И всё же чувства девушки сумели его зацепить. Может из-за её сходства с Рени, которое Палевский, постоянно имеющий дело с фениксами, просто не мог не заметить, а может, тому виной был душевный разлад из-за угрозы Старейшего, но, вероятней всего, они сплелись воедино, и эта гремучая смесь властно потянула его в прошлое.

Глядя перед собой невидящими глазами, Палевский мысленно перенесся в события более чем полувековой давности. Именно тогда, весной 1941 года произошло то, что разрушило его хрупкое счастье. Толчком для катастрофы послужил всё тот же Старейший. В привычной для него безжалостной манере он снова взялся чистить вампирский геном. Но на этот раз его ожидал неприятный сюрприз. Возмущённые беспределом своего создателя, вампиры дали ему организованный отпор. Возглавляли восстание они с Эльжбетой. Правда, Палевский чисто номинально, а душой и главной движущей силой восставших была она — его прекрасная синеглазая королева. Его любовь, которой не было равных среди женщин.

«Змея, которую я пригрел на своей груди, и которая в благодарность за это ужалила меня в сердце», — угрюмо подумал Палевский.

***

Начало двадцатого века, как и для всего человечества, было для короля вампиров хоть беспокойным, но созидательным временем. Несмотря на трудности, встречающиеся буквально на каждом шагу, молодому учёному удалось то, чего не могли сделать честолюбивые главари банд, обосновавшиеся на вампирской базе. Он не только завоевал власть, но и сумел её удержать. Причём без особого насилия, что тоже немаловажно. Умный, дальновидный, когда нужно умеющий прислушиваться к чужому мнению Михаэль Павлович (такое имя досталось королю вампиров от родителей) был правителем от бога. В общем, его народу действительно повезло с лидером.

Молодой учёный так рьяно взялся за дело, что вскоре анархическое сборище приобрело черты порядочного общества со своей государственной структурой.

Первым делом была создана внутренняя полиция — так называемая служба безопасности. Это был кнут, а затем настало время пряника. Михаэль немного отпустил вожжи, и путём народного голосования был создан Совет старейшин — высший коллегиальный орган правления, а затем настало время выбора его главы и в обществе вампиров начались ожесточённые дебаты. Демократия демократией, но это нисколько не мешало Михаэлю манипулировать общественным мнением. Несмотря на накал борьбы, дебаты проходили под неусыпным контролем его единомышленников. Как только ситуация складывалась не в его пользу, они тут направляли её в нужное русло. Правда, особых трудностей с избранием не возникло. За исключением редких упрямцев, авторитет молодого учёного признавали все сородичи. Другое дело, что у каждого выборщика был свой интерес. Но если грамотно подойти к организации процесса, то интересы отдельных групп обязательно сойдутся именно на том, на ком нужно.

Вскоре, поднабравшись профессиональных навыков, бесперебойно заработал административный аппарат и, как следствие, возникли законы, ограничивающие вампирскую вольницу. Рабство было запрещено и спецотряды СБ выходили во внешний мир только на охоту за менталистами, которые должны были пополнить ряды вампиров. А затем своё веское слово сказала развивающаяся экономика и у вампирского сообщества появились бизнесмены и политические деятели. Пользуясь своими способностями, они наладили нужные связи с государствами мира. Текущие рекой деньги оказались мощнейшим рычагом воздействия на человечество, и принесли вампирскому сообществу невиданное богатство. В общем, жизнь на базе вошла в уже привычное законопослушное русло. Убийства случались, но не часто.

Само собой, глава Совета не обрадовался, когда стали поступать донесения о внезапных массовых смертях среди сородичей. Паника могла погубить все его труды. Поскольку Михаэль был слишком молод, чтобы помнить последнюю глобальную чистку, то поначалу он грешил на оппозицию. Чтобы разобраться что к чему, он поручил расследование дела Штейну, которого недавно назначил на пост главы СБ. Согласно его распоряжению, тот не мешкал и действовал предельно быстро и жёстко. Не прошло и дня как к нему приволокли нескольких оппозиционеров, которые располагали нужным потенциалом для организации этих убийств.

