— Трич умер, — прервал ее даруджиец.

— Как?! — пролепетала Хватка, успевшая лишь наполовину снять кольчугу. — Трич мертв? Не может быть!

— Успокойся, женщина. Тигр Лета Взошел. Трич… или Трейк, как его еще называют, нынче пребывает рядом с богами. Твои браслеты я заберу себе. Спасибо, что принесла мне их издалека.

Хватка наконец сдернула кольчугу. Три браслета, которые еще совсем недавно сжимали ей руку, теперь снялись легко, без всяких усилий.

— Вот, пожалуйста. Забирай на здоровье. Была рада оказать тебе эту услугу.

— Что ты несешь? — накинулся на капрала Мураш. — Молча отдать не могла, что ли?

Хватка завертела головой по сторонам:

— Эй, Мутная! Ты где? Или тебя тенескарии слопали?

— Да здесь я! — послышалось из-за спины Парана.

Капитан попятился.

«Худ побери эту Мутную! Ну что за идиотская привычка вечно прятаться и незаметно подкрадываться?»

— Ха! — ликующе выкрикнула Хватка. — Я избавилась от браслетов! Слышишь, подруга? Вот здорово!

Даруджиец закатал свой драный рукав, обнажив мускулистую руку. Он надел браслеты, протолкнув их повыше локтя. Послышались три легких щелчка. Янтарная вспышка осветила края его шлема.

«А ведь до недавнего времени он и сам не подозревал, что внутри его живет зверь. Древний дух, который долго ждал возможности пробудиться».

Пространство вокруг даруджийца дышало магической силой, но исходила она скорее от его прирожденных способностей повелевать, чем от притаившегося внутри хищника. Тот предпочитал уединение и прорывался наружу лишь тогда, когда его присутствие становилось действительно необходимым.

«Вместе они — грозная сила. Ох, недаром мы очутились на этой крыше. И даруджиец этот далеко не прост. Что-то вот-вот должно случиться, и мое присутствие здесь тоже не случайно».

— Позвольте представиться: я — капитан Паран из войска Дуджека Однорукого.

— А твои солдаты, капитан, не больно-то торопились, — сказал ему на это «человек-тигр».

Паран оторопел:

— Мы изо всех сил старались добраться до Капастана как можно быстрее. В любом случае дальнейшая судьба тех, кто уцелел, будет зависеть от клана Белолицых баргастов.

— Их, насколько знаю, ведет Хумбрал Таур, отец Хетаны и Кафала? Ну что ж, пришло время всем вместе изменить ход событий.

— Изменить ход событий? — пробормотал Мураш. — Да вы, похоже, уже это сделали и без нас.

— Эй, Ходок, — позвал баргаста Колотун, — погляди-ка на крышу. Ну почти как решето.

— Да и стены не лучше, — добавил кто-то из саперов. — Куда ни глянь — везде дыры и трещины.

— Ничего удивительного, — пожал плечами невысокий человек в доспехах лестарийской гвардии. — Все этажи дома плотно набиты мертвыми телами. Теперь они начали распухать.

— Я счел нужным представиться, — сказал Паран, не сводя глаз с рослого даруджийца. — Хотелось бы знать и твое имя.

— Ворчун.

— А вы все из какого-то братства? Храмовые воины?

Ворчун медленно повернул к нему голову. Лицо даруджийца почти целиком скрывалось за забралом.

— Мы — никто. Наши имена ничего тебе не скажут… И вообще, не до разговоров мне сейчас. У нас тут женщина умирает.

— В котором шатре? — раздался тонкий, почти писклявый голос Молотка.

— Дэнул, магический Путь Исцеления, отравлен.

— И ты тоже это чувствуешь? — спросил у Ворчуна изумленный целитель. — Любопытно… Так где она у вас лежит?

Лестариец указал на шатер:

— Ее тяжело ранили. Кровь в легких. Быть может, уже слишком поздно. Вдруг бедняжка уже… — Он осекся.

Молоток направился в шатер. Паран пошел следом.

На бледных губах раненой пузырилась кровавая пена. Целитель опустился на колени и протянул к женщине руки.

— Осторожней, — предупредил его Паран. — В прошлый раз ты чуть сам не сыграл в ящик.

— Мой дар тут ни при чем, капитан. Вокруг меня полно баргастских духов. Так и вьются. Кому-то ее судьба очень даже не безразлична. Хотя, возможно, мы и опоздали, но нужно попытаться. Согласны?

Паран кивнул.

