Адриану не нравилось видеть мать такой расстроенной, ему было стыдно за нее, хотя, кроме них, в комнате никого не было. Он посмотрел на свой неудавшийся рисунок, а потом снова выглянул из окна на улицу, где все было белым-бело, где царила зима и снежинки падали с неба. И если бы сейчас кто-нибудь проезжал мимо и поманил его за собой — пусть даже сама Снежная королева, — он бы тотчас согласился уехать: только бы прочь отсюда, прочь от крупных слез, катившихся по щекам матери, на улицу, на холод, под падавшие с неба снежинки, которые опускались на его голову всегда немного раньше, чем на головы остальных людей.

Правда была такова: мать Адриана не имела ни малейшего понятия о том, что действительно беспокоило сына, — и никто, даже самый искусный оратор, не смог бы убедить его в обратном. Он не был в отчаянии и не расстраивался из-за своего высокого роста так сильно, как ей это представлялось.

Хорошо, да, это не очень приятно, когда ты всюду привлекаешь внимание и намного превосходишь всех ростом. Адриан уже несколько раз ловил себя на том, что втягивал голову в плечи и горбился — что, по-видимому, со стороны выглядело крайне комично.

Хорошо.

Пусть.

Ему не нравилось и еще кое-что. Например, сидя на заднем сиденье машины, он был вынужден постоянно задирать ноги, словно прыгун в воду. Также ему было не по душе, что в ванне он мог лежать только скрючившись и его тело никогда полностью не погружалось в воду. Многие надеялись, что он станет хорошим баскетболистом, но и здесь он не смог оправдать их надежд: он был полным бездарем в спорте!

Но в целом, несмотря на свой высокий рост, он жил более-менее сносно, одноклассники в большинстве случаев оставляли его в покое и чаще цеплялись к тем, кто был слишком толстым, или слишком тихим, или отличался непомерным честолюбием. Во всяком случае, до сегодняшнего дня у Адриана не было по-настоящему серьезных проблем в жизни, а если бы они и были, он всегда мог поговорить о них с одним человеком, для которого его рост не имел абсолютно никакого значения.

— Я иду к Стелле, — сказал Адриан, даже не взглянув на мать. — И я не хочу больше никаких уколов, не хочу, чтобы мне постоянно было от них плохо, и чтобы у меня появились прыщи, и…

— Два метра семь сантиметров, — едва слышно промолвила мать.

— Плюс-минус еще сколько-то, — раздраженно добавил он.

— Адриан, — прошептала мать в ответ. — Врач утверждает, что на этот раз побочных эффектов не будет. Адриан, это твой последний шанс, ведь даже сейчас уже почти поздно для гормональной терапии.

— А мне все равно, — проворчал Адриан и только теперь решился снова взглянуть на мать: ее заплаканные глаза покраснели, а напряженно шептавшие губы побелели.

— Мне абсолютно все равно, — повторил он. — Даже если я стану ростом три метра. А сейчас я иду к Стелле.

Он вскочил со стула, сунул ноги в кроссовки, которые на всякий случай стояли на кухне, открыл стеклянную дверь и вышел на террасу. На улице он потянул дверь к себе и еще раз посмотрел на мать, которая сидела сгорбившись и, несмотря на свой рост, неожиданно показалась ему очень маленькой, почти невидимой. На долю секунды Адриан почувствовал что-то нежное, частичку чистейшей сыновьей любви, но потом быстро повернулся и, рассекая наполненный снежинками воздух, побрел по свежему снегу, лежащему на террасе. Только через несколько шагов он заметил, что снова может свободно дышать.

— Ну наконец-то, — сказала Стелла, когда он появился в ее комнате. — Я уж подумала, что ты не придешь.

Адриан покачал головой:

— Все из-за мамы. Гормоны.

— Ее или твои?

— Ни те и ни другие. Я ей сказал, что не хочу больше никаких уколов.

— А вот это хорошо, Метр девяносто! Ты нужен мне здесь, мы не можем себе позволить, чтобы ты постоянно торчал у врача. Нам предстоит выполнить миссию!

— Что-нибудь новенькое? — заинтересовался Адриан.

— О да, — кивнула Стелла. — И этим мы целиком и полностью обязаны миссис.

