Он сделал пару шагов туда-обратно по каменным плитам, словно борясь с самим собой. Вопрос Исили сделал его похожим на загнанного в угол смертельно опасного зверя. Опасного в первую очередь для самого себя. Свобода выбора всегда была для него больным местом. Выбирал ли он сам в собственной жизни хоть что-нибудь?

— Однажды мне случилось оставить двадцать пять человек… детей, старшему из которых было не больше десяти лет, умирать в темноте, грязи, холоде и сырости. Умирать под стоны других больных, умирать долго и мучительно. И я имел возможность им помочь, но не помог. Тьма его подери, этот Закон, если бы на моём пути стоял только он, я бы, не задумываясь, его переступил. К несчастью, помочь ни в чём не повинным детям мне помешал тот факт, что минута моего промедления могла привести — да что там, с гарантией приводила к сотне, тысяче смертей в другом месте. И я выполнил свой долг — поспешил поступить лучшим образом, спасти большинство, оставив других умирать… я их и сейчас помню. Каждого. Но и это не самое страшное. Однажды в наших руках лежал целый мир, подобный вашему. И мы не смогли ему помочь, просто не сообразили, как нам это сделать.

Исили стояла, широко раскрытыми глазами глядя на Рэда. Вопрос рвался из её груди, но она промолчала. Он не может ей сказать, кто он. Он не может ей сказать, откуда он. И не в её праве испытывать крепость его обетов.

Они немного постояли друг напротив друга, каждый размышляя о своём, потом повернулись и, не сговариваясь, направились в сторону дома Исили. У порога их встретил седовласый пожилой, но ещё крепкий мужчина. Между ним и Исили было такое несомненное сходство, что Рэд поспешил узнать в нём спешно вернувшегося из лесов отца девушки. Предполагая важность подобной сцены, а также отлично зная значимость положения главы семьи Синтан в местном обществе, оперативник поспешил придать своей осанке и выражению лица надлежащий вид. Первая их встреча была слишком сумбурной. Теперь настал черёд настоящего знакомства.

Мужчина одобрительно глянул на Рэда, облаченного в весьма представительный по меркам Элдории, хоть и слегка запылённый в пути костюм вольного гоплита недалёких отсюда Северных Земель, в стране Исили называвшихся Южными, потом неторопливо поднял правую руку ладонью вперёд и вполголоса проговорил на уже знакомом Рэду наречии местную форму приветствия. Рэд поспешил ответить чуть иначе, осознанно сменив модальность на более дружественную, чем несказанно обрадовал хозяина. Знакомство свершилось.

— Приветствуешь, как равного, — произнёс мужчина. — Я оценил. Любой торговец или солдат юга не преминул бы напомнить, что я его презренный должник до скончания века. Южане всегда так к нам и относились, ведь мы для них — лишь дань случайности, которая позволила нам до сих пор оставаться свободными от их податей. Почему ты говоришь со мной иначе?

Рэд секунду обдумывал ситуацию, ему не хотелось ошибиться в этот важный момент, неправильно ответив на простой вопрос.

— Вы мне ничего не должны. Спасти вашу… — он помедлил, желая убедиться в сделанном ранее предположении.

— Родную дочь.

— …конечно же, я так и думал. У нас свои законы, данные нам той силой, что мы обладаем. Не буду лгать, спасать вашу дочь отнюдь не было тем поступком, который я мог себе позволить, более того, помощь Исили стала прямым нарушением моих законов. Это мой личный выбор, дань старым долгам, если хотите. Так что, считайте, мы квиты. Что же касается нашей посильной помощи в том, чтобы она спокойно могла добраться до дома — то пусть хорошая беседа у очага как-нибудь вечерком станет для вас расплатой. Я хочу побольше узнать о вашей стране. И помните — никаких долгов.

Седовласый внимательно смотрел Рэду в глаза, словно ища в них подвох, однако спустя мгновение он уже улыбался.

— Речь сильного человека, достойного носить имя мужчины. В таком случае просто прошу, считай себя желанным гостем, пусть мой дом будет родным тебе и твоим товарищам! — широким жестом мужчина указал на парадное крыльцо у себя за спиной.

Рэд кивнул.

— Как я могу величать хозяина дома?

