И тут Рэд вспомнил, как вот так же…

Волна отравленной горечи хлынула из глубин памяти, захлестнув с головой самоё его существо, поднимая со дна сознания накопившееся там отвращение к самому себе.

Что же это такое… почему, Оля, почему я никак не могу тебя забыть?

Двадцать один год, из них одиннадцать — с постоянным, неослабевающим осознанием чудовищной потери, но и те, первые годы, которые он не помнит — отдают в подсознании только одним — саднящей раной. Почему? Он так и не смог побороть в себе это. Так и остался одинок, и вот, даже теперь, когда он уже, кажется, нашёл… Не хватило сил.

Исили замерла, открыла блестящие от влаги глаза, и в ужасе от увиденного прошептала:

— Ты плачешь?..

Рэд осторожно отстранился и, ссутулясь, присел на край кровати.

— Исили, я не могу… я… я не могу.

Он внимательно смотрел ей в глаза, ему не мешали срывающиеся с ресниц слёзы.

— Не бойся, малыш, если бы я не почувствовал, что ты меня в самом деле любишь, я бы тебя живо выставил — говорил же твоему отцу, что никто мне здесь ничего не должен. И ты не должна.

— Но в чём же дело? — на её глаза уже навернулись такие же крупные, горькие слёзы.

— Когда-то, очень давно, я любил девушку по имени Оля. А потом Оля погибла, вернее, её убили. А я остался жить. Но так и не смог…

Некоторое время они так и сидели — глядя друг на друга, глаза в глаза.

Она смотрела на него, погрузившись в неведомые мысли, а он смотрел на неё и жалел, бесконечно жалел о том, что он не в состоянии сейчас эти мысли прочесть. Не смел и пробовать.

— Ты слишком сильный человек, Рэд, тебе не дано сил сознавать, что ты её мог бы спасти, но не спас. Да поможет Он тебе в минуты скорби.

Последнее прозвучало как заклинание.

— Может быть, Исили, может быть… однако, несмотря на то, что именно ты впервые за столько лет разбудила во мне что-то… давно забытое, я ничего не могу с собой поделать. Ещё не время.

Она тихонько оделась, стыдливо отвернувшись в сторону, потом осторожно подсела к нему и затихла. Оба замолчали, в этот раз — надолго. Лишь спустя полный хоур Рэд вышел из оцепенения. Он аккуратно высвободился, встал, в один прыжок оказался посреди комнаты и замер там, вытянув вперёд напряжённые руки. Исили широко распахнутыми глазами смотрела ему в спину, она явственно чувствовала в воздухе запах близкой грозы.

Эхо не просто так затихло. Оно ждало, чтобы вернуться.

Медленно сводя с невероятным усилием ладони, оперативник от напряжения начал издавать низкий горловой звук, похожий на рычание. Вздрогнув оттого, что звук неожиданно оборвался, Исили успела заметить, как между безымянными пальцами Рэда проскочила яркая зелёная искра. Тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, Рэд повернулся к девушке и вдруг широко улыбнулся обычной своей, слегка горькой улыбкой.

— Исили, ты хочешь мне помочь?

— Чем… — пробормотала растерянная девушка, она даже, кажется, разом забыла про былую неловкость.

Облокотившись о стену, Рэд уставился куда-то в потолок и, подумав, сказал так:

— Мы с Рихардом отправились сюда не просто так. Нам поручено кое-что разыскать. Что это такое — мы не знаем, однако это нечто существует где-то тут, и оно очень сильно влияет на вашу жизнь. Только, возможно, вы так к нему уже настолько привыкли, что попросту не замечаете. Я хочу тебя погрузить в необычный сон, чтобы во сне ты мне рассказала всё, что знаешь, ничего не забыв, ни единой подробности. Согласна?

Исили кивнула, судорожно сглотнув пересохшим горлом. Ей казалось важным не бояться.

Приготовлений никаких не требовалось, Рэд подошёл, взял её ладони в свои, присел перед ней на колени, тут же девушка почувствовала, словно уже тонет в этих бездонных глазах… и всё мгновенно кончилось.

Рэд выглядел обескураженным.

«Сильнейший врождённый гипноблок. Вот уж повезло… Везение — штука хорошая, но в меру. Что-то тут творится не то».

