— Спасибо, — все так же мрачно выдавила из себя я, отправляясь за всеми этими химическими приблудами.

Набрав всего да побольше — как мне показалось, включив при этом свою смекалку на полную, сопоставляя заумные слова со всеми этими реальными научными штуками — я вернулась к парте.

— Все? Проверка на тупость закончилась или как? — несколько язвительно спросила я, осторожно сгружая перед парнем пробирки. Тот начал тут же расставлять их по линеечке, наводя порядок.

Даже если все сделала не так — пусть. Может хоть тогда Альк поймет, что не стоит больше ни о чем меня просить.

— С натяжкой, но ты перешагнула проходной порог, — уже чуть мягче отозвался мой сосед по парте, резко сунув мне исписанные торопливым, размашистым почерком листы, — Теперь сиди и не маячь. А если преподша подойдёт, то просто изобрази бурную совместную деятельность. Только под руку не лезь.

Стоит отдать Альку должное — из того хаоса, что постоянно образовывался вокруг меня, он моментально сумел получить идеальный порядок, пусть даже всего лишь в пределах одной лишь парты. 

— Это всё перепишешь, красиво оформишь, добавишь собственными комментариями увиденного. Так что не спать, — рыкнул он у меня перед носом, щелкнув пальцами, отвлекая меня от завороженного наблюдения его действиями.

Я снова ощутила нечто не до конца понятное по отношению к этому парню. Словно ты прыгаешь по минному полю, делаешь шаг, и ничего не происходит, хотя ты думал, что точно подорвешься — ну не дано тебе пройти здесь безо всякой подготовки. И я ведь ничего такого не делала, отчего вдвойне было... приятно, что ли. Я просто была собой, а периодически — чересчур собой, когда приходилось срываться и язвить. И вот — парень, который еще четверть часа назад старался словами задеть за самое больное, теперь делает больше, чем от него требуется.

Ведь он определенно мог выполнить лишь свою часть работы, не разжевывая мне все столь досконально.

Хоть я и улыбнулась невольно этому, но болтать попусту и впрямь не стала, стараясь не упустить эту внезапную удачу, записывая все, что он делает и самое главное — не мешаясь при этом. И только когда прошло какое-то время, показавшееся мне достаточным, я проговорила:

— Ты только в химии шаришь? Или по всем урокам такой умный?

Может, зря я его списывала со счетов раньше времени. Мне не помешает знакомый, к которому можно обратиться за помощью. Пусть и тот, который сперва хуями покроет с головой, но, возможно, единственный, от общества которого меня не будет тошнить в ответ.

— Я в принципе умный, не только по школьному материалу, — не отвлекаясь от работы, пробурчал Альк.

— Надо было сразу догадаться, — вздохнула я, переходя в фазу "что думаю, то и говорю", — Что ты такой, потому что со всеми остальными тебе неинтересно.

Приходилось, правда, напрягаться, чтобы не сорваться с шепота на чуть повышенный тон — несмотря на общий гомон в классе, не хотелось, чтобы из-за разговоров обращали внимание именно на нас.

— Я понимаю, если ты меня пошлешь... Но мне жутко нужна помощь. Как раз потому, что мне не насрать на будущее. Там, где я жила раньше, — не осечься слишком заметно и не сделать слишком долгую паузу мне стоило больших трудов, — В общем, сейчас у меня есть возможность взяться за ум. Если что, предложение помыть тачку все еще в силе.

Да уж, Ванда. Так себе из тебя переговорщик. Сама хоть половину из сказанного поняла? Гребанное волнение, чтоб его.

И, кажется, своей внезапной просьбой мне все же удалось привлечь его внимание. Не очень хорошее, судя по его взгляду и прищуру в нем. Словно… Словно в этом русском снова боролись два начала, и он не знал, то ли послать меня помягче, то ли размазать и уничтожить.

— Тебе бы лучше кого-то другого для этого дела поискать, — наконец осторожно процедил он, отворачиваясь. — Я ничьим обучением не занимаюсь.

