Литмир - Электронная Библиотека

При очередной вспышке станционных огней за окнами вагона, в дальнем конце коридора Фёдор успел разглядеть двух мужчин, двух тёмных личностей. Они поспешили исчезнуть в противоположном тамбуре. Этих двух типов в тёмных одеждах Фёдор заметил мельком и не придал тому значения. Громко хлопала от покачивания вагона дверца титана, в котором проводница кипятила воду. Вагон мирно и мерно покачивался. Угомонились пассажиры.

Не зря, однако, несчастный толстяк, которому, похоже, всю ночь не позволит заснуть тётя из торгсина, предлагал Фёдору спичечный коробок. Бродили по вагонам всякие, тёмные уроды, бродили, не смотря на поездные бригады милиции.

На чистом, как длинное, туалетное полотенце, половике вагона отпечатались грязные рифлёные подошвы ботинок. Фёдор забыл о своих естественных надобностях. В нём проснулся литературный герой Фенимора Купера – Следопыт.

– Так-так-так. Отпечатки двух пар ботинок. Размер сорок три и, примерно, сорок пять, – он примерился своим тапком к самому большому отпечатку на половике. – Ботинки походные, туристические, – рассуждал сонный Фёдор, продолжил своё шуточное расследование. Наклонился, рассмотрел поближе нечеткий, смазанный рисунок протекторов подошвы, что могло говорить о забившейся грязи или о старых, ношеных ботинках пришельцев. – Байдарочники или туристы. Идут в ресторан… или из ресторана, – легкомысленно размышлял он, хотя тут же себе и противоречил. – Почему так поздно? Почему следы в одну сторону? Может, возвращались из вагона-ресторана и где-то вляпались в угольную пыль?

Он умышленно оттягивал время, раздумывая, как и когда возвращаться в купе, угомонится ли соседка, будет ли продолжать свои заигрывания до утра или придётся лезть к ней под одеяло, согреваться вместе. Обратил внимание Фёдор ещё на одну особенность отпечатков подошв ночных шатунов по вагонам. Отпечатки с туристическими рифлёными протекторами были неодинаковыми. Левый отпечатывался на половике полностью, от каблука до носка. У правого ботинка отпечатывалась только носочная часть. Такое впечатление, человек или крался, или хромал, берёг, скажем, травмированную правую ногу.

При ближайшем рассмотрении, отпечатки подошв ботинок на половике оказались не от грязи, от угольной пыли. Это было более чем странно. Титаны в таких, пусть даже не совсем фирменных поездах с вагонами «СВ», топились уже давно электрическим способом, без угля. Фёдор сразу же прикинул, если набрать образец угольной пыли, можно будет провести спектральный анализ в лаборатории своего бывшего института и выяснить, откуда уголь, из какого региона страны. Так, ради прикола, любопытства и поддержания навыков первой профессии. В спортивных бриджах оказался носовой платок, подложенный в карманы заботливой мамой. Фёдор мазнул чистой материей по самому густому угольному следу. Аккуратно сложил платочек и спрятал в карман.

В том месте, где отпечатки ботинок смешались в единое грязное пятно, Фёдор заметил лежащий вдоль стенки небольшой баллончик серого цвета, будто от женского лака для волос, но без наклеек и надписей. От баллона тянулась полупрозрачная гибкая трубка в вентиляционную щель в нижней части купейной двери. Сама дверь была чуть приоткрыта, с лёгким стуком сотрясалась в такт раскачиванию вагона.

У Фёдора неприятно захолонуло в груди и кольнуло под сердце, когда он взглянул на номер купе. «VI». Именно в это купе был куплен у него билет.

Шагом перепуганной утки, в полуприсяди он подкрался к купе, обнаружил на полозьях двери крошево… спичечного коробка.

С другого конца коридора его громко окликнула нетерпеливая попутчица:

– Эй! Фёдор Придуркович! Чё ты там ползаешь?! Окурки собираешь?!

Будто у тряпичной куклы, растрепанная головка брюнетки моталась в проходе и зазывно скалилась синими фарфоровыми зубками.

Невольный, ночной следователь долго соображал, почему на полу валяется аэрозольный баллончик с трубкой. Фёдор находился близко у приоткрытой двери купе. Его ноздри начало неприятно пощипывать, заслезились глаза.

– Фе-дя! Вернись! – зазывала беспечная попутчица. Её перевёрнутая головка маячила в проходе, подметала чёрными волосиками испачканное полотенце половика.

