Я подавляю крик и почти теряю сознание, глядя на большую красную дыру в руке, из которой сочится кровь. Это совсем другое — видеть рану на собственном теле, и никакой опыт не смог бы подготовить меня к этому.

"Нино!" кричит Сальваторе, глядя на мою руку и кровь, льющуюся из раны. Он тяжело дышит, и когда он смотрит на меня, в его глазах безумие.

Прибегает Нино, прижимает к моей руке сверток материала, похожего на чью-то рубашку, и я кричу.

"В больницу", — кричит Сальваторе. "Сейчас же, Нино!"

"Что с вами, босс?" спрашивает Нино, подхватывая меня на руки.

"Если ты не доставишь мою жену в больницу меньше чем за пять минут, Нино, я тебя на хрен прикончу! Кармело, иди с ними и забери Паскале. Блядь, сейчас же!" — кричит он.

Нино кивает и выносит меня, бежит к внедорожнику, припаркованному на улице.

Проходит сорок минут, прежде чем Стефано находит ключи от наручников и освобождает меня. Сорок гребаных минут я сижу там, пока Милен теряет кровь. Выстрел. Из-за меня.

Слева от меня раздается звук телефонного звонка.

"Это Нино", — говорит Стефано и передает мне свой телефон.

Моя рука дрожит, когда я беру аппарат и смотрю на экран. Это рана на руке. Ничего серьезного, если только пуля не задела артерию. Дрожь в руке усиливается, и мне удается нажать на кнопку ответа только с третьей попытки. Я прикладываю телефон к уху и закрываю глаза.

"Нино?"

"С ней все будет в порядке".

Я хватаюсь за спинку кресла и выдыхаю. "Насколько все плохо?"

"Некоторые повреждения мышц, которые должны зажить нормально".

"Она поправится? Никаких последствий?"

"Они выпишут ее завтра. С вашей женой все в порядке, босс".

Я прерываю звонок, затем поворачиваюсь, чтобы посмотреть на тела ирландцев, разбросанные вокруг. Большинство из них мертвы, но некоторые еще живы, хнычут или задыхаются. Повернув голову в сторону, я упираюсь взглядом в человека, которого Альдо держит прижатым к капоту машины. Чертов Патрик Фицджеральд! Он прятался в машине, пока бушевала стрельба, а потом пытался застрелить меня, когда все ослабили бдительность. Только пуля попала в мою жену.

"Нож", — говорю я, не отрывая глаз от главаря ирландской мафии, которому осталось всего несколько сотен ударов сердца в его жалкой жизни.

Кто-то прижимает рукоятку ножа к моей протянутой руке. Я делаю шаг вперед, наклоняюсь и хватаю первого попавшегося мне на глаза стонущего ирландца за волосы. Фицджеральд смотрит на меня расширенными глазами, и я не свожу с него взгляда, прижимая нож к шее мужчины и проводя лезвием по его горлу. Теплая кровь течет по моей руке. Склад, наполненный криками и шумом, затихает.

Я позволяю телу упасть к моим ногам, переступаю через него и иду к следующему человеку. Этот теряет сознание, но еще дышит. Я хватаю его за волосы и прижимаю лезвие к его адамову яблоку.

С губ Патрика срывается придушенный звук, он следит глазами за моей рукой и видит, как кровь брызжет на мою руку и рубашку. Когда я отпускаю тело и делаю еще один шаг к нему, Патрик смотрит вверх. Я делаю еще один шаг и продолжаю прокладывать дорожку из мертвых ирландцев, не сводя с него глаз. Ужас на его лице восхитителен. Он знает, что я приберегаю лучшее напоследок. Я улыбаюсь и делаю еще один шаг. О, как я буду наслаждаться тем, что застрелю человека, который причинил боль единственной в этом мире, которую я люблю.

* * *

Я вхожу в небольшую частную больницу, где лечат моих людей, когда Илария не может ухаживать за ними в лазарете, и поворачиваю в коридор слева. Две медсестры за главным столом резко встают, но, когда я не обращаю на них внимания, садятся обратно. У меня пронзительная боль в левом боку. Головорез Патрика, вероятно, сломал мне одно из ребер, но я не обращаю на это внимания и продолжаю идти, а Стефано следует в нескольких шагах позади.