Раненая была без сознания. Молоток осторожно коснулся ее и закрыл глаза. Потянулись долгие секунды.

— Ага, — наконец прошептал он, — здесь много слоев. Раненая плоть… раненый дух. Мне нужно излечить все это. Так что… вы мне поможете?

Капитан не ответил, сообразив, что вопрос адресован не ему.

Прошло еще сколько-то времени.

— Вы готовы пожертвовать своими силами ради этой женщины? — спросил Молоток. Не открывая глаз, целитель вздохнул. — Я не вижу нитей, о которых вы говорите. Ни ее собственных, ни Ворчуна, ни того человека, который стоит рядом со мной…

«Это ты обо мне, что ли, толкуешь? А меня-то с какого боку тут приплел?»

— …Но я верю вашим словам. Начинаем?

Паран снова кивнул.

Молоток застыл над женщиной. Вскоре она вздрогнула и тихо застонала.

В следующее мгновение шатер закачался и едва не рухнул, поскольку внутрь буквально вломился очумелый Ворчун. Он тяжело дышал.

— Ну? — выдохнул даруджиец. — Что?..

Ходок крепко обхватил его за плечи:

— Запомни: у нас нет такого понятия, как «слишком поздно».

К ним подошел ухмыляющийся Мураш:

— Вот так-то, Капастан. Встречай сжигателей мостов!

К северу и востоку от Капастана шло сражение, начавшееся еще с рассветом. Клан Белолицых баргастов, двигавшийся к городу, наткнулся на врага раньше, чем ожидали. Впоследствии сжигатели мостов узнали о кровопролитной битве на морском побережье и в пойме реки Серп. Племенам баренов и акратов противостояли недавно прибывшие полки бетаклитов и кавалерия бетруллидов. Командиры кочевников, посчитав, что баргастам недостойно обороняться (да к тому же и оборона была выстроена кое-как), решили контратаковать. Спесь обошлась им дорого: вскоре баргастов уже теснили со всех сторон.

Первыми дрогнули барены. Видя гибель соратников, акраты позабыли про межплеменные стычки и пришли им на помощь. Так им удалось продержаться до полудня, когда Таур отправил на подмогу воинов из племени гилков. Гилки жили на равнинах и прекрасно умели воевать со всадниками. Они тут же вступили в бой с бетруллидами и переломили ход сражения. Акраты, воспрянувшие духом, с удвоенной яростью кинулись на бетаклитов и захватили их понтонные мосты и лодки. Остатки паннионских пехотинцев были вытеснены на речное мелководье. Их там полегло столько, что вода сделалась красной. Уцелевшие бетруллиды с трудом оторвались от гилков и двинулись вдоль берега к болотам. Это оказалось грубейшим просчетом с их стороны. Лошадиные копыта увязали в просоленной глине. Вскоре паннионских кавалеристов настигли гилки и устроили настоящую бойню, длившуюся до темноты. Меньше чем за сутки септарх Кульпат лишился своего подкрепления.

Когда Хумбрал Таур вступил в город, это вызвало настоящую панику. Завидев кривые сабли и копья баргастов, десятки тысяч тенескариев обратились в бегство. Перепуганные, истошно орущие крестьяне даже не подозревали, что помогают врагам, рассеивая отряды стражей Домина, урдов, беклитов, скаландиев и бетаклитов. Ни о какой единой обороне уже не могло быть и речи. Тенескарии заполонили все улицы, большие и малые. Обезумевшее человеческое стадо отступало к Западным воротам. Давя друг друга, тенескарии протискивались сквозь бреши в стенах и опрометью неслись по равнине. Но клан баргастов настигал их и там.

Хватка сидела все на той же дырявой крыше и глядела вниз. Кое-кто из удиравших паннионцев пытался взобраться по пандусу из тел на крышу, не соображая, куда и зачем лезет. Особо упрямых встречали малазанские копья.

Несмотря на все ужасы, творившиеся внизу, Хватка продолжала радоваться избавлению от браслетов. Правда, оставшиеся от них ожоги еще болели, и боль эта отдавалась в костях руки. В мозгу капрала вертелось множество вопросов, но она упорно гнала их прочь.

Теперь звуки битвы, перемежаемые боевыми кличами баргастов, доносились и с восточной стороны. Кучкам беклитов, урдов и стражей Домина удалось создать нечто вроде единого фронта. Но их сил хватило лишь на то, чтобы ненадолго задержать наступление Белолицых. Сопротивление стремительно затухало.