Я поворачиваюсь к одному из них, который лежит окровавленный на полу, морщась от боли. Когда я подхожу к нему, он отшатывается. Он покачает головой и поднимает руки умоляя.

— Подожди! Стой! Подожди, парень! Подожди! Мы можем что-нибудь придумать, брат!

— Нет, не можем, — рычу я.

Он моргает.

— Черт, так ты русский?

Я смотрю на него сверху вниз.

— И что?

Он усмехается.

— Черт, чувак! Эй, та же команда!

Я хмурюсь.

— Что?

Он указывает на мои татуировки.

— Ты из ”Братвы", да?

Я молча смотрю на него. Мужчина ухмыляется и поворачивается, чтобы указать пальцем на стену позади себя. Я поднимаю глаза и из меня вырывается стон, когда вижу нацистский флаг со свастикой, приклеенный к стене.

— Та же команда, братан! Русские и Третий рейх, мой арийский брат!

С рычанием я перевожу на него взгляд.

— Тебе нужно почитать учебник истории.

Одним ударом вырубаю его. Поворачиваясь я подхожу к другому раненому. Этот вздрагивает еще сильнее, чем первый, пытаясь отползти от меня.

— Слушай, мужик, чего бы ты ни хотел, это твое, ладно? Клянусь, мужик, бери все, что…

— Вы продали это… Я поднимаю телефон с фотографией одного из треножников. — Я хочу знать, кто его купил.

Он хмурится.

— Ты его не знаешь?

— Если бы я это знал, то стал бы терять здесь время?

Он вздрагивает.

— Нет, чувак, я просто имею в виду… он один из вас.

— Прошу прощения?

— Да, русский. Братва, я думаю.

Мои брови хмурятся. Моя челюсть скрежещет.

— Кто.

— Я не знаю мужчину, просто парень. Такой же русский парень, как и ты.

— Как он заплатил?

— Наличными. — Парень ухмыляется.

— Что.

— Нет, ничего, просто… — он пожимает плечами. — Я имею в виду, что он заплатил наличными, но вторичный платеж был… — он хихикает.

— Я тоже люблю посмеяться, — рычу я. — Так почему бы тебе не поделиться этой гребаной шуткой?

— Нет, ничего особенного, приятель. Он был просто… он сказал, что мы все можем немного угоститься после того, как он попробует.

Мое лицо ожесточается.

— Чем угоститься.

— Чувак, этой русской телкой, за которой он охотился. Темные волосы, очки? Горячая задница?

Мое сердце замирает. Я поднимаю телефон и провожу пальцем по фотографии Нины, по дороге на работу, сделанной мной на днях. Я поворачиваю к нему экран

— Ее?

Узнавание отражается на его лице.

— Ага! — хихикает он. — Да, это она. Твой парень…

— Он не мой парень.

— О, ххмм, хорошо.

— Ты знаешь, как его зовут?

Мужчина качает головой.

— У тебя есть возможность связаться с ним? У тебя или у кто-нибудь из твоих гребаных друзей?

Он качает головой.

— Нет, старик, только лично. И он всегда носил маску. Он так же платил наличными.

Это все, что мне нужно услышать.

— Ну, наличные и этот горячий кусок…

Мой пистолет с треском вспыхивает, а он обмякает. Я поворачиваюсь и в быстром порядке уничтожаю всех его нацистских друзей — дерьмократов, оставшихся в живых.

Спустя две минуты как я все разрушал, я снова выскакиваю за дверь мчась в ночи к Нине.

6

Нина

Пять лет назад:

— Так странно, что я никогда не вижу тебя в кампусе.

Нейл придерживает для меня дверь, когда мы выходим из кафе. Я нервничаю. Ненавижу, когда я нервничаю. Но это мое первое свидание. Наверное, мне разрешается понервничать. Если судить по американским фильмам, которые я смотрела, то я должна нервничать.

Нейл подходит под эту роль, типичный американский светловолосый, голубоглазый спортсмен. Он первокурсник Северо-Западного университета, где я учусь. Именно там он столкнулся со мной пару дней назад во дворе кампуса и пригласил выпить кофе.

— О, мои занятия в основном в блоке триста, — я улыбаюсь, когда он идет рядом со мной.