А мне повезло. Кажется, он выбрал “послать помягче”. Устало положив на мгновение голову на руки, я пробурчала, словно бы разговаривала сама с собой:

— Я так и думала. Черт, как же тяжело это все дается... А все эти ботаны кривозубые шарахаются от меня, как от огня. Ладно, — пришлось заставить себя снова взяться за ручку и продолжить записывать, — Попробую что-нибудь еще придумать.

Да уж, стоит мне войти в режим "наконец есть с кем поговорить", меня так просто не заткнуть. К тому же, атмосфера урока, когда в проектной работе болтали абсолютно все, буквально обязывала.

— Ты хотя бы честный, — без задней мысли продолжила я, — Не без выебонов, конечно... Но не пытаешься хотя бы строить из себя приятного всем парня. И в людях не нуждаешься. Как у тебя это вообще получается?

— Я по-настоящему ни в ком не нуждаюсь, а не делаю вид перед другими, — все так же мрачно прокомментировал сказанное мною Альк.

Надо же, оказывается, мы даже поддерживать диалог умеем! Разумеется, меня это воодушевило еще сильнее, окончательно унося в дебри “говорю все, что в голову приходит”.

— Так а я о чем? Это же целое искусство, можно сказать. Я бы вот и сама была рада быть этаким... как его... отшельником, вот, — болтовня нисколько не мешала мне записывать все вслед за Альком, тем более теперь, когда я поняла общие принципы того, что он делает. Уж что-что, а повторить по образцу, подключив логику, я точно умела. Пожалуй, даже в будущем, имея на руках эти записи, смогла бы решить несколько химических уравнений. — Но это сложно. Все время кажется, что что-то упускаешь... а наверстать не получается. И это я не про учебу, хотя и про нее тоже.

Альк молчал. Пфф, как будто меня это может смутить.

— Слушай, а ты из России ведь? Недаром говорят, что все русские — мрачные и неулыбчивые. Я не расист, если что...

— Как раз расист, раз кидаешься такими фразами, — резко перебил меня он.

Кажется, я снова вывела желтоглазого из себя.

— Если не хочешь, чтобы тебя таковой считали, то думай, прежде чем ляпать. Это раз. И я не из России, а из Польши. Расширяй свой кругозор, а не только школьную программу муштруй.

Ну вот. Захочешь поговорить хоть с кем-то, кто тебя не бесит, оказывается, что его самого очень бесишь ты сама. Нет в мире совершенства, как говорится. И вообще, сколько раз он еще за сегодня попытается меня задеть намеками на мою необразованность?

— Мне кажется, даже если бы ты захотел, то друзей у тебя было бы немного, — съязвила я в ответ, все еще не совсем контролируя то, что говорю. — Но за совет спасибо. А Польша это где? Не в России разве?

Не то чтобы я нарывалась и провоцировала его специально. Просто как-то где-то внутри вырубило маленький защитный предохранитель под названием "следи за своим языком". Со мной, к сожалению, часто такое бывало.

Кажется, от моего убийства меня спас звонок с урока. Альк бесцеремонно отобрал у меня все написанное, лишая всех трудов, что были затрачены на первую часть совместного проекта:

— Отдам, когда просветишься в вопросах географии, — нехорошо оскалился он, — И, подсказка тебе, Польша — это отдельная страна. Приберешься тут сама.

Я лишь вздохнула. Скорее всего, я не наберусь наглости, чтобы ходить и выпрашивать у него свою работу обратно. Придется получать неуд, или же срочно пытаться записать хотя бы то, что запомнила, а после уроков допытывать какого-нибудь отличника, чтобы тот дописал остальное за меня. И доставать после училку, чтобы та приняла написанное... Ой, к черту. Не это меня сейчас волновало больше всего.

Вскочив с места, я быстро направилась к выходу вслед за Альком, нагоняя его уже в коридоре. Авось, кто-то, да приберет пробирки.

— Ну прости, — сама от себя не ожидала, но я даже легонько тронула его рукой за локоть, забывшись, после чего быстро отдернула руку. — Я беспардонная и не слежу языком. Признаю свою вину полностью. Ну не злись, хватит!

Этого хватило, чтобы Альк остановился, разворачиваясь ко мне и угрожающе склоняясь, как и во все разы до этого, почти к самому моему лицу: