Адриан постучал еще раз — Стелла вновь не отозвалась, и тогда он просто открыл дверь. В комнате было совершенно темно, только с улицы поступало совсем немного света. У окна он заметил очертания фигуры Стеллы. Она стояла на коленях на скамейке для ног, опираясь локтями о подоконник, как будто собиралась молиться. Но на самом деле смотрела вниз, разглядывая что-то в бинокль. Даже не обернувшись, она сказала:
— Всемирный финансовый центр. — Замолчав, снова сосредоточилась на крайне подозрительном Доме Трех Мертвецов.
— Стелла, — произнес Адриан — к сожалению, ему в голову не пришло ничего более оригинального.
Но та, к кому он обратился, все еще продолжала невозмутимо смотреть на улицу и, не поворачивая головы, отозвалась:
— Самая высокая смотровая площадка в мире находится в Шанхае, она располагается на невероятной высоте — четыреста семьдесят четыре метра. А теперь возьми подушку и иди же наконец сюда, Дом Трех Мертвецов не будет ждать вечно!
Адриан опустился на колени рядом со Стеллой — теперь он был ненамного выше ее и мог вдыхать аромат ее волос, которые она, должно быть, помыла всего несколько часов назад, так как они пахли детской жвачкой.
— Нам надо будет туда съездить, — сказал Адриан. — В Шанхай.
— Не надо, с этой башни ты не разглядишь ничего нового, сто процентов. Ты и так видишь все то же самое каждый день. Если забыл, напоминаю: ты самый высокий парень в мире, Метр девяносто.
Вот уже несколько лет специально для него Стелла заучивала информацию о самых больших и самых длинных вещах на свете — о высокорослых штуковинах.
Адриан ущипнул ее за руку, и она ущипнула его в ответ:
— Глупый, как бревно!
Тогда Адриан снова ущипнул ее:
— Коротышка!
На это Стелла вежливо обозвала его задавакой и легонько толкнула — и Адриан сразу понял: наступило то неповторимое мгновение, когда он чувствовал себя ростом метр семьдесят; в эти минуты ему было радостно, он мог смеяться над собственными шутками и у него не было причин грызть ногти. Кажется, именно в такие моменты он был счастлив с пятью «а», как поется в песнях на старых пластинках миссис Элдерли, — счаа-ааастлив. И возможно, ему было так хорошо просто потому, что кто-то заставил его понравиться самому себе.
Он посмотрел на Стеллу, которая замерла и снова навела слегка подрагивающий в ее руках бинокль на Дом Трех Мертвецов. Адриан повернулся и устремил взгляд вниз: грузовой фургон с облупившейся надписью можно было хорошо разглядеть и без бинокля.
Так же как и здание, перед которым он стоял.
Дом Трех Мертвецов всегда был крайне опасен, хотя на первый взгляд выглядел безобидно. Его краска, по цвету напоминающая застоявшуюся воду, давно облупилась, ржаво-коричневые ставни были вечно закрыты, а от палисадника, требующего много хлопот, он великодушно отказался. Еще у него была мрачная, потемневшая от старости входная деревянная дверь и местами дырявая крыша. Кроме того, он имел скверную привычку убивать своих обитателей.
Именно так все и было. В течение всего шести лет дом поглотил трех человек: сначала учителя биологии, получившего инфаркт без всякой на то причины, потом пожилую женщину, неожиданно и навсегда упавшую с лестницы, и наконец банковскую служащую, которая нажила себе заражение крови. Все это не могло быть случайностью — несомненно, на Доме Трех Мертвецов лежало проклятие, с этим были согласны все жители их маленького городка.
Адриан часто наблюдал из окна Стеллы, как пожилые женщины обходили Дом Трех Мертвецов стороной, предпочитая выйти на дорогу, лишь бы не идти мимо него по тротуару. Вероятно, они считали, что лучше погибнуть под колесами проезжающего мимо автомобиля, чем стать очередной жертвой этого проклятого места. Было ясно: если люди боялись даже приближаться к этому зданию, то никто добровольно в него бы не въехал — да никогда в жизни! Поэтому уже много лет оно пустовало, и никто не решался переступить его порог. Испытывать страх перед Домом Трех Мертвецов и предупреждать о нем окружающих уже вошло в привычку.
— Посмотри на них, — взволнованно сказала Стелла. — Они действительно въезжают в Дом Трех Мертвецов!
