— У каждой стороны есть свои «карты в рукаве», — заметил командор. — У Каладана Бруда — это Рейк и его базальтовая крепость. У нас — т’лан имассы. Слушай, можно подумать, что мы собрались воевать с половиной Генабакиса, а не с каким-то паршивым Паннионским Домином.

Верховный кулак невесело улыбнулся:

— Гони эту мысль прочь, спрячь ее как можно глубже. Учти: нам противостоит тиран и фанатик, а от таких можно ждать чего угодно. Так что не стоит делать преждевременных выводов. Кстати, еще один тиран, хотя и бывший, находится у Бруда в союзниках.

— Ты говоришь о Каллоре?

— А о ком же еще?

— Он не оставил мысли убить девчонку, — сказал командор.

— Не посмеет, — возразил Дуджек. — А если попытается, Бруд с ним миндальничать не станет.

Однорукий протянул Скворцу пустую кружку. Тот наклонил кувшин и наполнил ее почти до краев.

— Пойми, дружище, Каладан Бруд — вот кто является настоящей «козырной картой в рукаве». Я читал в «Натилогских летописях» о его подвигах на Лейдеронском плато. И понял одно: Воеводу лучше не злить. Когда он в гневе, ему все равно, кто перед ним — враги или союзники. У Рейка, по крайней мере, есть выдержка. Он не кидается в бой очертя голову. А вот Бруд запросто может. Видел его молот? Говорят, только он один и способен пробудить Огнь от сна. Надо ударить по земле так, чтобы богиня открыла глаза. И если бы Бруд не обладал невероятной силой, он бы не носил этот молот.

Скворец призадумался:

— Будем надеяться, что Каладан Бруд и впредь станет оберегать Серебряную Лису.

— Каллор очень хитер. Он и дальше будет затуманивать Бруду сознание, пытаясь переубедить его, — высказал свои опасения Дуджек. — Подходящие слова и доводы действуют сильнее меча. Не удивлюсь, если Верховный Король постарается заручиться поддержкой Аномандера Рейка.

— Бывший тиран, как я слышал, и к тебе заглядывал, — пробурчал седобородый командор.

— И ведь до чего убедительно рассуждал, скотина. Он даже пытался меня уверить, что якобы совсем не злится на тебя, хотя ты первый, кто за многие сотни лет посмел поднять на него руку. Только представь, Каллор сказал, что он сам во всем виноват.

— Надо же, какое великодушие! — поморщился Скворец. — Когда это ему выгодно, Каллор признает что угодно. А я не потерплю, чтобы на моих глазах расправлялись с ребенком. И мне все равно, какие силы скрыты в Серебряной Лисе. Я видел испуганную десятилетнюю девчонку и стану ее защищать. При любом раскладе.

— Даже вопреки моему прямому приказу? — поинтересовался верховный кулак, буравя собеседника взглядом.

— Дуджек, ты никогда не отдашь такого приказа.

— Уверен?

— Ага. Мы ведь с тобой не первый день знакомы.

— Да уж. И ты всегда был упрямцем.

— По пустякам я не упрямлюсь. Это тоже прекрасно тебе известно.

Некоторое время они глядели друг на друга и молчали.

— Жаль, что тебя нельзя с треском разжаловать обратно в сержанты. Не хочу подрывать моральный дух армии.

Скворец засмеялся. И попросил:

— Налей-ка мне еще кружечку. А то вот-вот появится делегация из Даруджистана, а меня все время в сон клонит. Хоть взбодрюсь немного.

— А если Каллор прав?

Мхиби сжалась, словно ее ударили плетью.

— Тогда пусть вместе с Серебряной Лисой он убьет и меня тоже.

Широкий плоский лоб Каладана Бруда прочертили бороздки морщин.

— А я ведь помню тебя, рхиви. Еще с тех времен, когда мы сражались на севере. Ты была тогда молодой, красивой, полной огня. Что эта девчонка сделала с тобой? Вот смотрю я на тебя, и сердце мое сжимается от боли.

— Поверь, Воевода, мне самой еще больнее. Но эту судьбу я выбрала добровольно.

— Дочь вытягивает из тебя все жизненные соки. Она тебя убивает. Почему?

