— Опять что-то накручиваешь? — еще тише спросил, наблюдая за братом, внимательно изучавшим условия договора.

Кто из нас тут практически медиум?

— Накручиваю, — со вздохом призналась беззвучно, — а как мы туда попадем?

— Да, — подал голос услышавший нас Кирейн, — ваши возничие же улетели. Придется просить меня об услуге.

Я бросила быстрый взгляд на Макара и промолчала. Хотя удивилась. Куда улетели? Как так? Мы же вышли из катера. А потом? Куда же он делся? Старательно скрыла под грустной миной свой шок. Маска скафандра Аверина не выражала вообще ничего.

— Вы позволите нам остаться здесь на ночлег? Нэрис очень устала, а завтра тогда и решим все вопросы с доставкой на катер. Кстати, топливо тоже будет загружено на него. Как и…

Тут Кирьян выразительно посмотрел мне в лицо. Стоявшие рядом его многочисленные помощники тут же замерли и затихли.

— И все остальное, — закончил фразу инспектор. В рамках той самой услуги, конечно.

И он многозначно постучал черными пальцами по столу.

Кирейн едва заметно кивнул, признавая свое поражение в этой незримой словесной дуэли.

— Семья моей сестры — моя семья, — нарочито-радостно произнес он. К чему эти формальности, — Будут еще пожелания? — сложив в аккуратную стопку бумаги, он передал их Аверину.

Тот, склонив голову молча поставил везде свою подпись, затем просканировал каждую глянцевую страницу своими фасеточными глазами. Затаив дыхание все следили за происходящим процессом и никто не решался нарушить воцарившуюся тишину.

— Да. Нас никоим образом не беспокоить. — Макар вернул брату бумаги и ему улыбнулся. Жуткая черная рожа. Хотя я уже начала привыкать. — И завтрак не раньше полудня. — Тут он выдержал проникновенную паузу и тихо добавил: — Мы всего лишь второй день женаты. Сами понимаете…

Судя по выражению лиц всех тех, кто его слышал, — на понимание ни у кого воображения не хватило. Особенно у Кирейна. Тот даже слегка побледнел. От испуга?

— Нэрис, это все… — братец мой явно с трудом пытался слова подобрать. До него только дошло? — с твоего искреннего согласия? Без принуждения?

Я взглянула на всех с укоризной. Ну Кирейн-то чего? Он же знает все о скафандре. Или тоже — воображения не хватило?

Рядом кто-то тихонечко хрюкнул. Я скосила глаза и увидела там инспектора, скорчившегося в тщетной попытке сдержать громкий смех.

— Да, брат мой, — получилось как-то даже зло. — И я тоже прошу оставить нас, новобрачных в покое.

На мою руку вдруг легла черная — Аверина. Успокаивающе погладил мои пальцы.

— Прощу прощения, — прозвучал его уверенный голос. — Но я тоже вынужден вас просить нас оставить. Мне… не терпится с молодой женой все обсудить.

Кирейн вдруг вспыхнул, как мальчик, и судорожно начал вставать, роняя опять костыли. Ожидаемо дверь приоткрылась и в нее вошла запыхавшаяся, очень нарядная и красивая Кайлин.

Не вошла.

Она быстро влетела, как горячий пустынный вихрь. Всех сразу же закружила, и вымела теплым порывом за дверь. Лишь на пороге стремительно притормозила и подмигнула обоим.

Кажется, все Макаром задуманное у нее выходило.

Как только дверь за ними закрылась, Аверин поднялся стремительно и задернул висящую нам крохотным окошком нашего временного пристанища плотную штору из шкуры какого-то зверя.

Стало темно.

В первые минуты, пока не привыкли глаза, мне вдруг показалось, что он полностью растворился во тьме. Погасли фасеточные глаза, больше не светились зеленоватым тусклым светом уплотнители между пластинами на груди и ногах.

Черный полностью человек исчез в черной комнате.

— Иди ко мне, — раздалось едва слышно.

— Я ничего не вижу, — призналась, чувствуя себя очень глупо.

Сильная и теплая рука вдруг приобняла меня и потянула в сторону узкой кровати.

— Мы тут не поместимся, — прошептала, вяло сопротивляясь, скорее от робости и нахлынувшего вдруг смущения.

