Но ведь где-то рядом в толпе двигались и настоящие носители голосов – издёрганные, запуганные, злые, неотличимые от остальных, сами не подозревающие о своей страшной силе. Уткнувшись в газету, они читали о том, что вчера Его Превосходительство господин Президент подписал контракт на постройку в стране первого реактора, способного производить сырье для термоядерных бомб.

Оставалось вглядываться в лица.

Никто не делился мнениями. Случайно встретившись взглядами, отворачивались или заслонялись газетой. За плечом каждого незримо стоял вежливый господин из контрразведки.

Многие, наверное, мысленно проклинали Президента, мысленно спорили с ним, но как определить, кто из них носитель голоса? А что, если… ВСЕ?

Мысль была нелепая, шальная, тем не менее контрразведчик побледнел и выронил газету.

Страх и бумажный шорох вздымались над столицей невидимым облаком. Страх и бумажный шорох. Казалось, что вот сейчас нервное напряжение достигнет предела и город, серый город-паук с его министерствами и тайными канцеляриями, – разлетится в пыль!..

– ТЫ, ПРЕЗИДЕНТ ЧЁРТОВ! – раздался высокий от бешенства голос.

Его Превосходительство господин Президент подскочил в кресле и схватился за кнопку вызова личной охраны.

1983

– А теперь – вручение призов за лучший маскарадный костюм!

Мушкетёры подкрутили усы, Чебурашки поправили ушки, громко затрещали пластмассовыми веерами какие-то придворные дамы.

Один лишь Пётр Иванович, главбух НИИ, был в своём будничном костюме, сером в полоску, – даже не удосужился приодеться ради праздника.

– Первый приз завоевала маска «Марсианин»! – Снегурочка зааплодировала.

К сцене сквозь толпу протиснулось какое-то двуногое – шипастое, рогатое, когтистое, с выхлопной трубой меж лопаток. Раскланиваясь, двуногое грациозно взялось когтями за своё зелёное рыло, стянуло его – и оказалось розовощёким институтским электриком Сазоновым.

– Мо-ло-дец!

– А мне? – глухо, как из бочки, спросил Пётр Иванович, но его не расслышали.

– Второй приз – «Цыганочка Аза»!

Инженер-конструктор Пернатова, отстреливая чёрными очами мужчин, звеня браслетами и монистами, взвилась на сцену и, в блеске смоляных кудрей и шелесте пёстрых юбок, порхнула к Деду Морозу: «Позолоти ручку, красноносенький, всю правду скажу!»

– Мо-ло-дец!

– А мне? – обиженно повторил главбух и двинулся к сцене.

Его опять не расслышали.

– Третий приз присуждается за костюм «Старик Хоттабыч»!

Директор НИИ, оглаживая длинную бороду из мочалки и снисходительно улыбаясь, прошествовал к сцене.

– Мо-лод-цы! – почему-то во множественном числе скандировал зал.

– А мне? – громко и возмущённо выкрикнул Пётр Иванович, хватая Снегурочку за полу шубки.

– Но у вас же костюма нет, – ослепительно улыбаясь, прошипела Снегурочка.

– А это? – Главбух отпустил шубку и ткнул себя в грудь.

– Но это же не маскарадный костюм! – не выдержал Дед Мороз.

– Так не дадите приз?

– А теперь викторина – «Чудеса в решете»! – звонко объявила Снегурочка, отворачиваясь от Петра Ивановича.

– Ну и ладно!

Оскорблённый главбух взялся рукой за лысину, стянул её вместе с лицом, костюмом, ботинками – и шипастый, когтистый, зеленорылый взлетел в воздух, с трудом протиснулся в форточку и, обиженно завывая выхлопной трубой меж лопаток, канул в метель.

1986

– А ну попробуй обзови меня ещё раз козой! – потребовала с порога Ираида. – Обзови, ну!

Степан внимательно посмотрел на неё и отложил газету. Встал. Обогнув жену, вышел в коридор – проверить, не привела ли свидетелей. В коридоре было пусто, и Степан тем же маршрутом вернулся к дивану. Лёг. Отгородился газетой:

– Коза и есть!..

Газета разорвалась сверху вниз на две половинки. Степан отложил обрывки и снова встал. Ираида не попятилась.

– Выбрали, что ль, куда? – хмуро спросил Степан.

