– Что, всё это время сидела в комнате, плакала и вышивала? – не поверила Хелен. Она отставила в сторону чашку с горьким отваром, пить его не было ни малейшего желания.

– Ну-у-у, не всё время, конечно же, – поспешила с разъяснениями служанка. – Потом милорд нашёл, как вас утешить.

– Дженис! – укоризненно воскликнула Хелен, и та ойкнула.

– Простите госпожа, не то имела в виду! Милорд всегда был с вами, дарил подарки, развлекал. Не знаю, что он сказал вам, но однажды вы вышли из комнаты в прекрасном расположении духа. Тогда вы приняли его предложение, и уже через неделю сыграли свадьбу, пусть и скромную, совершенно не по статусу лорду Малгрейву.

– И всё время до этой конной прогулки, будь она неладна, я провела в замке и никуда не отлучалась? – Хелен не оставляла свои попытки выяснить, что же у неё могло быть общего с Томасом Хилтоном, но напрямую спросить всё же не решилась. От нетерпения она начала барабанить пальцами по столу. – Были ли у меня друзья здесь или в Литл-Роке? Общалась ли я с кем-нибудь?

– Бог с вами, госпожа! – отмахнулась Дженис. – Простите мою прямоту, но вы ни с кем не спешили сближаться, так что друзей у вас не было ни здесь, ни уж тем более в деревне. Да и с кем там вам дружить? С крестьянками? С этой ведьмой Мэгги, что ли? Вон она как за вашей спиной злословила сегодня. Нет, всё время в замке вы тоже не сидели, но всё ваше развлечение состояло из поездок в церковь на воскресную службу: закутаетесь с головы до ног, как будто боялись кого, и сядете где-нибудь в сторонке.

– Лорд Малгрейв тоже ездил со мной? – спросила Хелен.

– Очень редко, к сожалению, наш милорд не религиозен.

Рассказ служанки почти ничего не прояснил, кроме одного: каким-то образом они умудрялись общаться с Томасом. Ведь тот сказал, что церковь была местом их встречи. Хелен облегчённо вздохнула, вряд ли она изменяла мужу в святом месте, а значит, каких-либо близких отношений с Томасом не было, и он точно не её любовник. Странное дело, она дочь простого рыцаря, и многие из её окружения считали, что ей несказанно повезло выйти замуж за графа. Но оказалось, Дэвид не единственный представитель дворянского сословия, кто делал ей предложение, если верить словам незнакомца.

От напряжения голова нешуточно разболелась, и Хелен, зажав пальцами нос, залпом допила принесённый отвар, действие которого через некоторое время склонило её ко сну.

Когда она проснулась, за окном уже сгустились сумерки. Дженис в спальне не было. Встав с постели, Хелен прошлась по комнате. На столе стоял подсвечник с погашенной свечой, рядом лежало огниво, но она не умела им пользоваться. Беседа со служанкой мало успокоила её, и, приняв решение поговорить ещё и с Дэвидом, Хелен вышла за дверь.

Она дошла до лестницы и спустилась на первый этаж. Жизнь в замке бурлила. Слуги сновали туда-сюда, повинуясь различным распоряжениям управляющего: намывали полы и стены, протирали мебель.

– Где милорд? – спросила Хелен у одного из них.

– Вероятно, в своём кабинете, миледи, – почтительно поклонившись, ответил тот.

Хелен прошла дальше по коридору и остановилась у знакомой двери. Набрав в лёгкие побольше воздуха, она вошла в кабинет. Слуга оказался прав: Дэвид сидел за своим столом и внимательно изучал какое-то письмо. Он был в комнате один. Погруженный в собственные мысли и не ожидающий вторжения, Дэвид вздрогнул и поднял голову.

– Что ты здесь делаешь, дорогая? – спросил он нахмурившись. – Мне доложили, ты неважно себя чувствуешь.

– У меня болела голова, – сказала Хелен, приближаясь к Дэвиду. Суровый вид мужа не заставил её стушеваться, она уже знала, насколько может быть обманчива его внешность. – Но сейчас со мной всё в порядке.

– Рад это слышать, – отозвался тот, убирая недочитанное письмо в верхний ящик и закрывая его на замок, ключ от которого кинул в карман брюк.

– Что-то важное? – поинтересовалась Хелен, кивнув на ящик стола, куда был спрятан конверт.