Мхиби взглянула на Корлат. Лицо тисте анди, как всегда, было бесстрастным. Рхиви вдруг почувствовала, что ей тяжело дышать. В шатре стояла удушающая жара, воздух был влажным и затхлым. Она снова повернулась к Бруду:

— Серебряная Лиса — порождение Телланна, магического Пути т’лан имассов. У них нет жизненной силы. Как бы это лучше объяснить? Т’лан имассы и хотели бы сами выкормить ребенка, да нечем. Они бессмертные… точнее, нежить, а девочка — создание из плоти и крови. И Рваная Снасть с Ночной Стужей тоже мертвы. Ты даже не представляешь себе, насколько важно родство. Кровные узы — все равно что охранительная сеть. Она опоясывает нас при рождении, оберегает в детстве, помогает стать взрослыми. Кровные узы питают нас жизненной силой. Без них человек чахнет и умирает. Одиночество — это болезнь, от которой страдает не только душа, но и тело. И хорошо, когда родственников много. Но у Серебряной Лисы нет никого, кроме меня. Я — ее защитная сеть.

Каладан Бруд покачал головой:

— Я внимательно выслушал твои объяснения, Мхиби, и все равно ничего не могу понять. Я чувствую: девчонке не терпится поскорее стать взрослой. Она утверждает, что будет повелевать т’лан имассами и что они якобы услышали ее призывы. Выходит, армия бессмертных воинов уже признала Серебряную Лису своей командующей?

— Скажи честно, Бруд, — попросила Корлат, — ты считаешь, девочка торопится вырасти только потому, что армия т’лан имассов не захочет подчиняться ребенку?

— Что на уме у т’лан имассов — этого я не знаю. Я всего лишь пытаюсь понять, почему этот ребенок неотвратимо убивает собственную мать.

— Да, Воевода, со стороны именно так и кажется, — сказала Мхиби. — Смертное тело не может вместить в себя неограниченную силу. У тебя, у Аномандера Рейка, у Корлат — за плечами сотни и тысячи лет жизни. Вы научились управлять силой, не разрушая себя. У Серебряной Лисы такого опыта нет. Вернее, память подсказывает девочке, что есть, но для детского тела он недоступен. А ей предстоит распоряжаться и повелевать громадной силой. Она просто обязана стать взрослой женщиной. И даже тогда…

— Восхождение рождается опытом, — усмехнулась Корлат. — Любопытное наблюдение, Мхиби.

— Просто опыт… он закаляет душу, — добавила рхиви.

— Этого-то Каллор и боится, — выдохнул Каладан Бруд, вставая со стула. — Необузданной, незрелой силы.

— Не удивлюсь, если Каллор сам и побуждает девочку поскорее вырасти, — заметила Корлат. — Серебряной Лисе не терпится стать взрослой женщиной, чтобы погасить его страхи.

— Любопытный парадокс. Но сомневаюсь, что он оценил бы иронию твоих слов, — печально улыбнулся Бруд. — Как ты сказала? Погасить его страхи? Вряд ли. Скорее всего, девочка чувствует, что рано или поздно ей придется защищаться от Каллора.

— Их связывает какая-то тайна: вот в чем причина, — почти шепотом произнесла тисте анди.

В душном шатре стало тихо. Корлат могла бы и не говорить этого; все и так знали, что одна из душ, обитающих ныне внутри Серебряной Лисы, уже сталкивалась с Каллором в прошлом. Но кто? Рваная Снасть? Ночная Стужа? Беллурдан?

— Жизненный опыт, — нарушил молчание Каладан Бруд. — У девочки его предостаточно. Ты согласна, Мхиби? Как-никак трое малазанских чародеев…

На лице рхиви появилась вымученная улыбка.

— Один теломенский маг, две колдуньи и я. Получается, у ребенка один отец и целых три матери, каждая из которых отнюдь не рада тому, что оказалась в этой роли. Похоже, отцовское влияние — самое слабое. Мне все больше кажется, что Беллурдан живет лишь в памяти Ночной Стужи. Что же касается обеих чародеек… я кое-что узнала. Могу с уверенностью сказать: Рваная Снасть не пугает меня. Наоборот, от нее исходит покой.

— А от Ночной Стужи? — спросила Корлат.

— Постойте, а разве Аномандер Рейк не убил ее при осаде Крепи? — вмешался Воевода.

— Нет. Ночная Стужа стала жертвой предательства высшего имперского мага Тайскренна, — ответила тисте анди. — Мы выяснили, что вскоре после падения города Тайскренн спешно бежал и вернулся к императрице Ласин… — Корлат повернулась к Мхиби. — А что ты сумела узнать про Ночную Стужу?

— Я видела вспышки тьмы в душе Серебряной Лисы, — с неохотой ответила рхиви. — Неукротимый гнев, жажду мщения. Наверное, она мечтает отомстить Тайскренну. И еще. Ночная Стужа и Рваная Снасть не смогут делить власть. Между ними обязательно произойдет битва за первенство, и победительница станет управлять душой моей дочери.