То есть, введет школьную форму.

В тот момент, когда я это услышала, меня и перекрыло. Как тогда, на парковке. Как тысячу раз до этого, с отчимом. Не помня себя, я схватила первое, что попалось мне под руку — жаль, что это не было что-то горячее, а лишь стакан с яблочным соком — и, недолго думая, бодро шагнула прямо к их столику, чтобы вылить содержимое прямо на ее голову.

Я не помнила, что и зачем я делаю. Помню лишь, что мне стало дико хорошо. Чуть ли не впервые за месяц, что я провела здесь, в Техасе.

Конечно, чувство вины, как и с тем парнем, Альком, меня накрыло быстро, пусть и гораздо в меньшей степени. Но в тот момент мне было очень и очень хорошо. 

Какая разница, что после этой выходки меня отправили к директору, влепили выговор и оставили после уроков? Зато теперь Стейси знает, кто за нее точно, ни при каких обстоятельствах не проголосует.

***

Настроение к моменту, когда я оказалась после уроков в кабинете, полном таких же неудачников, как и я, уже было паршивым. Словно кайф от наркоты уже отпустил, и теперь тебе невероятно хреново. Гребанная реальность все так же оставалась до охренения дерьмовой. И маленькая сладкая выходка в отношении умницы-красавицы Стейси теперь станет в первую очередь для меня сущим кошмаром.

Я подумала было, что среди таких же отбитых фриков, как и я, может и получится завести себе друзей. Стоит только почаще выводить окружающий мир из себя — и вот ты попадаешь в компанию, которая тебе подходит. Но не тут-то было — даже среди тех, кого оставляли после уроков, не было никого мало-мальски, с кем можно было бы притереться.

Еще и очередное сочинение заставили писать... "Как я могу изменить этот мир". Пиздец. 

Когда на пороге класса внезапно появился тот мрачный хмырь, я усилием воли заставила себя не сжаться в комок, как мне всегда хотелось, стоило мне увидеть эти злые, желтые глаза. Слишком выступающие косточки челюсти под ушами, неприятно подчеркивающие острую хищность его лица. Впрочем, почти сразу мне стал понятно, что Альк пришел сюда обсудить что-то важное с завучем, а не отбывать наказание. Мне только и оставалось, что усмехнуться иронии. Почему после уроков оставляют каких-то задохликов, жующих табак за мусорными баками, да неудачливых граффитистов, а не таких, как он? Или он настолько крут, что даже наказания проходят мимо него?

Правда, моя ехидная улыбочка тут же сползла с лица, стоило Альку посмотреть на меня. Не знаю, что было в этом взгляде, но я решила, что скорее всего — он до сих пор злится. Так что мало-мальски вспыхнувшая во мне надежда хоть какой-никакой общности с кем-то в этой дрянной школе тут же угасла.

"Как я могу изменить этот мир".

Пустой лист, за который я еще не бралась. Подумать только, в этой полной напускной морали школе даже наказания за проступки совершенно идиотские. В прежней школе нас бы оставили мыть спортзал или разбирать книги в библиотеке. Тяжелая работа, все такое. Но сочинение?!

Недолго думая, я решила сделать то, в чем я была сильнее всего. На шикарный рисунок полового органа у меня ушло секунд тридцать, не больше. Зато какой реалистичный!

После чего я подняла руку, своим явным нетерпением отвлекая завуча от разговора с этим долговязым ублюдком.

— Я доделала свое задание, мистер Грейчвуд, — поднимаясь со своего места, сказала я, после чего проследовала к его столу и положила рисунок прямо перед ним. — Я собираюсь стать художником и еще много-много раз наблюдать у людей такие лица, как у вас. Надеюсь, на этом все. До свидания.

Главное теперь, пока он все еще в шоке, как я надеюсь, успеть проскользнуть к выходу. Не станет же он меня догонять, верно? К тому же, их с Альком разговор явно еще не закончен... Нет, ну в самом деле, неужели так сложно отъебаться от того, кто целый месяц вел себя прекрасно и никого не доебывал?

— В школу с родителями. Завтра же! — раздался рык мне в спину, а я только усмехнулась, снова поддаваясь ощущению эйфории от совершенного гаденького поступка. 

