Егор отключился и снова вернулся в дом. Надежда только на Матвеича. Хотя чем может помочь сельский ветеринар? Он ведь даже не фельдшер. Зато надежный мужик.

Минут через десять в окно постучали.

— Не открывайте! — забеспокоилась девица, пытаясь подняться.

— Это доктор, Федор Матвеевич, он вас хотя бы осмотрит…

— Какой доктор?

— Ветеринар. Наш местный. Он тут рядом живет.

— Что? — взвилась она и тут же, вскрикнув, снова откинулась на подушку. — Коровий доктор?

— Ну зачем так грубо? И потом, в вашем положении…

— Только не это! Я что, по-вашему…

— Ты еще будешь диктовать условия? — сердито перебил Егор и, больше не слушая ее, пошел открывать.

— Ну ты чего, Джамбул, в такую рань? — поднимаясь по ступенькам, ворчал седенький невысокий мужчина с саквояжем в руках. — Случилось что?

— Пойдем, Матвеич, сейчас сам увидишь. Надеюсь, поможешь.

— Ух ты! — воскликнул Федор Матвеевич, увидев чумазую молодую девицу в бинтах, и засмеялся. — Это что ж за Щорс тут у нас? Откуда взялась такая раненая птаха?

— Вы определитесь, Щорс или птаха, — обиженно пробурчала та.

— Ладно тебе, — урезонил доктор, — не обижайся, я ж шучу. Подзадорить, так сказать, больную.

— Вы и со своими коровами так же разговариваете? — недовольно спросила она и поджала губы.

Матвеич снова засмеялся и, уже обращаясь к Егору, спросил:

— Ты где ж такую сердитую подобрал?

— Во дворе валялась, — зло буркнул Егор. — Хотел бросить, да обратно спать пойти, но пожалел… на свою голову.

Девица зыркнула на Егора, но промолчала.

А Матвеич тем временем посчитал пульс, посветил в глаза фонариком, приговаривая:

— Ничего, милая, раз огрызаешься, значит, все в порядке, жить будешь. А мелкие раны заживут. Тебя звать-то как?

— Софья, — ответила девица и тихо ойкнула, когда доктор нажал на ребра.

— О, прям как козу мою любимую. Ее тоже Сонька зовут.

Софья фыркнула и тут же застонала.

— Что? — убрал руки доктор. — Ребра больно? Вот здесь?

Софья вскрикнула и откинулась на подушку.

— А что случилось, расскажешь?

Та отвернулась.

— Так. Понятно. — Доктор встал и кивнул Егору: — Пойдем-ка выйдем.

Они вышли во двор, Матвеич достал папироску и помял в руках.

— Ну что, Джамбул, плохо дело, в больничку ее надо.

Егор испуганно посмотрел на доктора.

— А что такое?

— Ну, во-первых, сломано ребро или два. Про сотрясение и говорить нечего. Но главное, что под ребрами, неизвестно. Боюсь, внутреннее кровотечение может быть, ну и наверняка еще где-нибудь неладно. Но не это главное… Синяки у нее на руках и ногах заметил?

— Нет.

— И ребра она где сломала? А?

Егор пожал плечами.

— Во-о-от. А похоже на то, что ее били или пытались связать, а она сопротивлялась. Или из движущейся машины выпрыгнула.

— Ну ты наговоришь сейчас! — взбеленился Егор. — Не придумывай. Тебе бы детективы писать!

— Слушай, я дело говорю!

— Ага, знаю я твое буйное воображение, — не согласился Егор, вспомнив, как совсем недавно помогал ему вытаскивать щенка, застрявшего в заборе из рабицы, при этом выслушав множество невероятных версий, почему он там оказался, даже до инопланетян дело дошло.

— Я знаю, что говорю, — взъерепенился Матвеич. — Она тебе рассказала, что с ней случилось?

— Нет, она скрывает, да я и не хочу знать. Во дворе ее нашел, возле колодца… Слушай, так что делать-то будем?

— Сейчас «Скорую» вызову. — Матвеич достал из кармана мобильный телефон.

— Погоди. Она против. Боится чего-то, — остановил Егор. — «Скорая» приедет из города, а она, судя по всему, как раз оттуда.

— Ладно. Тогда в нашу больничку. Без этого никак. Сейчас подгоню свою тарантайку.

— А с ней как? Ведь не поедет.

— А, — махнул рукой Матвеич, снова доставая цигарку. — Я сейчас с ней поговорю, поедет как миленькая. Это ты не умеешь с женщинами договариваться. А я враз вопрос решу.

