— Что?

— Федор всегда говорит: если в последнюю минуту план изменился, ты уходишь.

— Ты начинаешь меня бесить, Костя. Собирай свое дерьмо, мы это сделаем.

— Дмитрий…

С ревом он снова поворачивается ко мне и направляет пистолет мне в лицо.

— Костя, — рычит он. Его трясет от гнева. Но он делает вдох и опускает пистолет. Его лицо слегка вытягивается. — Костя, пожалуйста, — умоляюще говорит он. — Мы сделаем эту работу, и наша жизнь изменится. Больше не будем жить в этом гребаном аду. Больше никаких поборов. Мы сделаем это и станем людьми. Подумай об этом, брат мой. Хорошая еда, хорошая выпивка, все киски, о которых ты только можешь мечтать? После этого мы станем олигархами, Костя.

Я хмурюсь.

— Пожалуйста, брат, — шепчет он. — Пожалуйста. Для меня… мне нужна эта перемена. Пожалуйста.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть через дверь спальни на окно. На другой конец двора где бабочки исчезли из ее окна.

— Сделай эту работу со мной, Костя. А потом ты сделаешь все, что хочешь. Все, что угодно. Сходи к девушке, которая "не такая". Но ты мне нужен. Ты нужен Федору. Вот чем занимается семья, Костя.

Я поворачиваюсь к нему. И медленно, я киваю, хотя мое сердце разрывается.

Настоящее время:

Меня окутывает ее запах. Когда я вхожу в ее квартиру, мне кажется, что я зарываюсь лицом в ее длинные темные волосы. Дверь тихо закрывается за мной, я вдыхаю запах Нины.

Конечно, ее нет дома. Она все еще в больнице, за ней ухаживают. Но единственная причина, по которой я оставил ее там, на самом заключается в том, что люди, которых ее брат присматривает за ней, деле одни из его лучших. Кроме того, у него есть несколько купленных копов, патрулирующих коридор. Вдобавок к этому я заминировал выступы за ее окнами, если кто-нибудь, кроме меня, попытается проскользнуть таким образом.

И с ней все будет в порядке. Это действительно самая важная причина, почему я был спокоен, оставив ее там. Я проскользнул в кабинет ее врача, пока он был с пациенткой, чтобы прочитать ее карту. С ней все будет в порядке. Никаких серьезных повреждений, никакого сотрясения мозга. Но это не значит, что я все еще не вижу красный, из-за того кто хочет причинить ей вред.

Я тихо прохожу в темноте через квартиру Нины к окнам. Я вошел через парадную дверь на случай, если в ее окна наблюдают. И есть большая вероятность, что так оно и есть. Я наблюдал в них. Возможно, и другие тоже.

Я медленно закрываю жалюзи, прежде чем подойти к лампе, чтобы включить лёгкий свет. Я поворачиваюсь, осматривая ее спальню. Ничего не могу поделать, но мне становится все труднее находиться здесь.

Я видел, как она здесь раздевалась. Я смотрел, как она трогает себя в темноте, сквозь очки ночного видения. А после прошлой ночи? Слышать, как она говорить со мной по телефону? Я стону. Если я закрою глаза, то почти представляю, как сладка на вкус ее маленькая киска. Как она стонет для меня, когда мой язык скользил по ее губам.

Я подхожу к ее кровати. Моя рука касается ее подушки, мои пальцы прослеживают, где она лежала ночью. Я хочу зарыться лицом в ее подушку и вдыхать ее запах. Но я напоминаю себе, что я здесь не для этого.

Причина моего визита не в том, чтобы прокрасться в ее квартиру. Я здесь для того, чтобы проверить, не следил ли за ней кто ни будь еще. Я вспоминаю, как Эрик упомянул «другого» русского с чернилами Братвы.

В этой ночи бродят два волка. Теперь моя работа-найти и уничтожить другого, прежде чем он сделает то же самое со мной. Или, что более важно, с ней.

Я вытаскиваю из кармана куртки устройство. Жучок-уборщик обнаружит здесь любые подслушивающие устройства или скрытые камеры. Я медленно окидываю им стены, светильники, сантехнику, бытовую технику, одежду в шкафах— все. Я роюсь в ее комоде ящик за ящиком. Но все равно я ничего не нахожу.

