Баргаст провел правой рукой по резному носу челна. Паран присмотрелся к рисункам и письменам:

— Картины морских сражений. Искусно вырезаны.

— Я позвал тебя не картинки разглядывать, — буркнул Кафал. — Те, кто строил суда, были очень искусны в своем ремесле. Они сумели так подогнать отдельные куски друг к другу, что лодка кажется выдолбленной из цельного ствола. Ну как, Ганос Паран, можешь разглядеть следы сочленений?

Капитан склонился над лодкой.

— С трудом, — признался он. — И то лишь по отломившимся кусочкам резной панели. Вот здесь, например.

— Верно. А теперь я покажу тебе то, что обещал.

Кафал отстегнул охотничий нож с широким лезвием. Он осторожно подсунул его конец под нижнюю кромку накладной панели и слегка качнул ее взад-вперед. Панель отскочила и упала. Под нею скрывалось продолговатое углубление. Убрав нож на место, Кафал сунул руку в полость и достал оттуда… меч.

Узкое, с голубоватой кромкой лезвие меча не было обоюдоострым. Свет факелов переливался на его поверхности, отчего она казалась мокрой.

«По длине почти как шпага», — пришло на ум Парану.

Рукоятка была плотно обмотана звериными жилами и окружена черной восьмигранной гардой. Трудно сказать, сколько веков оружие пролежало в этом хранилище без смазки и ножен, однако время не оставило на нем ни единого следа.

— В мече сокрыта магия? — спросил Паран.

— Нет, — ответил Кафал, обхватывая рукоятку обеими руками. — В те давние времена наш народ умел идеальным образом сочетать терпение и мастерство. Оружие, которое мы тогда ковали, не знало равных себе. Да и сейчас ничего подобного не найти.

— Прости, если мои слова тебя обидят, Кафал, но нынешние кривые сабли и пики ваших воинов едва ли говорят об искусности нынешних баргастских оружейников.

— Можешь не извиняться, — оскалил зубы баргаст. — Это еще слишком мягко сказано. То, что делают наши оружейники, просто никуда не годится. Мы утратили древние знания.

— Трудно представить, чтобы обыкновенный меч так прекрасно сохранился. Ты уверен, что он не был насыщен магией?

— Уверен. Все дело в сплаве металлов. Есть такие, над которыми время не властно. Некоторые из них давно позабыты, а теперь, когда магия так широко распространена, возможно, древнее знание будет утрачено.

Кафал подал меч капитану:

— Прочувствуй, каков он в руке.

Меч оказался совсем легким, словно кинжал. Капитан несколько раз взмахнул им, рассекая воздух.

— Уму непостижимо, — пробормотал Паран. — Мне кажется, его лезвие вот-вот переломится.

— Видимость обманчива, капитан. Наши предки не стали бы делать мечи, ломающиеся в первом же сражении. Взгляни на кромку. Ни единой зазубрины, а ведь это оружие побывало во многих битвах. Лезвие до сих пор целехонько и остро. Такой меч избавлял воина от лишней возни с оружием.

Паран вернул меч баргасту и снова обвел глазами узкие челны:

— Должно быть, в других лодках тоже хранится оружие?

— Хранится, — подтвердил Кафал.

— И кому оно теперь достанется? Предводителям племен?

— Нет. Детям.

— Каким еще детям?

— Тщательно отобранным, чтобы начать тренироваться именно с этими мечами. Вот ты держал меч, капитан. Скажи: смог бы ты им сражаться? Вряд ли. Твои мышцы привыкли к большей тяжести, и все твои навыки окажутся бесполезными. Ты либо перестараешься, либо тебе придется сдерживать себя. А при сильном ударе выронишь клинок или же противник выбьет его у тебя из рук. По-настоящему владеть таким мечом могут научиться лишь те, кто не знает иного оружия. Ребятишкам придется осваивать это искусство самостоятельно. Как мы можем научить их тому, чего не умеем?

— И чему будут служить эти новообретенные мечи? Кем станут молодые воины, которые научатся ими владеть?

— Когда-нибудь ты сам найдешь ответы на свои вопросы, Ганос Паран.

— По-моему, Кафал, я разгадал и еще одну тайну, — помолчав, промолвил капитан.

— Да? И какую же?

«Вы разберете древние лодки, чтобы постичь искусство их строительства».

— Баргасты и дальше будут жить только на суше?