Матвеич сделал пару затяжек и вернулся в дом.

А Егор сел на крыльце и обхватил голову руками. Поскорее бы все это закончилось.

***

Спустя полчаса Федор Матвеевич подогнал свою старенькую «копейку» к крыльцу.

Егор вынес на руках спящую Софью и осторожно уложил на заднее сиденье.

— Нормально ты, Матвеич, уговариваешь, — сердито буркнул он, кое-как втискиваясь на пассажирское сиденье, — сколько ты ей снотворного вкатил?

— Да не волнуйся ты так, — засмеялся в седые усы Матвеич, осторожно выруливая задним ходом, — сон ей только на пользу. А так, представляешь, со строптивой бабой как бы мы намучились?

Джамбул хмыкнул:

— А говорил, умеешь с женщинами договариваться.

— Ты не смейся, я уж побольше твоего с женщинами-то обходился. Ох, любили они меня в молодости! — закатил глаза доктор, выезжая на главную улицу. — И когда ж мы тебя женим, Джамбул? А? Жизнь-то проходит.

— А зачем они нужны, женщины-то? — хмуро возразил Егор.

Матвеич хмыкнул:

— Так знамо дело зачем… Главное, чтоб верная была и чтоб умела борщ сварить да щи разные, — он цокнул языком и мечтательно закатил глаза, — как моя Лидка готовила…

— Вот именно… главное, чтоб верная… — думая о своем, поддакнул Джамбул.

В местной больнице стояла тишина, в приемном покое никого не было, но Федор Матвеевич по-свойски распорядился:

— Давай, неси ее туда, в процедурный. Сейчас Васильевну найду, сдадим раненую на ее попечение, и всего делов-то.

— Эй, погоди, — остановил Егор и насупился. — Ты только не говори, что я в своем дворе ее нашел. Не нужны мне лишние разговоры. Сам понимаешь…

— Да не волнуйся. Скажем, что на обочине, у дороги лежала. Без подробностей. Я ж все понимаю, — кивнул он и пошел на поиски врача.

Софья тем временем пришла в себя и попыталась вскочить с кушетки, но тут же вскрикнула и легла, осматриваясь. Стены окрашены в белый цвет, краска кое-где облупилась и пожелтела, на окне ситцевая выцветшая занавеска.

— Где я? — с дрожью в голосе спросила она.

— В местной больнице, — коротко пояснил Джамбул, стоя у приоткрытых дверей.

Он снова выглянул в коридор в ожидании, когда придет врач и можно будет наконец уйти отсюда.

— Что ты сделал?! Я же просила! — накинулась она на него.

— Успокойся, Матвеич сказал, тебе нужна медицинская помощь.

— Что, коровий доктор не справился? — язвительно поддела она, глядя в потолок.

Егор осуждающе посмотрел на нее.

— Именно справился. Он сказал, что все серьезно и без настоящей диагностики не обойтись.

— Диагностики? Да какая тут диагностика? — Она попыталась засмеяться, но тут же снова пустила в голос слезу. — Вы с Айболитом здорово меня подставили.

— Успокойся! — гаркнул Егор, она его ужасно раздражала, и вообще, что она знала о подставах? — Никто тебя здесь не найдет. Это маленькая захолустная больница, и врач тут один-единственный. Другого выхода у нас не было, — зачем-то оправдывался он.

— Но я не хочу! Я же сказала! — запротестовала Софья.

— Ты давай не ерепенься, красавица, — строго рявкнул показавшийся в дверях Матвеич. — Дело-то серьезное.

Он привел с собой женщину в белом халате, следом за ними вошла молоденькая медсестра, которая, едва завидев Джамбула, порозовела и тихо поздоровалась, глядя только на него:

— Здрасьте.

А Федор Матвеевич по-хозяйски прошел и посмотрел на хирургические инструменты, разложенные на металлическом столике.

— Вот, работку тебе подкинули, полюбуйся. А то, поди, заскучали тут, — засмеялся он. — Кто тут у вас лежит? Евстигней да баба Фрося? — И, уже обращаясь к Софье, заверил: — Здесь тебя подлечат, все твои косточки проверят, ну и прочее. Не бойся, здесь ты в безопасности, — прошептал он, слегка наклонившись к ней, а затем обратился к докторше: — Ну, Васильевна, принимай. Первичный осмотр я провел. Перелом пятого левого ребра, а может, и шестого тоже. Сломаны несколько пальцев левой руки, легкое сотрясение мозга и гематомы. — Он вздохнул. — Полагаю, многочисленные и по всему телу. Ну а остальное на твой суд.