– Мара, – спокойно и как-то почти виновато сообщил Винс.

– Красивая, м?

– Красивая. Знаешь, не в этом дело…

– Стоит того, чтобы рисковать всем и соваться в Федерацию?

– Да.

– Чего сюда не забрал? – удивился Том.

Винс шумно втянул воздух, выплюнул провод и наступил на него ногой, проигнорировав неодобрительный взгляд.

– Не для нее это все, понимаешь. Хрупкая она.

Показалось, что Винса подменили. Таких определений Том от друга в жизни не слышал, к противоположному полу тот относился потребительски, и вот какой-то одной девчонке хватило всего лишь года, а то и меньше, чтобы его приручить. Человек, хотя Винс и не сказал, иначе в городе бы не жила. «Плохо это все кончится», – заключил Том, но вслух произнес другое:

– Успеешь? Пока места не закончились.

– Ребята намекнули, что должен. Сейчас только к майору, подписать всю эту хрень, получить пропуски и в путь. Бизнесом займусь, вон хотя б жратву с природы доставлять.

– Контрабанду.

– Ай, один хрен! Это все, чем мы тут похвастаться можем, придурки в Федерации не то что выращивать, уже даже и готовую съедобную не различают. Пособие обещают, о, пенсию!

– Пенсию… Чего ты тогда тут ошиваешься? Не прощаться же пришел.

– Сплюнь, – со смешком скомандовал Винс. – Велели тебя по пути прихватить. Медицинка вызывает, опаздываешь.

Том встал, пряча в карман окровавленный платок. Жест от Винса не укрылся, и тот заметно скис.

За последний месяц приступы повторялись все чаще, а когда и с чего они начались, Том не знал. Воспоминания о прошедшем годе отсутствовали: один обычный зимний день в Убежище переходил в сознании Тома в другой, где его, полумертвого и изможденного, под руки выводят из длинного серого коридора. Между ними была пустота. Поначалу, то и дело приходя в сознание в медицинском блоке Убежища, он еще помнил отдельные моменты, каждый день их становилось все меньше. Через месяц Том набрался сил, чтобы вернуться жить в свою старую комнату, но очень боялся проснуться утром вообще без единого воспоминания. С тех пор в мозгу улучшений не было, а здоровье снова ухудшалось.

– Дерьмо, – заключил Винс. – Может, зря в город не поехал?

– Меня там только для этого и ждут. Хватило с меня Федерации, – пробурчал Том. – Последнее, что мне сейчас нужно, это куда-то ехать. Я еле домой добрался.

Винс закинул руку ему на плечо и потащил в коридор, а Тома не покидало странное ощущение, что все это когда-то уже было. Даже полусдохший воздухоочиститель в потолке над дверью шипел как-то особенно противно и потому угрожающе. Винс убежал собираться, а Том поплелся к медицинскому блоку. Мысль о последних местах засела в голове, мокрый от платка карман противно прислонялся к ноге. Раньше не было столько крови.

«Да к черту», – подумал Том и развернулся.

– Разрешите на минуту?

Старый майор поднял на него тяжелый взгляд через мерцающую дымку голубоватого виртуального экрана и буркнул:

– Заходи.

Военнообязанным Том не был, по крайней мере формально, но все руководство в Убежище, как и в Коалиции, было военным, необходимость в гражданском управлении отсутствовала, а в случае чего – защищать друг друга придется всем.

– Кап… – запнулся Том и исправил: – Майор…

Мысль окончательно потерялась. Хозяин Убежища тяжело вздохнул и свернул экран.

– Ты прав, – протянул он с недовольными нотками, постукивая пальцами по столу, – капитан Реттенбергер. Это имя ты помнишь.

– Прошу прощения. Я ознакомился с хрониками за последний год, – зачем-то неловко отчитался Том. – Вас повысили после… Инцидента.