Выдвигается верхний и последний ящик. Я рычу, когда мой взгляд падает на ее дразнящее кружевное белье. Она сводит меня с ума в любых обстоятельствах. Но после десяти лет, проведенных в холодном аду сибирского ГУЛАГа, море прозрачных трусиков, с кружевными краями, изящных бюстгальтеров и крошечных стрингов заставляет меня рычать от вожделения.

Мой член вздымается, утолщаясь в джинсах. Я протягиваю руку, чтобы обхватить себя ладонью. Я делаю последнюю проверку с помощью программы поиска. Но когда он возвращается чистым, я выключаю его и засовываю обратно в куртку.

Мой взгляд скользит по ее нижнему белью. Я смыкаю, сгорая от вожделения к ней. Я засовываю руку в ящик, пробегаю пальцами по шелку и кружевам и…

Я замираю. Мои пальцы натыкаются на полоску с чем-то липким и вязким, как будто капнули на открытый ящик с бельем. Я хмурюсь, убираю руку и подношу ее к носу. Когда я втягиваю запах носом, во мне взрываются ужас, отвращение и ярость.

— Твою мать!

С рычанием и поворачиваюсь, чтобы исчезнуть в ванной. Сухой рукой, включаю горячую воду в раковине и засовываю под нее руки. Намазывая пальцы мылом энергично растираю их, прежде чем снова опустить под воду.

Это сперма. В ящике ее комода чертова сперма.

Мое отвращение стекает с горячей водой. Вместо его оно укрепляется во чем-то опасным и яростным.

Здесь кто-то был. Здесь был мужчина. Он был в ее доме, трогал ее интимные вещи, черт возьми кончил на них. Мой разум блуждает, начиная перелистывать заметки, которые у меня в голове, о людях в ее жизни.

У нее нет бывших бойфрендов. Есть несколько мужчин, которых она знает на периферии, которые дышат ее слишком близко, на мой взгляд. Но я следил за ними всеми; никто из них не способен на такой уровень разврата.

Я рычу, хватаясь за край раковины в ванной комнате и глядя на воду, и медленно поднимающийся пар. Есть только одно объяснение: он был здесь. Другой волк. Другой высший хищник рыщет и охотится в этом городе.

Раньше я хотел убить его за то, что он чуть не причинил ей боль. Теперь я хочу делать это медленно. Я хочу разрывать его на части по кусочкам, пока он не начнет молить о пощаде.

Я достаю телефон и включаю трансляцию с камер. Я установил несколько скрытых, одну через дорогу от больницы, направленную на ее окно. И еще две спрятал в ее комнате. Мой пульс учащается, но когда я открываю прямую трансляцию, я могу дышать спокойно.

Она в безопасности. В палате с ней медсестра, Фиона, Зои и… Я хмурюсь, когда смотрю на этого человека. Николай, человек, убивший Федора. Я свирепо смотрю на него, все еще с яростью и ненавистью, но не с той которые я когда-то испытывал, глядя на него через прицел пистолета, больше нет. Или, по крайней мере, она разбавлена. Это занимает второе место по сравнению с тем, чтобы мой ангел был в безопасности.

Но это так. По крайней мере, сейчас, там, в больнице, но кто-то вошел в святилище ее дома. То есть кто-то, кроме меня. Кто-то осквернил ее квартиру. И этот монстр все еще там, охотится за ней.

Вожделение к ней.

Ярость взрывается во мне, пока я больше не могу этого выносить. Я выключаю горячую воду и поворачиваюсь, чтобы уйти. Но внезапно я замираю. Я медленно поворачиваюсь, и мой взгляд падает на слово, написанное пальцем на ее зеркале. Раньше его не было видно. Но из-за горячей воды это зеркало запотело, открыв послание.

«Скоро»

Я поворачиваюсь, и мчусь, словно демон из ада, прямо к ней.

Глава 11

Нина

Я хмурусь смотря на телефон в своей руке— мой собственный телефон, то есть. Но он просто оборвался на середине разговора с Фионой. Он все еще горит, но звонок оборвался. Я звоню ей еще раз, прежде чем понимаю, что мой сотовый полностью отключен.

Я смотрю на свой другой телефон…тот другой телефон. Но то же самое и с этим: никакого обслуживания вообще. Я хмурю брови, переводя взгляд с одного на другого. Хм… странно.