Ему хотелось вернуться и отказаться. Жаль, что других вариантов не нашлось. Он приехал сюда за шансом и получил его, глупо было бы даже не попытаться. Том поежился, не покидало ощущение чужого взгляда. Он обернулся на темные окна полупустого здания. В одном из них едва заметно мелькнула тень и скрылась из вида.

От регенерационок Тома мутило, к счастью, часто ими пользоваться не приходилось. Однажды мать заставила забраться в одну из этих странных коробок, подозревая у него сотрясение мозга. Ничего хорошего не вышло: эффекта Том не ощутил, а риск не оправдался – их все равно вышвырнули, как только врач взглянул на сканер. Мать плакала, он злился и не понимал, зачем было пробовать. Сейчас, добравшись до медцентра и переведя лысому аванс, Том снова попробовал одну из них. Никаких «страховок» не понадобилось, да и приняли его как родного. Теперь мутило мерзко. Жители подземных Убежищ не страдают клаустрофобией, но что-то трепетало в груди, а кисти рук подзамерзли.

Выбравшись на свободу, Том отправился гулять по сектору. Память сохранила улочку, где раньше торговали самодельными и крадеными вещами. На удивление, бизнесмены в ней оказались на прежнем месте, а главное, здесь никто не обращал на него внимания, люди вообще старались не поднимать взгляд. Расплатившись и быстро переодевшись, он сунул старые шмотки в уличный утилизатор. Длинные рукава новой футболки удачно закрывали шрамы на запястьях. Нога почти не болела, но снимать порезанный ботинок не хотелось, так что менять его он не стал. На душе полегчало.

Досье на Патрика Фукса содержало уйму ненужных подробностей, вроде цвета глаз и любимого сорта чая. В прошлом гениальный биоинженер, а потом и ксенобиолог, он проработал в Поддержании без малого сорок лет: налаживал контакты с хаарс, принимал участие в разработке договора по обмену знаниями и технологиями. В последние годы Фукс занимался изучением и воспроизведением доставшихся Поддержанию медицинских технологий. Проще говоря, украденных у хаарс. Фукс смог выпустить собственный прототип регенерационной камеры или был к этому близок, не хватало ему как финансирования, так и консультаций от «правообладателей».

Местонахождение Фукса после того, как он покинул корпорацию, значилось неизвестным, гравимашина – проданной, а особняк в западном секторе пустовал в ожидании новых арендаторов. Еще на Фуксе висела куча неоплаченных счетов за ремонт транспорта. «Дерьмовый должен быть транспорт, если его даже машиной не назвали», – подумал Том. Судя по расшифровкам счетов, так и было, ремонтировали там все, до чего смогли дотянуться.

Потратив час на блуждания по улицам, Том наконец нашел то, что хотел, – старенький печатный автомат. Такие еще оставались в ходу у тех, чьи сделки не были достаточно легальными, чтобы светить их в Сети, а клиенты не вызывали столько доверия, чтобы ограничиться устным договором. К досье Фукса прилагалось много фотографий, на большинстве была женщина, красивая, но грустная, проблемы не покидали ее, даже когда она улыбалась. Даже когда стояла в свадебном платье, обнимая Фукса. Сам он фотографировался редко, Том просмотрел все, что было, и выбрал один снимок – сидящий на лавке Фукс, лет на двадцать моложе, на руках у него уютно свернулся спящий ребенок, виднелась лишь крошечная спинка с выпирающими сквозь тонкую синеватую кожу позвонками. Автомат выплюнул фото, чуть не улетевшее на землю, Том сложил его пополам и засунул в карман. Ни собственной памяти, ни комму он не доверял.

Подходила пора решать, куда двигаться дальше. Фукс, вышвырнутый из Поддержания, хоть Бригер и не сказал этого вслух, прихватил что-то, зная, что его будут искать. Он пошел на конфликт и был готов к нему, вряд ли он еще появится там, где его ожидает Служба безопасности корпорации. Но как много осталось мест, где мог бы скрыться один из самых известных людей на планете? Есть ли у Поддержания слепая зона?

Судя по звукам, доносившимся из-за бесконечного серого забора, в середине центрального сектора действительно развернулась какая-то стройка. В остальном при свете дня здесь было гораздо приятнее, чем ночью. Наворачивая круги, Том увлеченно рассматривал припаркованные фургоны и жилые вагончики, выискивая пресловутый экранированный дрон в темной комнате. Развалюх было много, половину из них он не стал бы чинить, даже имея состояние Бригера. Том надеялся, что не ошибся.