Инцидентом называли обнаружение Коалицией подпольной человеческой лаборатории, в которой проводились эксперименты над пленными хаарс. Нескольким, включая Тома, повезло, их нашли живыми, а вот никого, стоящего за этим, обнаружить не удалось. Перемирие пошатнулось, стороны схватились за оружие, посыпались угрозы и обвинения, активизировались заинтересованные в войне радикалы. Скандал удалось замять – не смогли доказать подконтрольность лаборатории правительству Федерации. Последняя отбрехивалась как могла, скидывая вину на фанатиков – ненавистников хаарс. Ирония состояла в том, что такими ненавистниками можно было назвать процентов девяносто от всех людей на планете. С новой силой расползались слухи о неизмеримых запасах тайного оружия у хаарс и неизбежной мести человечеству.

Том до сих пор не нашел ничего полезного, кроме официальных хроник. Складывалось впечатление, что никто понятия не имел, что случилось в этом проклятом лесу, когда он пропал. Ответы были однотипными и осторожными, поэтому Том решил, что всем просто запретили о чем-то говорить, да и спрашивать перестал. Потом появились ночные приступы кашля и боли, а расследование отошло на второй план, уступив игру в вопросы местной медсестре. Теперь хотелось просто пожить.

– Хроники, – поморщился майор, словно в комнате только что испортился воздух. – Чего хотел?

– Уехать хочу. Подумал, что там подлечат.

– Угу, – майор задумчиво постукивал пальцами по столу, – есть у тебя нервы. К людям да к белым халатам.

– Может быть, наоборот – последние отказали, – без энтузиазма предположил Том.

– Нет, мальчик. Видел я сломанных. Глаза у них ненавистью не горели, тем более при упоминании о несчастных хрониках. Но в город тебе соваться опасно.

– Боитесь, что еще один Инцидент устрою? – криво усмехнулся Том.

– Боюсь, что шею тебе свернут еще на подлете. Случайно, – серьезным тоном ответил майор. – Слишком твоя морда всем знакома.

– Зачем? Я безобиден. Пока я ничего не помню.

«Пока» повисло в воздухе.

– Из мести, злобы. Да хоть от голода. Новое соглашение встало Федерации поперек горла. Того и гляди – полыхнет.

– Всем нужно кого-то ненавидеть, – пожал плечами Том, ощущая, что майор скоро выберет для этой цели его.

«Понял, понял, всем было бы легче, если бы нас не спасли или мы просто благородно сдохли, не успев дать показаний».

Повисла пауза. Стоять было неуютно, а садиться уже поздно. Том покосился на кресло для посетителей рядом с собой, но так и не решился. Поднимать взгляд не стал, вместо этого рассматривал горящую на краю стола свечу. Недавно выменяли в городе, везли, как обычно, сами не зная что. Недавно… в позапрошлом году.

– Набор окончен, документы переданы в Федерацию. Хочешь занять чье-то место?

– Мне нужнее, – тихо ответил Том, сцепив руки за спиной и поглаживая шрам на запястье. Он знал, что никто не захочет уступить ему место сам, слишком тяжело и дорого они доставались. Вот только жизнь других от этого не зависела.

– Может быть, и так. Поедешь отдельно, чтобы не привлекать.

Том выдохнул, радуясь, что его расчет оправдался. Майор был не прочь избавиться от него и побыстрее. Даже своим он теперь стоял поперек горла.

– Мне бы туда, где есть нормальный медцентр, с остальным я справлюсь.

– Медцентр с технологиями хаарс. В новой нейтральной зоне таких нет. А если и были, то готов поручиться, что Федерация уже вывозит оттуда все, что только можно сдвинуть с места.

– Уверен.

– Поедешь в старую. Там я помочь тебе не смогу, ты будешь сам за себя.

– С чего вам мне помогать? – удивился Том. – То есть спасибо, но я и не рассчитывал.

– Вот и не рассчитывай. – Майор поправил ворот рубашки, помедлил, словно решаясь на что-то. – Один раз, неофициально и в память о твоей матери. Ты же из города?

В его голосе Тому слышались странные нотки. Какая часть предложения была ложью?

Свеча на столе расплавилась до ароматизированной серединки, комнату наполнил тошнотворно сладкий запах. Слева в углу, среди прочих, висел крошечный портрет его матери, Тому не надо было смотреть, чтобы помнить об этом. Портрет человеческой женщины, посвятившей жизнь борьбе против сканирования детей. Чтобы все они могли иметь счастливое детство, без разделений на своих и чужих.

– Из пригорода, на самом краю новой нейтралки, – спохватившись, ответил он.