Теперь голос робота звучал задумчиво, кроме того в металлическом голосе робота появились нотки откровенной ненависти.

— Я считался самым могущественным существом во всей Атлантиде, и ко мне обращались, как к оракулу. Для простых людей я являлся богом, мне поклонялись в моем храме. Не то чтобы мне это нравилось, но это позволило заниматься поисками новых знаний… И тогда ученые ужаснулись результатам своей работы и захотели уничтожить меня. Они настроили против меня население и напали на храм… использовали самое мощное оружие, которое смогли отыскать. Я остановил их, но потом они снова напали на меня. Наконец я устал от всего этого и решил уничтожить и Атлантиду, и все ее население, за исключением той земли, где стоял мой храм… Однажды ночью я так и сделал. Долго я собирался с силами и однажды ночью высвободил чудовищные силы, которые разрушили саму структуру нашего континента. Это вызвало ужасное землетрясение. И за одну ночь и сама Атлантида, и все ее обитатели навсегда исчезли в морской пучине… Весь континент, кроме крошечной части материка. Он не должен был утонуть, потому что его поддерживали определенные силы, не давая погрузиться в водную пучину. Великий кристалл, который ты видишь, слабый смертный, источник этой невероятной силы. Без него остров давным-давно развалился бы… Также сила, заключенная в кристалле, а точнее, в его излучении, преломляет свет над островом, делая его невидимым для внешнего мира. Это сделано, для того чтобы варвары с разных концов земли не раздражали меня своим любопытством. Иногда корабли разбиваются, натыкаясь на остров, как разбился ваш. Тогда здесь появляются люди. Я разрешил им жить в жалкой деревне, неподалеку от берега. Иногда я использую их органы для своих исследований.

Сверкающие линзы Владыки поворачивались то к Кристи, то к Дэвиду, который по-прежнему стоял, замахнувшись топором.

— Человек извне, зачем я рассказываю тебе все это, если ты не в состоянии понять? — риторически спросил робот. — Все только по одной причине. Я одинок… Да, я дитя древней Атлантиды, ищу кого-то, чей разум может сравниться с моим. Дав-ным-давно я решил создать еще один искусственный разум, сравнимый с моим. Это — моя цель, и именно поэтому я экспериментирую с телами людей, именно для этого пригодишься ты и эта женщина.

— Ты не станешь ставить опыты над Кристи! — хрипло выдохнул Дэвид.

— Неужели ты думаешь, что я прислушаюсь к твоим словам? — совершенно спокойно поинтересовался робот. — Человек извне… Вы оба начинаете докучать мне. Думаю, девушке пора отправиться в лабораторию, где все пойдет установленным порядком.

Когда Владыка произнес это, Кристи разрыдалась:

— Прощай, Дэвид…

— Нет, ты не пойдешь туда! — заорал он, прилагая огромные усилия, чтобы освободить руку из гипнотического плена, чтобы метнуть топор во Владыку. Но против супергипноза сына Атлантиды он был бессилен.

Дэвид искал выход из положения, а его вдруг осенило, и мысли его стали лживыми.

Он начал думать о тусклых подводных глубинах, где ныне в руинах лежала Атлантида, могучая наука которой угасла, но не погибла. Он думал об ученых, которые так и не смогли отомстить роботу, невесть что возомнившему о себе, но ныне, спрятавшись глубоко под водой, готовят великое оружие, чтобы уничтожить свое творение. А его, Дэвида Рассела, послали вперед, как шпиона.

Владыка внимательно следил за мыслями Дэвида и в какое-то мгновение оказался и в самом деле обманут. Американец понял это, когда робот неожиданно вскочил со своего трона.

— Значит, не все ученые Атлантиды мертвы! — воскликнул он. — Они собираются снова выступить против меня!

Выйдя из себя, Владыка отчасти утратил ментальный контроль над телами Дэвида и Кристи. И этого мгновения оказалось достаточно. Мышцы Дэвида непроизвольно распрямились, словно сильно натянутый лук, послав топор прямо в голову робота.

Тяжелый колун врезался в металл точно между линз. Стальной клинок глубоко пробил внешний корпус и застрял где-то в глубине мозга, сотворенного древними учеными в лаборатории давным-давно мертвой Атлантиды.