Но проведённые допросы ничего не дали. Глава Совета, который лично присутствовал на экзекуциях в наспех организованной пыточной, по ходу дела заподозрил, что ошибся с подозреваемыми. Дурацкие признания несчастных оппозиционеров, в которых было больше самооговора, чем правды, навели его на мысль, что виноваты не они, а загадочный создатель их народа, которого никто и никогда не видел в глаза. Тогда он — уже без сопутствующих зверств — расспросил тех, кому посчастливилось пережить предыдущую глобальную чистку Старейшего, и вдобавок провёл собственноручную проверку — в то время он уже активно баловался генетическими исследованиями. Результаты анализов подтвердили правоту очевидцев, оказалось, что гибли только самые слабые особи, почти утерявшие вампирские признаки.

Вот тогда наступил час «X». Михаэлю совершенно не хотелось связываться с такой могущественной личностью. Тем более он не видел в действиях Старейшего особого криминала. Он и сам не отличался мягкотелостью, и при случае спокойно уничтожал сепаратистов вместе с семьями — исключительно затем, чтобы потом не увязнуть в кровавой вендетте. А тут и вовсе святое дело, а именно, сохранение в чистоте вампирского генома.

И всё же, когда страсти разгорелись, он поддержал сородичей, решившихся дать отпор Старейшему. Причём во многом благодаря Эльжбете. Это она сумела убедить его, что нужно поддержать спонтанно возникшее восстание. Вот только на деле оно оказалось не столь уж стихийным, опять же благодаря его весьма энергичной и властной жене.

_________________________

[1] «Одиночество» А. Блок. Мечтатель и поэт. Ещё одно великое сердце, отданное северным болотам, чей огонь не угас и незримо согревает души ныне живущих.

***

У Палевского заныло сердце. Спящая ярость проснулась и вновь обнажила свои ядовитые клыки. «Моя дорогая Эльжи! Прошло столько лет, а я до сих пор не понимаю, что в тебе было настоящего. Или вся ты — только ложь и коварство? Даже твоего настоящего имени я не знаю. Чтобы подобраться ко мне, ты взяла имя мамы, — он горько усмехнулся. — Повезло же мне нарваться на этакую Мата Хари… да нет, гадюку, которая терпеливо выжидала своего часа».

— Всё равно не понимаю, моя королева! Ведь глупо сворачивать голову курице, несущей золотые яйца! — прошептал он вслух и почувствовал, что ядовитая горечь с новой силой прихлынула к сердцу.

«Или ты устала быть серым кардиналом, и захотела стать главным действующим лицом? — несмотря на гнев, Палевский почувствовал отголосок былого восхищения. — О да, моя королева! Ты была великолепна. Скрепя сердце, но я должен признать, что лишь тебе единственной подошла бы роль Властительницы мира, — его глаза сухо заблестели, и он сглотнул комок, подступивший к горлу. — Может быть, будучи властной женщиной, я поступил бы точно также. В мире мужчин гораздо проще расчистить себе место под солнцем с помощью сильного самца, а когда он устранит сильнейших из конкурентов, наступит и его время. Убрать единственное препятствие на пути к безграничной власти, проще простого»

Палевский горько скривился. «Особенно, когда он такой дурак, что влюблён по уши и ничего не замечает, находясь в плену собственных иллюзий».

Скрежет и удар о поребрик привёл его в чувство. Резко затормозив, Палевский остановился и в досаде ударил по рулю. Кончилось это тем, что он погнул рулевую колонку. «Надо бы выправить», — рассеяно подумал он, но прошлое, поймав, не хотело отпускать его из плена горько-сладких воспоминаний. Он отдался на их волю и перед его глазами возник силуэт девушки с гордой осанкой и профилем царицы Нефертити.

***

Всё началось с безобидного увлечения кинематографом. Во всяком случае, Михаэлю так показалось и в чём он начал сомневаться после гибели жены. А тогда на заре двадцатого века он страстно полюбил детище братьев Люмьер, и всё свободное время пропадал в импровизированных кинозалах, с восхищением глядя на сказочные туманные картинки.