А еще — от того, что я успела заметить ухмылку на лице Алька. Не думала, что уголки его вечно опущенных вниз губ способны хоть немного подниматься вверх.

Грейчвуд сам сказал — "с родителями". В этом была его ошибка. Да, разумеется, мне придется сказать Кэрол о том, что ее вызывают... Только вот мне достанется лишь получасовое сетование на то, что я совсем отбилась от рук, а завучу с директором — душещипательные и слезораздирающие истории о том, как ей приходится сложно одной с трудным подростком и еще куча нытья о том, какая мы бедная и несчастная семья. Ох, а если она упомянет о моем прошлом… В следующий раз Грейчвуд еще несколько раз подумает о том, чтобы вызывать ее на очную беседу.

Главное, что я добилась своего — улизнула из школы и теперь наконец сбегу из этого ада, чтобы наконец заняться чем-то полезным. Не протирать штаны в попытках написать бесполезное сочинение и не выслушивать про необходимость школьной, мать ее, формы — а продолжать заниматься, словно я и сама была одним из этих занудных очкариков.

Впрочем, не успела я преодолеть и двадцати метров по коридору, как услышала тяжелые шаги за спиной, а когда невольно затормозила, столкнулась с длинноволосым чудовищем, что еще несколько секунд назад ухмылялось моей выходке. Точнее — он нарочно меня задел. Прошел мимо и специально задел плечом, словно в лучших традициях подростковых фильмов. Как ни странно, его толчок воспринялся мной как нечто совершенно органичное, логичное и правильное. А именно — приглашение к диалогу. Может, он и не предполагал ничего такого, но мое подсознание уже само по себе решило, что мы с Альком на одной стороне. Два раздолбая, которых чураются в обществе. И которые, будем честны, сами чураются этого самого общества по причине неприязни к большинству людей.

— Нет, ну вот ты точно должен меня понять! — нагоняя парня, без задней мысли буркнула я. — Какая еще, к черту форма? Ни за что не поверю, что тебе нравится затея этой идиотки! А все остальные, похоже, просто в восторге!

Не то чтобы я нуждалась в его ответе. Даже ждала, что меня почти сразу пошлют. Но, судя по тому, как черные брови Алька начали с неприкрытым удивлением ползти вверх, я все же сумела его задеть за живое. 

— Ты что, серьезно думаешь, что мне не насрать на эту инициативу? — я только сейчас заметила, что его голос такой хриплый и тусклый, даже когда он говорит спокойно, — Или ты и впрямь считаешь, что вот этими своими истерическими жестами прям что-то изменила?

Мне стоило ожидать чего-то подобного. Такие парни, как этот Альк, из тех, кто не может просто отвечать, не огрызаясь. Я и сама такая — вздумай со мной заговорить кто-то из тех, кого я не знаю, тоже отвечу, лишь бы отвалили. Другое дело, что мне плевать, что он вообще отвечает. Уж с кем-кем, а с ним я разговор заводила точно не для того, чтобы ему понравиться и вообще услышать какое-то внятное мнение и ответ.

В этом всегда была моя сложность общения с парнями. Я могла их воспринимать либо как существ с другой планеты, либо сквозь призму бесполых собеседников. Иначе — совершенно не клеилось.

— Не знаю, но мне стало лучше, — честно ответила я, продолжая вместе с Альком направляться к выходу. Пальцами я вцепилась в обе лямки своего рюкзака, чтобы хоть как-то занять руки. — Дурацкая привычка. Сперва делаю, а потом думаю. Похоже, так и придется всю жизнь шишки ловить за это. Слушай, а в чем твой секрет? Общество анонимных борцов с гневом или типа того? Или как они там называются... Наверняка же техники какие-то есть... О, не сомневаюсь, что рано или поздно меня и здесь отправят мозги лечить.

Ну все. Ванда вошла в режим "говорю, что думаю". Эх, парень, сам виноват — я слишком давно ни с кем вот так не болтала, просто возможности не было зацепиться языками. Целый месяц общества одних лишь учебников сказывается. А я ведь, к слову, совсем не затворница. Просто не умею находить людей, с которыми захотелось бы пообщаться. И то, что ты, Альк, кажешься мне хоть сколько-нибудь не беспросветным тупицей или снобом, сыграло моей болтливости на руку.