— Взгляни на лес. Насколько я успел изучить вашу флору, у дерева са поверхностная корневая система. Растет оно медленно, этим деревьям у шахты должно быть уже несколько сотен лет. Внимательно посмотри: — рядом с ними как раз свежая поросль, выросшая за прошедшие десять лет. Видишь разницу?

После им сказанного я конечно же все увидела. И мне поплохело.

— Что ты хочешь сказать? — сипло спросила.

Он головой покачал, потом пальцем нажал снова куда-то за ухо и произнес очень громко:

“Сова, я совенок. Наблюдаю следы возможного преступления против местного населения. Террористический акт. Стэм, видимо, придется перегнать сюда катер, боюсь, что может быть горячо.”

— А как же… бабочки? — я прошептала ясно понимая, что не имею ни малейшего права на этот вопрос.

Но Аверин взглянул на меня очень серьезно и выругавшись витиевато, так быстро что я ничего не успела понять, спокойным голосом мне произнес.

— Я разберусь. Остаешься во флаере. Включи зону защиты, твой катерок отлично защищен. И жди меня, никуда не высовываясь. Ты слышишь?

— Нет.

Горная система Средний Рейн. Планетарная система двойной звездной системы Кеплер 47 в созвездии Лебедя.

И откуда взялась только смелость?

Любой из числа мне знакомых мужчин, несуразной и малознакомой девице, рискующей отказать имперскому инспектору возразил бы как минимум. Аверин был меня явно старше, многократно сильнее, наверняка образованнее и точно опытнее.

А он промолчал, позволяя мне объясниться.

— Я уже слышу, — проблеяла невероятная я, вместо того, чтобы внятно ему рассказать о своих зарождающихся способностях.

— Мне трудно понять тебя, — совершенно серьезно ответил, секунду подумав. — Не уверен в точности перевода.

Не “Дура набитая, что ты несешь”, а вот так. Я ушам своим не поверила.

— С теми, кто готовится уйти в монастырь проводится ритуал, который…

— Это я знаю, — он снова меня перебил. Я возмутилась.

— Ты опять меня затыкаешь! — и фыркнула громко, для пущей весомости сказанного.

— Прости, но вы здесь вообще никуда никогда не торопитесь! — Он тут же ответил, еще на секунду задумался и набрал на таймере запуск автоматической защиты моего флаера на срок через восемь минут. — С момента прилета на Лиглу мне кажется постоянно, что здесь само время замедлило ход. Вы медленно говорите, думаете, действуете не спеша. — Макар отодвинул дверцу пилота и протянул руку мне, приглашая с собой.

Теперь я и глазам своим не поверила.

— Не важно, — руку с опаской его приняла, все еще не доверяя. — Я уже могу чувствовать вещи, которые не зафиксирует ни одна система наблюдения. Это не слух и не зрение.

— А оно нам понадобится? — совершенно резонно спросил, подхватив меня на руки и усаживая к себе на локоть.

Хороший вопрос. Не хотелось бы…

— Я боюсь оставаться одна, — вдруг ему я и выдала. Сама от себя не ожидала. Видимо, откровенность заразна.

— Думаешь, я смогу защитить тебя лучше флаера? — мне показалось что он ухмыльнулся. — Кстати, чего нам бояться? Тут есть ужасные звери?

— Понятия не имею, — я ему честно ответила, поудобней устраиваясь на теплой и твердой руке. — Но после твоих мыслей о произошедшем здесь десять лет назад, я боюсь.

— Хваленая женская логика, — пробормотал тихо инспектор. Но возвращать меня все же не стал.

Повертел головой, а потом уверенно двинулся в сторону заваленной шахты. Он шел так легко, будто и не сидела у него на руке болтая ногами моя вполне увесистая тушка. Через пару минут я заметила, что другой рукой Макар мягко придерживает какую-то выпуклость на виске у скафандра.

— У тебя новости? — еле слышно спросила.

В ответ он кивнул и внезапно включил громкую связь. Высокий мальчишеский голос бодро докладывал:

— Кип! Я не верю в теракт. Это не местные. Мы прошерстили эфир, как ты и приказал, взломали все архивы и ничего не нашли. Так не бывает.

— Ищите переговоры конунга за весь год, в который произошли те события. Просмотреть все записи, в том числе и удаленные. — Макар вдруг резко остановился, внимательно разглядывая тропу под ногами.