Адриан взял протянутый Стеллой бинокль и увидел несколько темных фигур, которые, с трудом передвигаясь по скользкому тротуару, таскали в дом коробки, комнатные цветы, торшеры и прочий хлам. Было невозможно определить, сколько человек этим заняты, так как там царила полная неразбериха. Снова и снова люди входили в здание и выходили из него, с невозмутимыми лицами выполняя свою работу. Адриан заметил темноволосую женщину, которая несла на руках девочку пяти-шести лет, закутанную в теплую одежду. Малышка обвила руками шею женщины и, кажется, спала — по крайней мере она не двигалась.
Это довольно странное действо наводило на мысль о какой-то тайне, явно не предназначенной для посторонних глаз. Адриан не мог представить, что заставило этих людей переезжать в столь поздний час. Там, внизу, были освещены только прихожая и подвал, все остальное лежало в полной темноте — не очень-то удобно для переезда, заметил он про себя.
— Что думаешь? — спросила Стелла. — Что происходит там, внизу?
— Дай подуматьсказал Адриан и после долгой паузы продолжил: — Вот теперь я понял — просто сначала не был до конца уверен. Ну, сама понимаешь: поздний час, бинокль грязный. Ты что, никогда его не протираешь? Ладно, во всяком случае, теперь я знаю, в чем дело. Кажется, кто-то вселяется в Дом Трех Мертвецов — каким бы невероятным это ни казалось.
— Феноменально, Ватсон! Все ясно: у тебя не только рост, но и мозг огромный, раз ты смог это выяснить! Тем не менее, — Стелла уважительно похлопала Адриана по спине, — я действительно горжусь тобой, Метр девяносто!
Метр девяносто.
Год назад несколько учеников в школе узнали точный рост Адриана, и с тех пор это стало его прозвищем. Чтобы он привык и перестал обижаться, Стелла решила называть его так и дома.
Чтобы это прозвище стало его именем.
И ничем другим.
Но никто не захотел поддержать ее идею — и прежде всего мать Адриана. Она с удовольствием скомкала бы сына в маленький удобный шарик — чтобы он не привлекал много внимания и чтобы никто не называл его иначе чем Адрианом. Стелле не удалось уговорить даже свою родную мать, хотя обычно та охотно шла на поводу у дочери. Все потому, что мать и отчим Стеллы дружили с родителями Адриана и слишком долго жили с ними в тесном террасном соседстве. И только миссис Элдерли, которая питала слабость к разным псевдонимам, сразу согласилась переименовать соседского мальчишку. С тех пор так и повелось: для Стеллы и ее бабушки он стал не кем иным, как Метр девяносто.
Уже целый год Стелла не обращалась к нему по-другому, и Адриану нравилось думать, что именно это прозвище — как и упоминание о «высокорослых штуковинах» — было для нее способом сообщить ему, что он нормальный, а не какой-нибудь чудила или уродец. Кроме того, ему нравилось и кое-что еще. Имя «Метр девяносто» вводило всех в заблуждение, и окружающие не замечали, что за последний год он опять вырос — на четыре сантиметра.
Схватив бинокль, Стелла некоторое время смотрела вниз, а потом простонала:
— Ящики!
Ящики? — удивленно переспросил Адриан. — Наверное, для вечеринки!
— Не пори чушь, — сказала Стелла. — Они заносят ящики с бутылками: спиртное, наверняка водка, я это сразу вижу.
— Что сказала бы об этом миссис? — спросил Адриан.
— Она бы закурила сигарету и сообщила, что выходит из игры. Без меня, сказала бы она.
По-видимому, Стелла нисколько не сомневалась, что все произошло бы именно так.
— Ясно, — кивнул Адриан. — Миссис всегда знает, что делает.
Раньше у миссис Элдерли иногда возникали сумасбродные идеи, а вместе с ними и небольшие проблемы с алкоголем; хотя она сама любила подчеркнуть, что проблемы появлялись только тогда, когда в доме не было ни капли спиртного. Но в какой-то момент бабушка Стеллы поняла, что в жизни можно найти нечто большее, чем новые потайные места для бутылок. Никто не знал, что именно произошло, но с тех пор она не брала в рот ни капли алкоголя. Вместо этого она выкрасила волосы в ярко-рыжий цвет, непрерывно дымила сигаретами с ароматом ванили и завела необычное хобби — постоянно спрашивать, что именно имелось в виду. Даже тогда, когда человек, с которым она разговаривала, затруднялся ответить на этот вопрос.