Рэд, соображая на ходу, поднялся на ноги и мысленно потянулся к интерфейсу передатчика. Юля на вызов ответила не сразу, её лицо было заспанным и усталым. Позади у неё тоже был трудный день.

— Что-то случилось? — видимо, Рэд её и правда разбудил.

— Там, на Торге, почему ты выглядела такой измученной после работы с Исили?

— У неё невероятно сложный врождённый блок. Несмотря на все усилия, мне так и не удалось добраться до внутренних областей, терапия моя была почти бесполезной, только и удалось, что просмотреть верхнюю память и немного её успокоить.

— А у прочих местных такого не замечалось?

Юля задумалась.

— У того первого шалопая — точно нет… да и у всех остальных вряд ли, я бы заметила. Вот только здесь, на самом юге, в гарнизоне мне попалось сразу двое с не менее сильным…

— Это же чрезвычайная редкость в Галактике, верно? — в нетерпении перебил задумчивую Юлю Рэд.

— Да, конечно… выходит, что в интересующих нас областях это как раз не редкость. Но что нам это даёт?

— Не знаю, — признался оперативник. — Однако спасибо за информацию. До связи!

— Погоди! — остановила она его жестом. — Как там Рихард?

— Всё хорошо, не волнуйтесь, жить будет. Когда протрезвеет.

— А. Славно. До связи.

Юля отключилась.

Рэд чувствовал, где-то на самом краю сознания уже зрела разгадка. Сеанс связи с инфобанком шлюпки. Та-ак… Его охватил настоящий охотничий азарт. Он, Исили всё время упоминает в разговоре какого-то Его… Он всё считал, что это какой-то местный божок, а что если…

— Исили, малыш, расскажи мне ещё раз о тех летающих камнях.

Воин Элн с каждой секундой всё сильнее чувствовал себя запертым в клетке. Будь он всесильным Вечным, под этим небом уже клокотала бы такая гроза, какой не знала планета с самого мига своего рождения. Но Воин, привыкший десятилетиями оставаться скованным в недрах собственного сознания, пока держался. Ощущение клетки было чисто психологическим, человеческое начало играло свою привычную роль в тесном триумвирате Избранного, да и физиология эффекторов давала себя знать.

Мощь воли Воина могла сокрушить выстроенную вокруг, казалось, персонально его самого преграду, если бы только знать, какие последствия это вызовет на поверхности, что беззвучно скользила сейчас под днищем шлюпки. Люди. Они всегда были его ограничителем, его личным космическим Барьером. На них его воля заканчивалась, точно также как у Вечных она ими исчерпывалась.

Сюда нужно было звать одного из них. Воинам не место в этих чужих незнакомых мирах, они здесь и без этого чужеродного купола как в ловушке.

Купол.

Воин Элн за сотню километров чувствовал слабую искру заглушенного генератора десантного «Сандорикса», но источника огромного, накрывающего планету целиком тончайшим образом отъюстированного нейтринного волнового пакета он почувствовать не мог. А должен был, даже Кандидат Ковальский, едва способный чувствовать изнанку окружающего мира, был бы способен, норме, видеть подобные макроструктуры. Но внутренний голос молчал.

Источника не было.

Будто вся эта планета-загадка вступила в заговор против него, Воина Элна, с целью продержать его в этой клетке неведения подольше.

С какой целью?

Цель. Цель бывает только у разумных созданий, но пока Элдория не проявила ни малейшего интереса ни к его персоне, ни к четвёрке оперативников внизу. Только слабое, едва ощутимое внимание где-то на самой грани внутренней вселенной Воина.

Стоп.

Огненный смерч его сознания дрогнул, сбившись с ритма.

Это люди. Простые люди. Один, другой, десятый. Смотрят прямо на него, оторвавшись на миг от дел. Они не могут его видеть. Они не могут знать о его существовании. Это просто десятки людей из сотен тысяч таких же, как они, которые спонтанно поднимают вдруг головы и смотрят в небо. Не приближается ли гроза, не пора ли отправляться с барщины на свой удел, что-то жарковато сегодня, да и вино было крепковато, святые небеса, ниспошлите моему сыну выздоровления.