— Вероник, да что ты вчера ночью делала-то? Смотреть на тебя уже невозможно, — не отставала Светка, — ты, это, ножницы убери от греха подальше, — она выхватила у меня из рук ножницы, которыми я только что отрезала клиенту бирку. Почему они оставались у меня в руках, я не смогла бы ответить.

И тут нежданно негаданно заявилась Никитична.

— Привет, девы! Как с выручкой?

Это было её обычным приветствием, только обычно она так рано не приезжала, так как жила за городом. Зашла проверила подсобку, взглянула на витрины, поправила банер у входа.

— Я в парикмахерскую, зайду потом.

Не спрашивать же ее, а во сколько вы зайдёте, Ольга Никитична, в три или после трёх.

— А вы полностью? И красить будете? — осторожно спросила я её про волосы.

— Ага, даже мелирование, наверное, сделаю. Ну, ладно, птички, до встречи!

Ушла.

— Намылилась куда-то. Муж опять в Китай уехал. Она же в прошлый раз говорила. Время зря не теряет. Сумка у неё классная. Тыщ за пятьдесят, наверное, — вздохнула Светка.

— Свет, мне надо в три отойти с одним человеком встретиться.

— Расскажешь?

— Да там ничего интересного, по квартире. Может, я другую квартиру сниму. Я быстро. Никитичне так и скажешь, если раньше меня придёт.

— Вряд ли, до трёх час всего, она не успеет, если только что-нибудь не передумает.

Я продала браслет и маленький кулончик. Оставалось пять минут. Как раз подняться. Подправила губы блеском, протёрла спиртовой салфеткой для серёг мобильник, чтобы блестел чистотой, допила холодные остатки утреннего кофе и в путь на третий этаж.

Подошла. Двери разъехались.

— Я к Ярославу.

— Здравствуйте, Вероника! Прямо, последняя дверь налево, — охранник был новый, те двое, наверное, после ночной смены на работу сегодня не вышли. А откуда новенький знает моё имя?

— Привет, красавица! — Ярослав сидел за письменным столом перед компьютером, точнее лэптопом. В дорогом костюме, элегантный до жути.

Это был небольшой, но очень уютный кабинет, правда, без окон. На стенах висели абстрактные картины, у стола стояли два дизайнерских кресла для посетителей, на одно из которых он указал мне рукой, чтобы я села. Приветствие мне понравилось, и я сразу успокоилась.

— Смотри, в принципе, вчера для разогрева было неплохо.

Он выдвинул ящик и достал конверт.

— Поскольку это был вынужденный экспромт, то я отблагодарю тебя наличными, держи, — и протянул мне конверт, — спасибо.

Я взяла конверт. И всё. И всё?

— А что вчера было? Какой экспромт? — промямлила я.

— Настоящая царица попала в автокатастрофу и не смогла прийти. Ты нам помогла. Я пошёл на риск, но всё получилось вполне сносно.

— Жалко.

— В смысле?

— Я думала, всё не так, — а что мне было говорить? Он видел, что я расстроилась. Прикидываться довольной?

— Ну, думать — это всегда хорошо. Пока так. Жизнь длинная, — он не нашёл ничего лучше, как встать, давая мне понять, чтобы я шла восвояси.

— Да, спасибо. Было интересно. До свидания.

Я вышла на ватных ногах и медленно побрела в магазин. Мыльный пузырёк хлопнулся, не успев прокрутиться вокруг своей оси. Мне даже было плевать, сколько денег было в конверте, и я его так и не открыла, засунула тайком в сумку, как пришла, и встала за прилавок.

— Куда это ты сходила, что на тебе лица нет? — Светка вся извелась от любопытства.

— Свет, отстань, голова болит.

Куда бы деться? Сейчас и Никитична придёт, начнутся разговоры про то, какой товар надо заказать, а мне бы домой под одеяло пореветь и от всех исчезнуть.

День прошёл натянуто, и Светка даже на меня стала коситься как-то недружелюбно. Она старалась, бабки мне принесла, во всём помогает, а я смотрю волком. Никитична так и не пришла, позвонила, что ей некогда. Вечером мызакрыли магазин и пошли по домам, просто попрощались до следующей смены.