— Нет, — улыбнулся Кафал.

— Вот тебе и ответ.

— Но я еще не все сказал, капитан. У Хумбрала Таура есть одна просьба. Хочешь, чтобы он сам ее тебе передал, или выслушаешь от меня?

— Говори.

— Баргасты желают, чтобы их богов… благословили.

— И вы хотите, чтобы я…

— Ты правильно понял.

— Мне нужно подумать, Кафал. Я ведь никогда еще прежде не проводил таких ритуалов. Не могу же я просто подойти к останкам ваших богов и сказать: «Благословляю».

— А сам ты не знаешь, что делают в таких случаях?

— Нет. Полагаю, стоило бы созвать ваших шаманов и сообща обсудить, что к чему.

— Хорошо, мы соберем шаманов. А когда они выберут нужный ритуал, ты его проведешь?

— Я подумаю, Кафал.

— Почему не можешь ответить определенно?

«Да потому, что кого-то угораздило сделать меня точкой опоры и мои действия способны вызвать самые неожиданные последствия».

— Я не хочу обидеть ваш народ ни в коем случае. Но я привык проявлять осторожность.

— Человек, обладающий силой, должен действовать решительно. Иначе сила утечет у него сквозь пальцы. Вот так-то, Ганос Паран.

— Когда настанет время, я буду решительным. Я лишь против поспешных действий. Если человек и впрямь наделен громадной силой, подобное поведение может принести немало бед.

Кафал обдумал услышанное и хмыкнул:

— Наверное, ты прав, что осторожничаешь. Я передам твои слова отцу.

— Думаю, он поймет.

— Если хочешь побыть в одиночестве, поищи себе другое место. Сейчас сюда придут мои соплеменники, чтобы забрать из лодок оружие.

— Не буду вам мешать. Пойду прогуляюсь.

— Будь осторожен, Ганос Паран.

— А кого мне опасаться? Паннионцев в городе больше нет.

— Совет масок знает, кто ты на самом деле, и жрецам это не нравится.

— Почему?

Кафал одарил малазанца очередной зловещей улыбкой:

— Члены Совета не любят соперников. Они до сих пор не до конца признали Керулия, который решил войти в их число. Но ты для них еще опаснее. Эти люди боятся: а вдруг ты захочешь стать у них самым главным? Глаза под масками не скроешь. Я видел их глаза, капитан.

— Кстати, а кто такой этот Керулий?

— Верховный жрец К’рула.

— К’рула?! Да это же один из древних богов!

— Не удивляйся, если и Керулий тоже будет просить твоего благословения. Так сказать, от имени своего бога.

Паран сосредоточенно тер лоб. Он вдруг ощутил жуткую усталость:

— Знаешь, я что-то раздумал идти гулять.

— И чем же ты намерен заняться?

— Разыщу себе нору и заползу в нее.

Ответом ему был смех баргаста — резкий и вовсе не такой дружелюбный, как хотелось бы Парану.

Эмансипор Риз сумел найти в погребе более уместный для угощения напиток, нежели кровь девственницы. Наполнив вином бокалы, старый слуга поспешил удалиться. Лицо его по-прежнему было бледным.

Быстрый Бен осторожно пригубил из своего бокала и лишь спустя миг проглотил жидкость. Сидевший напротив Бошелен улыбнулся, заметив, что гость проявляет бдительность.

— Надеюсь, старина Риз не сплоховал вторично. А теперь позвольте вопрос. Если вы рискнули проникнуть в столь тщательно охраняемый особняк, у вас наверняка были какие-то веские причины. Какие же? Я внимательно вас слушаю.

— Вызывание демонов… Это ведь наиболее редкое и трудное искусство из всего арсенала некромантов?

Бошелен в ответ скромно пожал плечами.

— Необычна и сила, которая для этого требуется, — продолжал Быстрый Бен. — Хотя она и исходит из Пути Худа, эта сила насквозь пропитана магией Хаоса. Ничего удивительного — ведь она течет по границе между обоими Путями. Кстати, а почему вы считаете, что вызывание демонов несет на себе отпечаток смерти?

— Потому что оно связано с утверждением безраздельной власти над жизненной силой, мой дорогой гость. Угроза уничтожения не может не нести на себе отпечатка смерти. Меня заинтересовало ваше наблюдение насчет Пути Хаоса. Пожалуйста, продолжайте.