– А-а-а! – торжествующе сказала Ираида. – Испугался? Вот запульну в Каракумы – узнаешь тогда козу!

– Куда хоть выбрали-то? – ещё мрачнее спросил он.

– А никуда! – с вызовом бросила Ираида и села, держа позвоночник параллельно спинке стула. Глаза – надменные. – Телекинетик я!

– Килети… – попытался повторить за ней Степан и не смог.

– На весь город – четыре телекинетика! – в упоении объявила Ираида. – А я из них – самая способная! К нам сегодня на работу учёные приходили: всех проверяли, даже уборщицу! Ни у кого больше не получается – только у меня! С обеда в лабораторию забрали, упражнения показали… развивающие… Вы, говорят, можете оперировать десятками килограмм… Как раз хватит, чтоб тебя приподнять да опустить!

– Это как? – начиная тревожиться, спросил Степан.

– А так! – И Ираида, раздув ноздри, страстно уставилась на лежащую посреди стола вскрытую пачку «Родопи». Пачка шевельнулась. Из неё сама собой выползла сигарета, вспорхнула и направилась по воздуху к остолбеневшему Степану.

Он машинально открыл рот, но сигарета ловко сманеврировала и вставилась ему фильтром в ноздрю.

– Вот так! – ликующе повторила Ираида.

Степан закрыл рот, вынул из носа сигарету и швырнул об пол. Двинулся, набычась, к жене, но был остановлен мыслью о десятках килограммов, которыми она теперь может оперировать…

В лаборатории Степану не понравилось – там, например, стоял бильярдный стол, на котором тускло блестел один-единственный шар. Ещё на столе лежала стопка машинописных листов, а над ними склонялась чья-то лысина – вся в синяках, как от медицинских банок.

– Так это вы тут людей фокусам учите? – спросил Степан.

– Минутку… – отозвался лысый и, отчеркнув ногтем строчку, вскинул голову. – Вы глубоко ошибаетесь, – важно проговорил он, выходя из-за бильярда. – Телекинез – это отнюдь не фокусы. Это, выражаясь популярно, способность перемещать предметы, не прикасаясь к ним.

– Знаю, – сказал Степан. – Видел. Тут у вас сегодня жена моя была, Ираида…

Лысый так и подскочил:

– Вы – Щекатуров? Степан… э-э-э…

– Тимофеевич, – сказал Степан. – Я насчёт Ираиды…

– Вы теперь, Степан Тимофеевич, берегите свою жену! – с чувством перебил его лысый и схватил за руки. – Феномен она у вас! Вы не поверите: вот этот самый бильярдный шар – покатила с первой попытки! И это что! Она его ещё потом приподняла!..

– И опустила? – мрачно осведомился Степан, косясь на испятнанную синяками лысину.

– Что? Ну разумеется… А вы, простите, где работаете?

Степан сказал.

– А-а-а… – понимающе покивал лысый. – До вашего предприятия мы ещё не добрались. Но раз уж вы сами пришли, давайте я вас проверю. Чем чёрт не шутит – вдруг и у вас тоже способности к телекинезу!

– А что же! – оживился Степан. – Можно.

Проверка заняла минут десять. Никаких способностей к телекинезу у Степана не обнаружилось.

– Как и следовало ожидать, – ничуть не расстроившись, объявил лысый. – Телекинез, Степан Тимофеевич, величайшая редкость!

– Слушай, доктор, – озабоченно сказал Степан, – а выключить её теперь никак нельзя?

– Кого?

– Ираиду.

Лысый опешил:

– Что вы имеете в виду?

– Ну, я не знаю, по голове её, что ли, стукнуть… Несильно, конечно… Может, пройдёт, а?

– Вы с ума сошли! – отступая, пролепетал лысый. И так бедняга побледнел, что синяки на темени чёрными стали.

– Сходи за картошкой, – сказала Ираида.

Степан поднял на неё отяжелевший взгляд.

– Сдурела? – с угрозой осведомился он.

– Я тебе сейчас покажу «сдурела»! – закричала она. – Ты у меня поговоришь! А ну вставай! Разлёгся! Тюлень!

– А ты… – начал было он по привычке.

– Кто? – немедленно ухватилась Ираида. – Кто я? Говори, раз начал! Кто?