— Дарка, сын Ронда, глава семьи Синтан. Если тебе понадобится помощь, проси любого на всём свободном Севере моим именем — тебе помогут, даже если это будет стоить жизни. А как я могу называть любезного гостя?

— Рэдэрик Ковальский иль Пентарра, правда просить кого-то моим именем не получится — меня здесь знают очень немногие, а уж по имени и вовсе почти никто.

Хозяин снова просиял, словно хорошей шутке.

— И это упущение, я вижу тебя насквозь, вскоре будет исправлено! А теперь — прошу в дом, там уже заждался ваш молчун-товарищ и тот замечательный праздничный ужин, что приготовили женщины!

Шумное торжество обрушилось на Рэда безумным водопадом. В большой зале набилось под сотню человек, столы снова ломились от хмельного и съестного, и отказываться от яств было бы величайшим безумием. Рэд поспешил выбросить из головы все свои сомнения, есть время труда, есть время отдыха.

Уже поздно вечером, оказавшись у себя в комнате, натопленной, с застеленной кроватью, Рэд лишь сумел заставить себя сбросить обувь. Разлёгшись в изнеможении, он всё пытался припомнить подробности праздничного ужина, однако не сильно в этом деле преуспел. Отказать хозяевам в радушии было нельзя, так что теперь могучий обмен веществ оперативника вовсю старался избавить кровь от наполнявших её посторонних нутриентов. Хоть голова не болит и то спасибо.

На Старой Базе Рэд любил временами пригубить хороший хмельной напиток (хотя не брезговал и банальным капральским самогоном), однако к потреблению хоть и замечательно сдобренного специями и настоянного на травах, но всё-таки почти неразбавленного местного спирта он оказался не готов. В голове шумело, тело было похоже на расползшегося головоногого.

Однако валяться так на кровати — замечательно, да и голова не желала отрываться от подушек, но нужно ещё немного поработать.

Проделав несколько энергичных упражнений и выхлебав жбан припасённого рассола, Рэд не без удовольствия почувствовал прояснение в голове, мышцы слушались вполне сносно. Для встряски организма он несколько раз волевым усилием вошёл и вышел из экшна, после чего замер, сосредотачиваясь. Раздался отчётливый стук в дверь. «Кто это?» — запоздало мелькнул в голове вопрос, когда он уже брался за щеколду. За дверью стояла Исили.

Не говоря ни слова, Рэд отпустил дверь, отступил и присел на край кровати так, чтобы их глаза были вровень, приготовившись выслушать.

— Рэд… мне есть, что тебе сказать.

Она помедлила, потом быстро вошла, словно решив для себя что-то, закрыла за собой дверь, прижалась к ней спиной.

Резким, неестественным в своей скованности движением Исили развязала пояс своего домашнего платья. Неслышным шёпотом тяжёлая ткань скользнула вниз, обнажив щемящую красоту той Исили, которой он не знал. Нагая Исили была одновременно ближе и дальше. Она окрыляла и сковывала. Дурные мысли метались в голове у Рэда, а Исили уже начинала дрожать, запутавшись ногами в складках спавшей одежды.

Да как же… в этом патриархальном обществе, под крышей родительского дома… что скажет её отец… да что ты сам себе завтра скажешь!

Мятущееся сознание бросило оперативника вперёд, обнять её, не дать и дальше дрожать в одиночестве. Истерзанной, осквернённой, поруганной… Даже здесь, дома — он отчетливо видел это — ей не суметь стать счастливым членом общества. Отныне её судьба здесь — это судьба ушедшего в себя изгоя поневоле. Он спорил и спорил сам с собой, потом не выдержал, потянулся к её солёным губам. От мягкой теплоты поцелуя и нежного шёлка девичьей груди под ладонью его словно куда-то повело. Повело так, что защемило сердце, каменное сердце избранного поневоле, живого мертвеца с чужих сумеречных миров. Одиночку среди звёзд.

И даже привычное эхо вдруг замолчало.

Рэд осторожно подхватил девушку и отнёс её на кровать, не отпуская её губ. Исили издала чуть слышный звук, и Рэд почувствовал, как её горящие пальцы пытаются расстегнуть застёжки его куртки.