— Петрович все уже проанализировал! — радостно прозвучало в ответ. — Много ля-ля относительно космодрома, финансовые махинации, но ничего подозрительного.

Ну конечно! Подпольный космодром и махинации — дело для Лиглы обычное, эка невидаль. Для имперской инспекции даже повода нет беспокоиться. — Видимо, я очень громко подумала. Инспектор медленно перевел взгляд на меня.

— А ведь если у них есть центральный и действующий полностью роботизированный космодром, то есть и автоматическая сейсмостанция. — Он задумчиво произнес. Я ему радостно закивала. — А там в архивах точно

есть записи того самого землетрясения. Их невозможно стереть и хранятся они, пока станция существует. Дерзайте.

— Есть, кэп! А она симпатичная.

И голосок отключился.

— В сеансах открытой связи они тебя видят, — Аверин пробормотал извиняющимся тоном. — Смотри.

И показал на тропу. К стыду своему, я ничегошеньки там не увидела.

— След человеческих ног, — мне как маленькой объяснили. — И судя по моим данным, ближайший транспорт отстает от нас на двадцать минут. И людей здесь быть еще не должно. Ты точно не хочешь остаться?

Я все понимала. И то, что безоружна, и слаба, и его подставляю, вынуждая заботиться обо мне, беззащитной. Но сделать с собой ничего не могла. Наверное, инспектор сто раз пожалел уже, что так скоропостижно женился.

— Уверена? — еще раз меня переспросил.

Для надежности, очевидно. Но я лишь судорожно затрясла головой. Не могла ничего ему толком сказать.

— Давай тогда сразу договоримся, — произнес тогда тихо Аверин, снова вернувшись к разглядыванию тропинки. — Когда я говорю “стоять” ты стоишь. “Беги!” — ты бежишь. “Падать!”…

— Падаю. Я поняла, от меня требуется беспрекословное подчинение. — Я тоже умею перебивать.

— Именно. И никаких абсолютно сомнений в моих приказах. Не думаешь — выполняешь. — Он выпрямился, внимательно оглядывая лес. — Бегать умеешь?

— И драться, и стрелять, и лазаю по деревьям, — наткнувшись на взгляд фасеточных глаз, показавшийся мне недоверчивым, торопливо пояснила: — академическая подготовка. У нас даже монахини проходят курс самообороны. А я изначально совсем не Создателю собиралась служить.

Он никак слова мои не прокомментировал. Лишь пересадил еще ниже, и манипулятором пристегнул к своей полусогнутой руке. Я почти как на кресле сидела. Да еще и с ремнем безопасности. Не успела удивиться, как черный монстр побежал.

И я поняла, что серьезно погорячилась, гордо ему заявив, что умею. Он не бегал, это не так называется. Наверное, тоже неточности в переводе.

Инспектор летел над землей, в жизни не видела, чтобы люди так бегали. Огромными прыжками, прихватывая свободной рукой толстые ветки дерева са, он легко балансировал на каменистых завалах — следах старого землетрясения, перепрыгивал через трещины, петлял, как матерый вожак красных зайцев, заметая следы.

Я сразу обеими руками вцепилась ему в шею, явно не прибавляя комфорта и усложняя задачу и молилась, мучительно вспоминая единственную молитву, которую знала:

“ Создатель, больше никогда в жизни не влезу я в авантюру! Буду хорошей девочкой, Господи! Дай мне только выжить!” Сама ее в детстве придумала. Больше как-то не выучилось ничего.

Уже через десять минут нашего жуткого бега я задыхалась от ужаса. Через двадцать, — уже кружилась отчаянно голова и меня, кажется, укачало. В тот самый момент, когда я всерьез начала размышлять над деликатным вопросом: как бы поаккуратней инспектору сообщить, что меня скоро вырвет, да так, чтобы не ошибиться нам с переводом, как он резко остановился.

— Ты молодец, удивительно держишься, — прозвучало вдруг поразительное.

— Меня сейчас стошнит… — удивила его откровением.

Манипулятор тут же ослабил свою хватку, и Аверин осторожно спустил меня на землю. Сил хватило лишь отползти на короткую пару шагов и нырнуть носом в ближайшие к нам кусты. И пока я являла природе остатки вчерашнего ужина, невозмутимый инспектор размеренно сообщил: