, абсолютно ничего не изменилось. Для меня не изменилось…

Я остановилась и подняла лицо вверх, ловя пушистые снежинки, медленно тающие на коже. Все должно быть закончено, забыто, вырвано из сердца раз и навсегда.

Поэтому завтра я отдам Петру Андреевичу заявление на увольнение, и больше не появлюсь там, где есть Марк.

Мужчина, въевшийся в мою кровь, сердце и мысли. Проросший в мое тело. Ставший частью моей жизни и никак не желающий оставить меня в покое.

Я брела к своему подъезду через детскую площадку перед домом. Глядела под ноги и думала о том, почему моя жизнь никак не может совпасть с тем, что называют любовью.

Наверное, поэтому и не заметила, как от разноцветной горки отделилась крупная мужская фигура, и встала, перегородив мне дорогу.

Подняла голову, только когда услышала до боли знакомый голос:

— Ну, здравствуй, Дарья.

— Паша?!

Сказать, что я удивилась, увидев бывшего мужа — ничего не сказать.

— Я жду тебя почти час, где ты ходишь в такое время? — процедил он недовольным тоном, снял перчатки и принялся постукивать ими друг о друга.

Помнится, он всегда так делал, когда был зол.

— Прости, но ты не тот человек, который может задавать мне такие вопросы, — я сделала шаг в сторону, пытаясь обойти его.

Жесткие пальцы сдавили мой локоть:

— Ты будешь отвечать на те вопросы, которые я тебе задам, поняла?

Я отдернула руку:

— Не наглей, Паша. Тебе от меня что-то надо, или просто вышел подышать свежим воздухом у моего подъезда?

— Дерзкая стала, Дарья? — он наклонил голову и в тусклом свете фонаря у подъезда рассматривал мое лицо. Затем пробежался взглядом по фигуре под длинным зимним пуховиком.

— Похудела, — хмыкнул одобрительно. — Вот с такой я бы не развелся.

— Зато я с тобой с любым бы развелась, — я поправила ремень сумки на плече. — Зачем приехал? Говори быстрее, да я домой пойду.

Вместо ответа Паша снова дернул меня за руку и, наклонившись, зашипел в лицо:

— Ты мне все испортила. Из-за тебя клиенты не хотят со мной работать. Лика продала свою долю в компании какому-то мудаку тоже из-за тебя.

— Паша, при чем здесь я, если Лика решила, что не хочет с тобой работать?

— Это ты ей рассказала про наш развод и про то, что не беременна. Зачем ты это сделала, я тебя спрашиваю? Кто тебя просил рот открывать? — Паша говорил все громче, и с каждой фразой его голос становился все визгливее. — Теперь у меня все разваливается. Ты ушла, Лика ушла, с кем мне работать? Квартиру мою забрала, дрянь.

— Паш, ты, похоже, помешался за то время, что мы не виделись, — я старалась говорить спокойно, но совсем сдержаться не получалось, и тоже начала повышать голос — сколько злобы, оказывается, вызывал во мне этот человек. — Квартира куплена мной в ипотеку, оформлена на мое имя, и согласно условиям брачного контракта, после развода остается у меня.

— Ты не забыл, Паша, как сам настаивал на пункте о раздельном владении имуществом в контракте? Теперь квартира моя, в точном соответствии с твоими пожеланиями, — мстительно пропела я.