Не помню, чтобы я когда-либо был так напуган, как в тот момент, когда увидел кровь, вытекающую из руки Милен. Как будто кто-то воткнул нож в мой живот и потащил его вверх, вскрывая грудную клетку.

Люди, которые видели, как я прохожу мимо, отходили в сторону, глядя на кровь, все еще покрывающую мои руки и кисти. Хорошо, что я надел по этому случаю черную рубашку. Это значит, что они не смогут увидеть кровь, пропитавшую и ее.

Врач, который обычно лечит моих людей, поднимает глаза от карты в своей руке и бросается ко мне. "Мистер Аджелло! Что…"

"Отвали", — огрызаюсь я, сворачиваю за угол и мчусь по длинному коридору к двери в конце, где Кармело и Нино стоят на страже.

"Откройте дверь", — говорю я.

"Босс. Возможно, сначала ты захочешь смыть кровь". Нино кивает в сторону моих рук. "Она может испугаться, если увидит тебя в таком виде".

Я об этом не подумал. "Найди мне рубашку".

У меня уходит пять минут на то, чтобы отмыть руки. Черная футболка, которую принес Нино, скрывает пятна на груди, которые я не удосужился отстирать. Когда я открываю дверь в комнату Милен, я нахожусь в полупрезентабельном состоянии. По крайней мере, внешне.

"Торе!" Милен садится в кровати и перекидывает ноги через бок.

Я хватаюсь за металлическую тележку, стоящую у изножья кровати, и изо всех сил сжимаю край.

"Не вздумай слезать с этой кровати", — шепчу я, не сводя глаз с повязки на ее верхней руке и стоящей рядом с кроватью капельницы. Она могла умереть. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Не получается.

Я крепче сжимаю раму тележки. Внутри меня скапливается огромное количество чего-то необъяснимого, и кажется, что я сейчас взорвусь.

"Как ты могла так поступить?" спрашиваю я тихо, затем перехожу на крик. "Как, блядь, ты могла это сделать! зная, что ты находишься на прямой линии огня, ожидая, когда в тебя попадет пуля! Ради меня!" Я сжимаю тележку и запускаю ее в стену позади себя. "Ты. Не можешь. Сделать. Этого!"

"Торе…"

"Нет!" рычу я. "Никогда! Никогда, Милен! Я не могу… Я не могу вынести даже мысли о том, что могло произойти! Как, блядь, ты думаешь, я справлюсь с этим? Ты пострадала из-за меня? Ты больше никогда так не поступишь!" Я зарываю руки в волосы и тяну. "Черт!"

Милен качает головой и наблюдает за мной. Очевидно, придя к какому-то загадочному выводу, она сползает с кровати и берет в руки капельницу. Держа его под рукой, она встает рядом со мной.

Я делаю глубокий вдох, затем выдыхаю и хватаю ее за шею. "Никогда, vita mia", — шепчу я.

"Тебя осматривал врач?" — спрашивает она.

"Нет".

Ее правая бровь поднимается в одну идеальную дугу. "Почему?"

"Я был занята".

"Чем занят?"

Убивал ирландцев и бесился. Не то чтобы я планировал говорить ей об этом. "Неважно."

Она вздыхает. "Ты выглядишь ужасно, детка".

"Я знаю".

Она кладет ладонь на мою щеку и притягивает меня для поцелуя. "Давай найдем кого-нибудь, кто осмотрит твою губу. И твой глаз. Твое лицо в полном беспорядке".

"Хрен с ним, с моим лицом".

"Могу я обнять тебя?"

"Нет".

Милен моргает в замешательстве. "Почему, черт возьми, нет?"

"Я боюсь, что это повредит твою руку". Мой взгляд опускается на повязку, затем я быстро отвожу глаза и целую ее в лоб. "Мне невыносимо даже смотреть на нее".

"Торе…"

"Я был так напуган, Милен", — снова шепчу я, проводя кончиком пальца по линии ее брови."Не думаю, что я когда-либо испытывал что-то подобное раньше. Как будто я прыгнул с обрыва и наблюдал, как земля поднимается навстречу мне, ожидая удара". Мой палец движется вниз, пока не останавливается на ее нижней губе. "Из-за тебя у меня будет аневризма".