Все дороги вели к Поддержанию. Вернее, к небольшому огороженному скверу перед главным зданием страны, который стройка, по счастью или по велению хозяина, пощадила.

Раньше здесь располагалась кофейня. История ее началась примерно пару веков назад, семейный бизнес передавался из поколения в поколение, став символом центра. Поддержание выкупило историческую забегаловку, пережившую под его стенами войну, и обещало сохранить. Обещание сдержали лишь частично. Сквер остался на прежнем месте, обзавелся покачивающимися на гравиподушках лавочками, аккуратными тропинками и вечнозелеными искусственными кустами. Кофейню автоматизировали и уменьшили до аппарата с парой столиков вокруг. Потом пропали и столы, их заменила памятная табличка.

Том оторвался от ее изучения и посочувствовал бывшей кофейне. Аппарат, выполняющий ее функции, привлекал скорее запахом, чем видом: он был так хорошо запрятан между пышными кустами, что заметить его оказалось довольно трудно, если, конечно, не знать заранее, куда нужно смотреть. Впрочем, много подсказок Тому и не требовалось, за этим ароматом он пошел бы в пекло. Пришлось признаться себе, что Макса с его странным пойлом в жизни все-таки не хватает. Успел привязаться к этому придурку, а может, просто к нормальному отношению.

Аппарат был занят. Том остановился на вежливом расстоянии, осматривая конкурентку за обладание чашкой кофе: миниатюрные белые ботиночки, две стройные ножки, уходящие под начинавшуюся чуть выше колен темно-коричневую юбку, которая весьма удачно подчеркивала округлые бедра и узкую талию, светлый пиджачок, наполовину скрытый копной черных вьющихся волос. Весенний ветерок легко перебирал их, наводя беспорядок. В ожидании Том лениво думал о том, сколько ей было лет. Со спины совсем не угадать, казалось, разброс мог составлять лет до тридцати, не меньше. Скажешь «девушка», а повернется… Завитки ее пышных кудряшек слегка покачивались, соблазнительно маня протянуть руку и расправить их, он представлял ее совсем девчонкой.

Она сделала два шага назад и остановилась, помешивая кофе. Том подумал, не обойти ли по траве, и тут девушка стремительно обернулась, как по взмаху палочки невидимого дирижера. Он успел с необъяснимым внутренним торжеством отметить, что не ошибся: она была молода, не больше тридцати, быть может, двадцати пяти?

– Подыграй, – донеслось до него.

На секунду Том растерялся, мог бы поклясться, что она даже не пошевелила губами. Прежде чем он успел ответить, она взвизгнула, выпустила стакан из рук и тут же в панике прикрыла пальцами рот, словно звук напугал ее сильнее, чем «неожиданное» столкновение. Том запоздало отпрянул и понял, что вожделенный запах кофе останется с ним надолго. Мысленно поаплодировал актерскому таланту незнакомки.

– Часть с обливанием можно было и пропустить.

– А какого черта ты ко мне подкрадываешься? – завопила девушка, с грозным видом уперев руки в бока. Ни следа испуга или смущения на лице не осталось, возмущалась она искренне. Почти.

– Даже не собирался, – открестился Том, попутно перебирая в уме всех знакомых или хотя бы просто запомнившихся женщин. Нет, ее он не знал.

– Ой, да ладно, – прищурилась она, – ты приперся именно сюда и именно сейчас ради кофе, конечно. Именно в эту вот минуту, в три часа дня, да?

Том открыл рот, собираясь сказать, что так оно, в общем-то, и было, но передумал и закрыл, закусив щеку и рассматривая наглую девчонку. Таких он совершенно точно не встречал: черные кудри обрамляли бледное, с совсем легким румянцем, лицо в форме сердечка; острый подбородок чуть задран вверх; пухлые розовые губы, искривленные в ехидной усмешке. Но самыми странными были огромные глаза, пристально смотрящие из-под густой и слегка длинноватой челки. Почти белые. Жидкое серебро, окружающее гневно сузившиеся зрачки, гипнотизировало. Том не мог оторвать взгляда, как не мог понять и собственной реакции: ее глаза приковывали и вызывали отторжение одновременно, почти отвращение. Она напомнила кукол из магазина игрушек. Мать запрещала заходить в него, над дверью висел сканер, потому Том проводил много времени, прильнув к прозрачной стене и рассматривая чудеса на вращающихся подставках. Там были популярны эти куклы – жуткие создания с жуткими глазами, выставленные на видные места и противные до холодка на затылке.