Владыка пошатнулся. Его равнодушный металлический голос сорвался на истошный крик:

— Обманул! Я стал жертвой варварского существа из плоти и крови! Но я уничтожу вас всех!

А потом голос Владыки превратился в предсмертный крик, и он, развернувшись, рухнул на пол. Но упал, вытянув вперед металлическую руку, словно пытаясь дотянуться до огромного кристалла, который излучал удивительный свет, не дающий острову исчезнуть в глубинах океана и делающий его невидимым.

От удара кристалл разлетелся вдребезги. Синее пламя внутри него погасло. Дэвид услышал, как вскрикнула Кристи, почувствовав, как исчезла гипнотическая сила, удерживающая ее. Еще мгновение — и девушка оказалась в его объятиях. Затем пол вздрогнул, словно от землетрясения, и они оба повалились на пол. Откуда-то из недр замка послышался ужасный, громоподобный рев. Стены заходили ходуном, по ним зазмеились трещины.

Дэвид схватил жену и потащил ее назад через залы и коридоры. Вокруг них с грохотом рушились стены. Вскоре он увидел огромную трещину в стене. Снаружи сияло солнце. Не выпуская из рук Кристи, Дэвид протиснулся в эту трещину. Несколько мгновений — и он уже стоял на горном склоне. Однако оглядевшись, пришел в ужас.

Весь остров раскачивался, как корабль в бурном море. Из-под земли доносился ужасный грохот, тут и там земля трескалась. На небе сияло солнце, но сами небеса были зловещими, малиновыми, больше напоминая небеса ада.

Супруги побежали вниз по тропинке в долину, где располагалась деревня. Из-за того что земля под ногами ходила ходуном, Дэвида затошнило. К тому времени как они спустились, все хижины уже давно развалились, и их обитатели в ужасе метались по долине. Как только Дэвид и Кристи спустились с горы, к ним бросились фон Хаусман, О'Рейли и огромный норвежец.

— Боже мой! — завопил немец. — Что это такое?!

— Остров погружается в море! — ответил Дэвид, пытаясь перекричать грохот землетрясения. — Я убил Владыку, но умирая, он утопил остров. Наш единственный шанс выжить — добраться до моего ялика!

— Ялик потом! — завопил Хаспер. Лицо у небо было красным от волнения.

— Святые Небеса, посмотрите! — в ужасе оглядываясь, воскликнул О'Рейли.

Со страшным грохотом в долину рушились скалы и обломки замка.

— Ого! — только и смог сказать фон Хаусман.

Земля пошла трещинами по обе стороны от них, как только они пересекли полосу леса, деревья в котором раскачивались, словно соломинки на ветру. От сильных подземных толчков многие из них падали, да и люди не раз валились с ног.

Наконец они вырвались на пляж. И только тут увидели, что море как будто сошло с ума, обрушивая на берег ужасные валы. Оно вот-вот готово было сорвать ялик с привязи.

С трудом борясь с волнами, рискуя жизнью, беглецы перебрались на судно, безумно раскачивающееся на волнах. Канаты, удерживающие его, в любой момент могли лопнуть или соскочить с камней, которые заговорщики использовали вместо кнехтов[11].

— Рубите канаты! — приказал Халфдон Хаспер.

Дэвид изо всех сил рубанул топором по канатам. Ял, словно пробка из бутылки шампанского, выскочил в море, налетевший ветер наполнил парус, и судно стрелой, пущенной из лука, рванулось прочь от злополучного острова. Хотя никакого острова-то уже и не было. Лишь бушующие волны бились на том месте, где совсем недавно возвышались смертоносные утесы.

А затем, когда последние черные скалы скрылись под водой, вода забурлила, и огромная волна, подхватив ял, понесла его прочь от места, где совсем недавно был последний оплот Атлантиды, а теперь бушевал безумный водоворот.

Халфдон Хаспер укрепил парус, после чего вместе с остальными перебрался в каюту и крепко задраил люк. А в следующий момент огромные волны стали бросать крошечную посудину из стороны в сторону. Дэвид же, который по-прежнему крепко сжимал Кристи в своих объятиях, когда ял в очередной раз качнуло, стукнулся головой о переборку и потерял сознание.