— Блок триста? Это что-то вроде младшего класса¹, не так ли?

— Так и есть.

Он хмурится.

— Сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

— И они разрешают тебе посещать некоторые занятия из младших классов?

— Они, эээ… — Я пожимаю плечами. — Вообще-то все мои занятия — это младшие классы. Я — младший.

Нейл выглядит удивленным.

— В восемнадцать?

— Dа… — я хмурюсь, злясь, что перешла на русский. — Да.

Полтора года назад, когда Виктор привез меня в Чикаго, он записал меня в самую лучшую, самую академическую частную среднюю школу, какую только можно купить за деньги. Через неделю мне стало скучно. Москва могла бы быть адом. Моя домашняя жизнь, возможно, была ужасна. Но школа всегда была моим безопасным местом. Учеба всегда была моим спасением. И, судя по всему, я часто спасалась бегством.

Через неделю меня перевели из одиннадцатого в двенадцатый класс. Еще через несколько недель Виктор увидел, как я скучаю и поддавлена, и забрал меня, оттуда. Я сдала экзамены в частной школе, он потянул за какие-то ниточки, и я начала учиться в Северо-Западном университете на втором курсе. Мы с Нейлом одного возраста, но у нас разница в две ступени.

— Черт, ты, должно быть, гений, — смеется он.

Я улыбаюсь.

— Этого я не знаю. Наверное, я просто быстро учусь.

— Да, конечно. — Он поворачивается и улыбается мне. — Эй, я не настаиваю, но ты хотела бы пойти на вечеринку? Я даю клятву Омеги Каппы, и сегодня вечером они устраивают это безумие. Хочешь заскочить?

Я колеблюсь. Я никогда не была на вечеринке— по крайней мере, на настоящей. А я даже никогда раньше не пила. Сломленная часть меня колеблется. Новые, неконтролируемые ситуации иногда провоцируют мои триггеры. Но психотерапевт, к которому меня отправил Виктор, говорит, что я должна пробовать что-то новое, “расширить свою зону комфорта”.

Когда я думаю об этом таким образом, я почти готова посмеяться над собой. С чего бы мне нервничать? Я пережила ад, который никто из моих одногруппников даже не может себе представить. Вечеринка братства — это не то, с чем я не могу справиться.

— Я имею в виду, никакого давления. Если ты не чувствуешь…

— Конечно!

Нейл усмехается.

— Верно.

Спустя пятнадцать минут, я оказываюсь в совершенно новой обстановке. Меня окружают студенты колледжа, собравшиеся на первом этаже потрясающего дома, в котором находится братство. У меня в руке пиво — мое первое пиво. Глухи удары музыки проходят через меня.

Я чувствую, как во мне поднимается паника. Но я пытаюсь отпустить это чувство. Стараясь дышать и позволить себе испытать эту новизну. Я знаю, что я здесь в безопасности. Я знаю, что никакой демон не причинит мне вреда. Но все же, по мере того как вокруг меня бушует вечеринка, я начинаю испытывать все больше и больше чувство клаустрофобии.

Мое дыхание учащается. Мой пульс стучит громче, чем музыка в ушах. Я поворачиваюсь, проглатывая панику. И внезапно Нейл оказывается прямо передо мной.

— Хей, — он хмурится и кладет руку мне на плечо. — Ты в порядке, Нина?

Я киваю. Но я знаю, что мое лицо говорит об обратном. Он хмурится, крепче сжимая меня.

— Пойдем, пошли отсюда.

Я позволяю ему протащить меня через толпу, затем вверх по лестнице. Когда он ведет меня по коридору, а затем в комнату, я все еще слегка дрожу. За нами закрывается дверь, и я позволяю себе выдохнуть.

— Ты в порядке?

Я киваю.

— Да, я просто… — Смущение обжигает мои щеки, и я хмурюсь — Прости, — бормочу я.

— Не стоит. У меня тоже бывает клаустрофобия.

Я улыбаюсь ему, когда он садится на край кровати. Только тогда я понимаю, что мы в спальне. Но это всего лишь Нейл — милый Нейл из кампуса, который час назад купил мне латте. Я в безопасности, говорю я себе. Я больше не в аду.

— И давно ты в Америке, гений?

Я ухмыляюсь.

— Почти полтора года.