— Могу себе представить, — усмехнулся Адриан.

Миссис всегда интересовали окружающие ее люди. При этом она была не из тех, кто выслеживал других, укрывшись за занавесками. Просто у нее было большое сердце и от нее не ускользнул еще ни один человек. На улице она пыталась заглянуть в лицо каждому прохожему; как она однажды выразилась — она была в долгу перед «незнакомыми лицами», и каким-то образом это было связано со временем сумасбродных идей и с тем, что тогда миссис Элдерли не замечала вообще ничего вокруг.

— И что же выяснила миссис? — спросил Адриан.

— Не очень много, но для первого раза должно хватить.

Адриан, который тем временем приблизился к окну, выходившему на улицу, уважительно присвистнул:

— А они проворны! Живут здесь меньше недели, а соседи ими уже недовольны!

Рядом с входной дверью Дома Трех Мертвецов, прямо на тротуаре стояла огромная деревянная садовая скамья, вокруг которой виднелась цепочка следов. Снега намело так много, что они были хорошо видны. Собственно говоря, большинство людей и раньше обходили этот дом стороной, поэтому у них не было причины злиться. Тем не менее Адриан был уверен, что на новых жильцов уже подали несколько жалоб.

— Недовольны, да, — повторила Стелла. — Миссис сказала то же самое.

А потом Стелла поведала о том, как несколько дней назад ее бабушка позвонила в дверь Дома Трех Мертвецов — просто так, чтобы сказать новым жильцам «Добро пожаловать» или что-то в этом роде. На звонок никто не отозвался, а когда она уже хотела уйти, дверь открыла темноволосая женщина и с акцентом спросила, собирается ли миссис тоже пожаловаться на скамью; если так, тогда она будет уже шестой.

— Что это был за акцент? — поинтересовался Адриан.

— Миссис не смогла определить, — ответила Стелла. — Просто какой-то незнакомый акцент.

— И ей позволили войти в дом? Я имею в виду — после того, как она все объяснила?

— Нет, — громко и торжествующе сказала Стелла. — Представь себе, миссис не позволили войти в дом. Это же самое верное доказательство того, что там есть покойник! Я же сказала, что теперь это Дом Четырех Мертвецов! Все, отбой, игра закончена!

Адриан сел на неубранную кровать Стеллы и вытащил из-под подушек ее открытый ноутбук.

— Ты опять с этими? — спросил он скрипучим голосом.

— Зарегистрируйся и ты, тогда мы с тобой подружимся. Это будет нечто, если мы наконец станем друзьями в социальной сети!

— Электронными друзьями? Нет, спасибо! — отмахнулся Адриан и сделал вид, словно его сейчас стошнит прямо на белоснежный ноутбук.

— Ну конечно, — сказала Стелла. — Все верно. Тебе придется выложить на страничку свою фотографию, а изображение нестандартного размера туда не поместится. Жаль. Тогда мы не сможем стать друзьями.

Адриан схватил маленькую подушку и швырнул ее в Стеллу, но промахнулся и попал в стоявший на письменном столе стаканчик с карандашами. Тот опрокинулся, а Стелла лишь пожала плечами и что-то пробормотала себе под нос. Адриан всегда чувствовал себя здесь как дома. В этой комнате ему было хорошо, и она была почти и его комнатой тоже, хотя он и признавал, что со временем она изменялась все больше и больше. В какой-то момент Адриан понял, что она полностью принадлежит девчонке: на это указывали стены, выкрашенные в белый и лиловый цвет, журналы мод на большом зеркале, маленький флакончик духов, крючок с висящими на нем ожерельями, разбросанные повсюду записочки и одежда, украшения для волос. Но это его нисколько не беспокоило — никаких проблем, пока Стелла оставалась прежней, а не была бело-лиловой и сердитой на него.

— Ой!

Стелла без предупреждения схватила подушку с письменного стола и швырнула ее в голову Адриану — меткое попадание, смертельное ранение в нос.

— Метр девяносто, — сказала она, даже не поинтересовавшись, насколько сильным было ранение Адриана.

— Ой, — повторил он для верности.

Стелла рассмеялась:

— Хорошо, что ты меня слушаешь. Дело в том, что у меня есть план!