Фарах покачал головой.

— Боюсь, что нет. Тогда мне это не показалось важным, — хохотнул Фарах. — Но если вам так важно знать, я попробую выяснить. Разумеется, я дорого ценю свое время…

— Мы с радостью заплатим вам за труды, — заверил его Брюэр. — Это очень важно для нас — своего рода… э-э… личный вопрос.

— Дайте мне пару дней, — попросил Фарах. — Как вас найти?

Док Брюэр объяснил, и они вышли из лавки навстречу невыносимой жаре, которая, похоже, ничуть не ослабла, хотя солнце уже садилось.

— Ну, что вы об этом думаете? — спросил Брюэр.

— Я бы не рискнул повернуться спиной к этому человеку, — хмыкнул Чаттен. — И все же вполне возможно, что он сказал правду. Прик, а по-твоему как?

— Да, правду, — с рассеянным видом произнес телепат. — Но давайте лучше свернем за угол.

Брюэр заупрямился было, но все-таки подчинился, и они по настоянию Прика прибавили шагу, пробираясь по извилистому лабиринту улиц.

— Те люди, которых он отослал из лавки, — наконец объяснил Прик. — Они идут за нами.

Длинные тени опустились на пиратский рынок. Вывески и рекламные плакаты над головой блестели в косых лучах солнца. Люди проходили мимо бесшумной походкой, бросая цепкие взгляды, и каждый мог оказаться врагом.

— Они далеко от нас? — спросил Чаттен.

— Нет, сразу за углом.

— Хорошо, — кивнул Чаттен. — Док, вы пойдете прямо, как шли до этого. Прик, видишь просвет между теми двумя лавками? Как раз под зеленым плакатом с изображением солнца. Мы с тобой свернем туда, когда будем проходить мимо.

— Я не хочу остаться здесь один, — запротестовал Брюэр.

— Это ненадолго. Вы дойдете до следующей площади и подождете нас.

Переулок был уже совсем близко — узкий и тесный, сжатый стенами домов. Шуршал на ветру огромный плакат над головой. Чаттен и Прик юркнули в проход и, как только убедились, что их не видно с улицы, пустились бегом по скользким камням, пока наконец не спрятались в нише стены. В некоторых окнах горел свет, где-то негромко пела женщина.

— Тише, — испуганно прошептал Прик, вжавшись в стену. — Один пошел за Доком, другой повернул сюда.

Тени в кривом переулке сгустились. Чаттен застыл, повернув голову так, что щека касалась крошащейся штукатурки.

Приближались легкие и осторожные шаги.

Чаттен подался вперед, сдерживая дыхание.

Преследователь шел с опаской, то и дело оглядываясь по сторонам. Он заметил засаду и замер, его рука метнулась к поясу, но Чаттен оказался рядом раньше, чем он успел достать оружие или убежать.

Это был худой, жилистый и крайне неприятный тип. Он не стал дожидаться, когда его схватят, а встретил Чаттена двумя апперкотами, затем засадил костлявым коленом в живот. Чаттен успел откинуть голову и второй кулак лишь слегка задел его по лбу, а от удара коленом он сумел прикрыться бедром. Чаттен ужасно разозлился — за то, что за ним следили, за то, что так по-хамски обращались и пытались сделать из него дурака, за все неприятности, в которые он угодил из-за простого проявления милосердия. И он ударил жилистого типа. Очень сильно ударил.

— Итак, почему ты шел за мной? — спросил Чаттен.

Удар ошеломил противника, но черные глаза по-прежнему

злобно сверкали на смуглом лице. Чаттен тряхнул его:

— Фарах послал тебя следить за мной. Зачем?

— Спроси у него сам, — тяжело дыша, ответил жилистый. — Я просто выполняю приказ. Он не объяснил, зачем это нужно. Отпусти меня.

— Сначала ты мне расскажешь…

— Держи его крепче! — крикнул Прик, но было слишком поздно.

Жилистый отдышался и завопил во все горло:

— Грабят! Убивают! На помощь!

Крик отразился от стен соседних домов.

— Заткнись! — яростно зашипел на него Чаттен. — Закрой рот, тебе говорят!

Но дело было уже сделано. Из окон начали выглядывать любопытные, где-то отворилась дверь.

— Отпусти его, — попросил Прик. — Он все равно ничего не знает. Ради бога, идем скорей отсюда.

