Конечно, в дверь могла и уборщица звонить, но у неё с собой наверняка был ключ, зачем ей звонить? Соседи? Никакие соседи никому уже давно не звонят в этой Москве. Моя хозяйка двадцать лет живёт в доме, где знает в подъезде только двух человек, один у нас с площадки, вторая бабка где-то сверху. В этой квартире даже постоянно никого нет, какие соседи? Интересно, где Ярослав живёт? С Мариной где-то, если она его девушка, а сейчас? И сейчас, наверное. Мне этого не хотелось, но жить с ним вот так сразу, начиная с завтрашнего дня, я тоже была не готова.

Знать бы, что Светка там без меня делает? И как она отреагировала на Ярослава? Ой, замучает своими вопросами, как приду, уже, наверное, список подготовила. Зря я ей ничего не рассказала, был бы свидетель.

Достала с полки «Лолиту». Прочитала аннотацию:

«Сорокалетний литератор и рантье, перебравшись из Парижа в Америку, влюбляется в двенадцатилетнюю провинциальную школьницу, стремление обладать которой становится его губительной манией.»

Не совсем про меня, конечно, но какое-то созвучие промелькнуло.

« Это была любовь с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда.»

Я часто читала Набокова, не так, чтобы взять роман и прочитать от корки до корки, нет, я читала его урывками и отрывками, чтобы почувствовать русский язык и музыку. Антонина Фёдоровна приучила, классная в школе. Она многих сделала любителями литературы, особенно мальчишек. Родители на неё молились. Понятно, что «Лолиты» в школьной программе не было, но на лето она всегда давала список книг для дополнительного чтения. «Если прочтёте хотя бы две книги из сорока двух, уже молодцы», — говорила она в мае перед каникулами. Отличная и строгая. Я её с Новым годом всегда поздравляю. Витька Сухарев из нашего класса пошёл на филфак в МГУ и поступил, пишет, тоже в Москву уехал, как и я. Надо, кстати, его найти.

«Мгновение спустя я услышал шаги моей возлюбленной, бежавшей вверх по лестнице. Сердце во мне увеличилось в объеме так мощно, что едва ли не загородило весь мир».

Как бы я себя вела в двенадцать-то лет, если бы со мной такое случилось? И с мамой.

Рядом лежал пульт от телека, я зачем-то его включила. Нервничала и не знала, куда себя деть. Показывали новости. Мельком взглянула на экран и открыла рот.

Показывали открытие какой-то поликлиники или больницы. Комиссия, все в белых халатах. Журналистка берёт интервью у какого-то проверяющего, важного и причёсанного, волосок к волоску. Он говорит о том, что теперь здесь будет работать центр диагностики с новейшим оборудованием… Слова у меня поплыли, как утки по воде в разные стороны, потому что этот чиновник был он, тот самый мужик, что сидел у Бэллы и приглашал меня в Сочи на рекламные съёмки. Точно он, я же его только вчера видела, я не могла забыть его холёную рожу и его имя — Валентин Петрович. На экране появилась заставка: Игорь Яковлевич Соколов, Министерство здравоохранения, департамент науки и инноваций.

С минуту я сидела застывшей, как статуя. Одно только радовало, что в рабство он бы меня всё-таки, наверное, не продал, это было бы уж совсем неправдоподобно, но на никакие съёмки он точно бы меня не повёз. Бэлла вызвала меня наверх, чтобы он на меня посмотрел — подхожу я или нет, чтобы детали кое-какие себе отметил в нормальной обстановке и при нормальном свете. Красивые ли у меня коленки, например, нет ли прыщей на носу или перхоти. Странно, что справку из вендиспансера никто не попросил для съёмок. Вот зачем она меня туда позвала. И про отпуск спросила.

Минут через пять я немного повеселела — у меня был козырь, я знала настоящее имя похотливого чинуши, а это уже немало. Будет чем отбиваться, если придётся с Бэллой разговаривать. А ведь придётся. Только не сейчас. Я её побаивалась, особенно после того, как убежала. По сути, ничего плохого она же мне не сделала, а я её подвела. Так выходило.

Эх, не надо было соглашаться отдавать Ярославу телефон. Сделала глупость. Ни ключ отдавать, ни телефон. Не хватает пока мозгов, как ни крути. Всё доходит задним числом.