Обескураженный Фёдор сидел в некоем бессилии на корточках, не в состоянии подняться, оперся плечом о стенку купе качающегося вагона. Ощутив жжение в гортани и ноздрях, он опомнился, ринулся на карачках в сторону купе с беспечной брюнеткой. Попутчица сидела на одеяле полуголая, кривлялась, призывно манила длинными пальцами рук с кровавым маникюром.

– Дура! – зашипел Фёдор в ярости. – Закройся!

Брюнетка впервые испуганно округлила глаза и натянула на голые коленки одеяло.

Внутренности Фёдора содрогнулись от ужаса с опозданием, не понятно, отчего его затрясло: от брезгливости пред этой потной, похотливой, смуглой, розовой пупсой или вида торчащей трубки в щели двери купе и баллончика, из которого сочился газ, мешающий ему до сих пор видеть и дышать. Глаза слезились. Горло драло, будто при ангине.

Фёдор бросился в туалет, благо отсек находился за стенкой купе. Промыл глаза, прополоскал ноздри и рот. Когда вернулся, повторил для притихшей попутчицы гораздо тише, зловещим шепотом:

– Теперь слушай сюда, идиотка, – осторожно задвинул дверцу купе, пробормотал нервно, срываясь на хрип:

– Там, в нашем купе номер «шесть»… К-кажется, усыпили… г-газом этих н-наших… с кем м-мы поменялись местами.

Фёдору не хотелось верить, что баллончик предназначен не только для ограбления. Перепуганная неожиданным переходом в настроении спокойного, уравновешенного попутчика, Вероника испуганно раздувала мокрые губы, моргала в недоумении глазами.

– Одевайся быстро! Похоже, я видел тех типов. Они видели меня!.. Думаю, могут вернуться и замочить нас! Как свидетелей! То ли ограбить они хотели тех двоих, с кем мы поменялись купе, то ли… не знаю…

– Что? – заныла Вероника. – Что случилось? Не понимаю!

Больное воображение Фёдора разыгралось не на шутку. Он запаниковал, судорожно запер дверь на защёлки, принялся подвязывать ручку двери полотенцем к вешалке для брюк и тупо твердил:

– Ё мое! Вдруг там убийство?! Вот эт-то вляпались!

Дробный стук колёс казался топотом ног людей, в панике бегающих по коридору вагона.

На удивление, Вероника быстро приоделась в розовый костюмчик, белые кроссовки, упаковала юбчонку, блузку и сапоги в яркий жёлтый пакет «Holiday». Похоже, жизнь научила перепуганную девицу ценить время. Фёдор напялил кроссовки на босую ногу, мялся в нерешительности, выставив багаж на постельное белье для бегства.

– Ну? Что? – прошептала Вероника. – Валим в другой вагон или спрыгнем на ходу?

– Дёрнем стоп-кран… А! – вскрикнул Федор от неожиданности. В зеркале купейной двери в отражении выглядывала из-за его плеча уже не брюнетка, а блондинка с чёрными глазами. Вероника успела нахлобучить блондинистый парик и теперь пялилась, перепуганная ещё и его воплем.

– Чё ты орёшь?! – спросила она.

– Над-до раз-збудить проводницу, пусть сообщит бригадиру, что тут баллончик… с газом… и трубку вставили. И раскрошили коробок…

– К-какой б-баллончик?! – заикалась от страха и попутчица.

– Вонючий.

– Может, так оно и было?

– Что было?

– Ну, это… баллончик!.. Да какой баллончик? Какая трубка?! Какой коробок?! Чё ты несёшь?!

На минуту Фёдор засомневался в правильности своего предположения, но вспомнил мерзкое ощущение на слизистой оболочке гортани и носа от газа, что явно сочился из купе.

– Воняет там паршиво… Баллончик – серый… и трубка торчит из двери того купе, где мы были…

Через полчаса Фёдор отважился выглянуть в пустой коридор. Мерно хлопала в другом конце коридора дверца титана. Вероника вышла следом, держась сзади за его куртку. Они со страхом обошли баллончик, что по-прежнему лежал вдоль стенки купе. И пока Фёдор стучал кулаком в спальное купе проводницы, бывшая брюнетка успела тронуть ногой трубку, и та выдернулась из щели. Вероника в тихом ужасе отскочила, убежала обратно в дальнее купе.

8
{"b":"838822","o":1}