Чаттен напоследок еще раз приложил жилистого, чтобы тот наконец замолчал, а затем они с Приком помчались назад по переулку. Там они перешли на шаг и вскоре встретили

Дока, с тревогой поджидавшего их на площади. Преследователи если и не отстали, то держались далеко позади.

— Насколько я смог разобрать в его голове, он считает нас чудаками, по глупости связавшимися с Фарахом, — сообщил Прик. — И сам Фарах, по его мнению, думает так же. Возможно, он прав. Мне кажется, мы выглядели довольно забавно, когда пришли узнать о татуированном человеке.

— Второй еще идет за нами? — спросил Чаттен.

— Как на привязи.

Чаттен обдумал, что делать дальше, и решил махнуть на него рукой.

— Мы узнаем от него не больше, чем от первого. Подозреваю, что у Фараха просто такой принцип работы: он подозревает каждого незнакомого человека. И все равно, черт возьми, мне не нравится, когда за мной следят.

— Мне тоже, — проворчал Док Брюэр. — Но думаю, нам придется потерпеть до завтрашнего утра. К этому времени Фарах может что-то узнать. И в любом случае у нас не хватит денег на топливо для «Веселого Эндрю», пока мы не дадим представление. Возможно, и после этого не хватит, если дела пойдут плохо. Но мне кажется, было бы разумно не оставлять Лугача без охраны ни на минуту.

Они направились назад к кораблю. Постепенно наступил вечер с горячим ветром и пламенным сиянием звезд.

Бетта хорошо поработала, подготавливая представление. Разноцветные огни плясали на ветру, оживляя пластиковые палатки изумрудным, золотым и алым мерцанием. Сама девушка в костюме, украшенном серебряными блестками, зазывала зрителей, исполняя на помосте акробатический танец с булавами и обручами. Она не была такой уж превосходной гимнасткой, но ее гибкая легкая фигура и яркая индивидуальность приковывали внимание публики. Затем, когда она немного разогрела толпу, к ней подошел Шемси и начал подбрасывать девушку в воздух с осторожностью и восхитительной легкостью, так что она казалась серебряным листом, плавно кружащимся в воздухе. Зрители, кто с доброжелательными улыбками, а кто и с пренебрежительной гримасой, словно говорящей «за каким чертом мне это надо», принялись раскупать билеты.

— Похоже, вечер удастся на славу, — сказал Док Брюэр и скрестил пальцы с видом человека, многократно обманутого судьбой.

Чаттен согласился. Но горячий ветер раздражающе ерошил его волосы, земля, по которой он ступал, казалась непривычно жесткой, а знакомые очертания корабля и цирковых палаток странным образом изменились, предвещая опасность. «Это все нервы, — подумал он. — И усталость от хождения взад-вперед». Однако неприятные предчувствия не оставляли его. Чаттен зашел на «Веселого Эндрю» навестить Аугача, или Шобу Рука, — привыкнув к одному имени, трудно перейти на другое. Он вспомнил слова Лоуренса Харви о самых древних названиях Прародины: Алудок, Луках, Хлудаг, Аугач. Неужели надпись на руках у Шобы Рука действительно означала истинное имя утерянной колыбели человечества?

Шоба Рук по-прежнему лежал на койке. Шемси и Аут были заняты в представлении, поэтому его охранял повар со своим помощником.

— Он вел себя тихо, — доложил повар. — Но иногда разговаривал. Сам с собой. Возможно, в его словах есть какой-то смысл. Некру говорит, что вроде бы узнал этот язык, но он не вполне уверен…

Чаттен повернулся к помощнику с таким напряженным вниманием, что тот вздрогнул. Это был высокий и медлительный человек, родом с какой-то из звездных систем, затерянных на самом краю Галактики, такой же безымянной, как дикие племена, населявшие в древности холмы и широкие равнины Земли. Разумеется, местные жители как-то называли ее, но остальным до этого не было никакого дела.

— Ты понимаешь, что он говорит? — спросил Чаттен.

— Нет, сэр. Я только сказал, что это напоминает тот язык, на котором разговаривал один мой знакомый. И выглядел он похоже. Только он, понятное дело, был в своем уме и без татуировки. Но в остальном очень похож. И цвет кожи тот же. Само по себе это вряд ли что-то значит.