На кухне доела со сковородки кальмары и пока ела подумала о том, что тот гость, который со мной начал неожиданно танцевать на ужине, которого я назвала Сергеем, и который дал мне телефон Ярослава, получалось, был его внедрённым человеком на Бэллин ужин. Шпион, одним словом. Вон оно как всё подстроено. Ну, не просто же так. Надо купить недешёвый билет и отправить туда человека тоже не за бесплатно — он же шпионит, значит, работает. И зачем всё это?

Вдруг я услышала, как ключ поворачивался в замочной скважине, всё оборвалось внутри от страха, прыгнула за дверь и схватила со стола нож.

18.

В прихожую по-свойски вошла девушка, сбросила кроссовки и бегом влетела в ванную комнату. Я её никогда раньше не видела, да и не успела как следует рассмотреть в полумраке, но Марину я тоже раньше не видела. Мне почему-то показалось, что это именно Марина, так как она была худая и в мини юбке, а мини носят те, кто уверен в своих ногах, то есть балетные. Но могла быть и уборщица, необязательно же уборщицей должна быть толстая азиатка со шваброй в руке. Я тихонечко подошла к двери и повернула замок с внешней стороны. Оставалось ждать, когда она поймёт, что заперта. Что я ей буду говорить, ещё не придумала, но разволновалась страшно.

Послышался слив воды в унитазе, а потом она включила кран. Я ждала. И наконец она дёрнула ручку двери, раз, два, три.

— Открой! — крикнула девушка.

Я решила ещё подождать, может, выкрикнет что-нибудь интересное, чего я не знаю. Он уже мне наврал, сказав, что про эту квартиру никто не знает.

— Открой дверь, слышишь! Я принесла ключи, они мне больше не нужны.

Точно Марина, уборщица так кричать не будет, да ещё и таким тоном. Вот был бы телефон под рукой! Позвонила бы ему и спросила, что делать с Мариной. Но ключи мне были очень даже нужны — я могла выйти из этой тюрьмы и поехать домой. Не ждут же они меня рядом с моей квартирой, это уже ни в какие ворота не лезло, хотя, чёрт его знает. Но мне по большому счёту деваться было некуда, так как телефона не было, а деньги кончились, и спрятаться ни у кого я не могла, разве что поехать на работу, зайти в ресторан и высказать ему всё, что я е нём думаю, невзирая на то, нравится ему это или нет. Ещё могут и не пустить, кстати.

Дура! Дверь же можно открыть ключом изнутри и убежать! Я метнулась в прихожую, и мне стало опять страшно. Ну, убегу, а вдруг дома и, правда, засада, и тогда уже ему будет трудно меня спасти от Бэллы. Он, конечно, всё предусмотрел: чтобы я не звонила хозяйке и не порола ерунду, которую она сразу не поймёт, и не звонила Светке, та могла навести панику на пустом месте и шум в Центре про его ресторан. Убегать, короче, я передумала.

— Ты кто такая, и как тебя зовут? — громким и уверенным голосом спросила я. Внутри всё ходило ходуном, естественно.

— Что? Это ты кто такая? — переспросила Марина. У меня не было сомнений, что это она.

— Отвечай, а то я тебя не выпущу, — напряглась я из последних сил.

— Вероника? — послышалось из ванной.

Я покрылась испариной. Как? Эта Марина знает про меня, что я здесь взаперти, и ещё явилась не запылилась?

— Отвечай, кто ты такая?!

— Вероника, это я, Ксения! Выпусти меня, пожалуйста, я принесла Ярославу ключи. Я у него убираюсь. Я уезжаю, я поэтому пришла, я его не предупреждала. У меня отец в реанимации.

— Почему я должна тебе верить? — хотя я сразу её узнала, как она назвала своё имя, нервы меня подвели, выходит.

Я ещё раз подошла к внешней двери и закрыла её на щеколду, чтобы если что, сразу не убежала.

— Вероника, что с тобой? Чего ты боишься? Зачем ты меня заперла-то?

А и правда, ей-то откуда знать, что я сбежала от Бэллы, что я тут сижу без ключей и телефона вся на нервах.

— Учти, если со мной что-нибудь случится, Ярослав тебя найдёт.