– Отчёт мистера Смита, нашего управляющего, – ни чуть не смутившись ответил Дэвид, – ничего интересного.

– Ага… – разочарованно протянула Хелен и присела на край стола. Глаза Дэвида сверкнули, но он не пошевелился.

– Лучше скажи мне, – сменил он тему, – почему ты купила так мало? Люди будут говорить, что я экономлю на собственной жене. Всего один отрез не самой дорогой парчи.

– Пусть говорят что хотят, – отмахнулась Хелен и добавила, ласково улыбнувшись: – Я-то знаю, что ты самый лучший муж: самый добрый, самый заботливый и самый щедрый. Я не перестаю благодарить Небеса за то, что они оказались так милостивы ко мне.

Произнося эти слова, она не кривила душой. За всё время Дэвид показал себя с наилучшей стороны. И пусть кругом все твердили, как же ей, дочери простого рыцаря повезло стать графиней, Хелен была в первую очередь рада тому, что ей в мужья достался самый честный и благородный мужчина. Она была уверена в этом, поскольку видела его отношение не только к ней, но и к людям, находящимся у него в подчинении. Хелен выбросила из головы недавний случай с письмом. Это не стоило того, чтобы заострять на нём внимания. Раз её муж говорит, что это скучный отчёт управляющего, значит, так оно и есть.

Взгляд Дэвида потеплел, и он улыбнулся в ответ.

– Скажи, а какой я была женой? – задала Хелен мучащий её вопрос. – Какими были наши отношения?

– Ты замечательная жена, и всегда ею была, – отозвался Дэвид бархатным тембром. Услышав его ответ, Хелен показалось, словно камень свалился с её души. – Наши отношения не были гладкими с самого начала. Но оно и понятно, ты пережила тяжёлую утрату.

С этими словами он поднялся и вплотную приблизился к Хелен. Дэвид провёл пальцами по её щеке, откинул в сторону выбившуюся из замысловатой причёски прядку волос. Он говорил что-то ещё, и от низких звуков его голоса у Хелен по коже бежали мурашки, а сердце неожиданно сделало кульбит. Прикосновения мужа будоражили, она чувствовала неясное томление. Хелен сама не поняла, как ее руки обвили шею Дэвида, когда он склонился над ней, чтобы запечатлеть на её губах поцелуй.

Хелен проснулась с первыми лучами солнца, бесцеремонно ворвавшимися в спальню через узкое окно. Пребывая между явью и сладкой дремой, она блаженно потянулась и, ощутив на талии тяжёлую руку, мечтательно улыбнулась. Уже две недели Дэвид ночует в её спальне, с того самого вечера, когда их разговор окончился страстным поцелуем. Сонно потирая глаза, Хелен разлепила веки и посмотрела на мужа. Дэвид спал. Немудрено. После всех ласк, которыми он одарил её прошедшей ночью, ему требуется восстановить силы. Хелен невольно вспыхнула, вспомнив о том, что они творили до самого утра.

«А он красив», – влюблённо подумала Хелен, с интересом разглядывая его гордый профиль. И с каждой совместно проведённой ночью Дэвид казался ей всё притягательнее. Хелен влекло к собственному мужу с неведомой силой. Какой невероятной глупостью было с её стороны даже предположить, что у неё мог быть любовник! Нет, Томаса Хилтона она выбросила из головы и больше не вспоминала.

Протянув руку, она осторожно, почти не касаясь, провела ладонью по лицу Дэвида, отмечая лёгкую небритость, а затем зарылась в поросль на груди, пропуская курчавые волосы между пальцев. После, осмелев, погладила плечи, шею и наткнулась на медальон. Любопытство взяло вверх, и Хелен, стараясь не разбудить мужа, аккуратно потянулась к украшению. Повертев в ладони, она нащупала застёжку и, затаив дыхание, нажала на неё. Медальон раскрылся. Хелен приподнялась на локте, чтобы получше разглядеть содержимое, и её лицо озарила нежная улыбка.

Внутри оказался портрет юной девушки, как две капли воды похожей на Хелен. Присмотревшись повнимательнее, что в рассветных сумерках было сделать непросто, она убедилась в своём предположении. Слухи не врали. Дэвид, этот суровый и серьёзный мужчина, оказался безумно влюблённым в собственную жену. Конечно, Хелен не могла вспомнить, когда и в каких условиях был написан ее портрет, но художник превзошел сам себя.