Я шла от метро еле волоча ноги. Краски потухли, перспектива натолкнулась на цементную стену. Споткнулась даже и чуть не упала в лужу. Вот ведь какой хитрец, этот Ярослав. Целоваться полез, красавицей называл, а самому нужен был человек для разогрева. То есть это было ещё даже не основное действие его ужина, а так, шутки клоуна на манеже. Сразу нельзя было сказать?

Дома плюхнулась в кровать и лежала, смотря в потолок, пока не заснула. Без снов.

Проснулась ночью от того, что замёрзла, и хотелось пить. А почему я до сих пор не посмотрела, что в конверте?

7.

Его ещё и не так просто было разорвать, он был из толстой бумаги с грёбаным гибискусом в правом углу. Двадцать пять тысяч и моя фотография на сцене в царском балахоне. На память. Красивая, несмотря ни на что. Я себе понравилась, и настроение немного поползло вверх. Интересно ещё, кто у него там «настоящая царица», не Ксюха ли? Я её там не видела, между прочим, совсем об этом забыла. Надо бы с ней встретиться ещё разок и поговорить. Только как её найти? Кстати, у меня есть трофеи: номер Ярослава, с которого он мне послал смс-ку про три часа, и телефон гостя. Звонить гостю было поздновато, но хотелось. Предстояло два выходных и четыре лекции по гостиничному делу, которые надо было прослушать и ответить на тесты.

До пяти вечера занималась. Всё написала, подчистила все хвосты, даже выполнила дополнительные задания, которые по желанию. Это всё от злости, конечно, такая прыть к занятиям.

— Алло, здравствуйте, звоню по телефону, который получила позавчера на ужине в «Гибискусе», — спокойным и уверенным тоном проговорила я приветствие.

— Да, спасибо, что позвонили, — голос был женским, — у меня есть к вам предложение по работе, мы могли бы встретиться?

— О какой работе идёт речь? — я тут оживилась, но волю своей бурной фантазии притормозила.

— Встреча не займёт много времени, а по телефону я такие вещи не хотела бы озвучивать. Можно встретиться в публичном месте. Скинуть адрес кафе?

— Простите, а когда?

— Сегодня в восемь. Сможете?

Прям невтерпёж. Но поскольку я понятия не имела, кто на том конце провода, как раньше говорили, и учитывая то, что гости в Гибискусе в принципе должны были быть не только интересующимися этой иммерсивной фигнёй, но и состоятельными, я приняла приглашение.

Оделась обычно — белые широкие льняные штаны и белую рубашку, обулась в красные кеды и отправилась на поиски удачи. Кафе находилось в самом центре, недалеко от Думы. Всю дорогу рассуждала про этого мерзавца Ярослава, засел в голове плотно. Вот бывает, что нравится человек, и ничего с этим не поделаешь, тем более, что со мной это очень редко случается. На актёров я не смотрю, я им в принципе не верю, у них все эмоции перепутаны между ролями и жизнью, они что хочешь изобразят, когда им надо; певцы разные тоже не особо — у них вся жизнь пиар и их тщеславие, да и поклонницы разные, гастроли, зрительные залы, отели, внимание; художники и музыканты получше, но всё творческое — это очень сложно и эгоцентрично. Да и кто тебя спросит, какую профессию надо подобрать для того, чтобы я была довольна. Может, запах у него мне подошёл? Говорят, что это архи важно в этих делах. Запах, который нельзя описать и объяснить, почти неуловимый. Но он же был искренним тогда, когда целовался. Зачем ему это было надо, ну, правда. Извращенец.

Я зашла в кафе и сразу увидела Бэллу, ту самую клиентку, которая у меня брошку заказывала. В этот раз она была вся в фиолетовом, как магическая жрица, и с другим париком — светлые прямые волосы до плеч. Ей, кстати, со светлыми волосами было лучше, она мне показалась даже симпатичной, неординарной, но привлекательной. Может, она была на ужине? Но я её там не видела или не разглядела, темно же было.

— Гибискус — это мой проект, — сказала Бэлла, когда я уселась за столик, — я посмотрела съёмку с ужина, где ты была царицей. Ярославу ты не понравилась, а мне показалась забавной, я ценю находчивость в людях.

От её слов у меня всё оборвалось. Значит, я ему не понравилась. Я еле справлялась от волнения.