— Ничего подобного, — он усмехнулся. — Мне нужно с тобой пошептаться. Но за столом ты замерзнешь, у вас ночи холодные, а наш дом “любезно” не протопили.

С этими словами инспектор меня приподнял и уложил прямо на себя, укрывая лежавшими на кровати шкурами и одеялом.

Я не знала куда себя деть от смущения. Вдруг остро представила себе, что под скафандром этот сильный и умный мужчина наверняка без одежды. И нас разделяет только лишь прочная черная оболочка скафандра. Счастье еще, что темно и не видно, как я покраснела.

— С тобой все в порядке? — почти беззвучно спросил. — Ты задышала вдруг тяжело.

Шервовы сопли! Веду себя как малолетняя идиотка. Хотя… почему это “Как”?

— О чем будем шептаться? — стараясь не ерзать на теплом гиганте, перевернулась на спину, затылком устраиваясь на плече.

— Тебе точно не жарко? — Макар зачем-то потрогал ладонью мой лоб. — Я могу понизить его обогрев. Тут батарейка из вашего виталита, хватит еще на несколько лет работы в экстремальном режиме.

После его этих слов стало легче. Все-таки меня грело не тело взрослого и обнаженного под скафандром мужчины, а виталитовая батарейка. Просто прибор. Даже обидно немного.

— Нет. Все хорошо, просто устала, — для подтверждения своих слов я несчастно вздохнула. — Так ты не ответил.

— Сейчас ты согреешься и поспишь. — Он приобнял мои плечи свободной рукой и вздохнул совершенно по-человечески. Интересно, какой все же голос у безскафандрового Макара? А потом вдруг добавил: — Но через пару часов мы сбежим. Правда здорово?

Сбегать у нас с ним получалось неплохо.

— А катер мой где? — проворчала. Хотя знала наверняка: все у инспектора под контролем. И под его плавный и тихий рассказ о членах экипажа “Совы”, что давно преуспели в умении угонять все современные корабли планетарного базирования и размещать их в местах, защищенных от глаз и сканирующих сигналов, я бессовестно совершенно уснула.

Уютно, тепло и в руках крепких Макара — наверняка безопасно.

Оставалось сбежать.

В чем мы и преуспели.

Правда, проснулась я уже на борту своего маленького катера. Как в раннем детстве, когда мы с братьями и их друзьями умудрялись засыпать прямо у нас во дворе, а потом просыпаясь в постелях уже поздним утром,

Где я и с кем? Крепко пристегнутая к системе безопасности пассажирского сиденья, все так же закутанная в вязаное тонкое одеяло, я несколько первых минут очень туго соображала.

Инспектор Аверин. Он был все тот же: рядом со мной за штурвалом сидел огромный черный человек с непроницаемым черным лицом и светящимися фасеточными глазами. Я вдруг поймала себя на очередной глупой мысли: наверное, я по нему буду даже скучать, по этому черному монстру.

Какой там под ним, умный и непонятный Аверин? Со мной он пока нежен и бесконечно-заботлив, с другими — многолик, как таинственные существа из страшных сказок белоглазых жителей континента. Всегда непредсказуем, всегда мысленно расставляет незримые шахматные фигуры по гладкой доске своей жизни.

— Ты умеешь играть в шахматы? — зачем-то его вдруг спросила.

— Доброе утро! — он, похоже давно наблюдал за моим пробуждением и не удивился. — Люблю и умею. Мы с моим близким другом и нашим биологом Гессом хотя бы раз в три дня стараемся встретиться за доской.

— Настоящей доской? — я удивилась. Даже в отсталом мире Лиглы уже много веков предпочитали играть в электронные игры. Или в гало-проекции. Шахматная доска вместе с резными фигурами была роскошью.

— У меня есть своя, и отдельная стоит в кают-компании фрегата. Очень красивая, с Глизы.

— Мы скоро? — с трудом спрятав зевок, я потянулась.

Упоминание о “Сове” почему-то встревожило. Как примут меня эти суровые люди? Как поведет себя с ними Аверин?

— Через пятнадцать минут входим в приемный шлюз моего орбитального катера.

Он зачем-то взглянул в дисплей заднего вида и вручную вдруг заложил острый вираж. Голова закружилась, желудок подпрыгнул куда-то под горло, а Мак тем не менее продолжал, как ни в чем не бывало: