Несколько секунд Нэри возмущенно разглядывала беспорядок, устроенный котом, и решала, с чего начать высказывать свое недовольство. А потом подошла к зверю и легонько потянула его за ухо.

– Мяяя!.. Ой, Нэри-Айкон, перестань сейчас же! Больно ведь! Отпусти! – завопило разбуженное животное.

– Ничего тебе не больно! Тоже мне, неженка! Ты зачем тут такой бардак устроил?

– И никакой это не бардак! – возмутился кот. – Я искал какие-нибудь интересные сведенья.

– Какие еще сведенья?! Ты же даже читать не умеешь! А если бы и умел, не прочитал бы! Все эти свитки!.. Они же написаны на древнеэмирийском языке! Его даже я не знаю!.. Его даже… – Нэри немного запнулась. – Его даже Тео не знал… – Она грустно опустила голову.

– Я не понимаю тебя, Нэри-Айкон, – задумчиво протянул кот. – Мне казалось, ты замуж не по любви вышла. И чего теперь так убиваешься?

– А ты и не сможешь понять. Вы, демоны, далеки от таких чувств, как любовь, дружба и взаимопонимание. – Нэри смахнула слезу со щеки.

– Ошибаешься! Вот я, например, считаю тебя своим другом и даже люблю по-своему. Несмотря на то, что ты когда-то поймала меня против моей воли, и я лишился по твоей милости части своих способностей. Но ты не бросила меня потом в лесу умирать от голода, как сделали бы другие, а забрала с собой. И я благодарен тебе за это.

Нэри-Айкон ничего не ответила, по ее щекам катились слезы. Кот подошел к ней и ткнулся усатой мордочкой в руку.

– Не плачь. Посмотри лучше, какую странную бумагу я нашел.

Говорун подтолкнул к Нэри тот самый свиток, на котором спал. С точки зрения Нэри-Айкон, ничего странного в этой бумаге не было, но уж очень она оказалась древней, края ее сильно осыпались. Обычно такие документы обрабатывали специальными составами и накладывали на них заклинания, тогда записи могли храниться столетиями. Но этот свиток, по-видимому, был ровесником первого эмирийского дракона. Таких древних бумаг Нэри-Айкон еще не видела.

Она взглянула на свиток немного отстраненно, а потом сказала приглушенным голосом:

– Я не знаю древнеэмирийский язык, говорила же.

– А ты разверни его, там, внутри, какая-то бумажка, на вид не древняя. Может быть, это что-то важное!

Нэри немного помедлила, а потом взяла свиток в руки и аккуратно развернула его. На стол выпал листок. Княгиня внимательно посмотрела на него.

– Это не древняя бумага, но и не совсем современная, чернила кое-где выцвели, но прочитать еще можно, – сообщила она, поднося бумагу к окну.

Княгиня быстро пробежала по листку глазами.

– Ну и? – нетерпеливо спросил Говорун, запрыгивая на подоконник. – Есть там какие-нибудь интересные сведенья?

– Да… – медленно произнесла Нэри-Айкон, машинально накручивая на палец прядь золотисто-русых волос. – Это письмо… Ему почти шестьдесят лет. Его написала бабушка Тео – Луиша Дэлиерэ-Милейнэ. Она говорит, будто бы в библиотеке есть комната, где хранятся переводы всех этих свитков. Луиша сама их сделала!

– Комната с переводами? Но почему о ней никто не знал?

Нэри ненадолго задумалась, вспоминая, а потом проговорила:

– Тогда шла война… Тео мне рассказывал, Эмира воевала с Тихрой. Война длилась семнадцать лет. Его дедушка и отец были на этой войне, а бабушка умерла раньше, чем они вернулись. Она, наверное, им это письмо и оставила, только никто из них его почему-то не прочитал.

– И где эта комната?

– За третьим стеллажом у западной стены.

– Третий стеллаж… Это от входа?

Говорун спрыгнул с подоконника и побежал, отсчитывая полки с книгами. Остановившись у одной из них, он ткнул ее носом, словно что-то проверяя, а потом легонько коснулся лапой. Немного помедлив, полка плавно выдвинулась вперед и отъехала в сторону. За ней оказалась маленькая комната, вся от пола до потолка заполненная кипами бумаг. Они выглядели гораздо лучше, чем письмо, которое нашел Говорун. Наверное, Луиша наложила на них заклятье, позволявшее бумаге не желтеть и не осыпаться, а чернилам не выцветать.

«Вот знала же. Знала – есть тут что-то такое. Сколько мы документов перебрали. И почему никогда не приходило в голову порыться в древних свитках? Если бы мы нашли эту комнату при жизни Тео… Он так хотел узнать тайны своего замка. Может быть… может быть, тогда он остался бы жив. А сейчас… как же поступить со всем этим?»

– Здорово! – восхитился кот. – Теперь мы будем все знать! И про ущелье! И про замок! И даже сможем им управлять!

– Вот губу раскатал, – фыркнула Нэри. – Этот замок принадлежит драконам Дэлиерэ, и управлять им могут, наверно, только кровные представители их фамилии. А мы с тобой, Говоруша, к ним не относимся.

– Спорим, нет? Если я выиграю, ты накормишь меня вкусным обедом.

– А когда он у тебя невкусный? Вон какие бока отъел, скоро ходить не сможешь, будешь только кверху пузом лежать и с боку на бок переваливаться.

– Но-но-но! Полегче, пожалуйста.

Говорун немного обиделся.

– Ладно. А если я выиграю, тогда что?

– Тогда я больше никогда не буду устраивать беспорядок.

– То есть ты уверен в своей правоте, раз готов пообещать невозможное? – Нэри улыбнулась.

– Давай посмотрим скорее эти бумаги! Я же не зря старался.

Кот явно решил перевести разговор в другое русло.

– Хорошо! Только вот еще. По моему мнению, тебе не следует ходить сюда одному. Мне не понравится, если кто-то догадается, что ты не совсем обычный кот. И мне совсем не понравится, если кто-нибудь поймет, что на самом деле ты демон в кошачьей шкурке. Эмирийцы не любят демонов.

– Тео-то ты про меня рассказала.

– Тео был другой, он проще относился к таким вещам. – Нэри опять нахмурилась. – Ладно, давай посмотрим на наши находки.

Нэри-Айкон теперь большую часть времени проводила в библиотеке. Из переводов Луиши княгиня узнала очень многое не только о землях Легатто, в которых находился замок драконов, но и о самой Эмире; народах, населяющих ее; различных магических кланах и не имеющих ничего общего с людьми разумных существах, проживающих на территории этой страны. Больше всего Нэри поразило существование магических сообществ, практикующих темное колдовство. Непонятно было, почему правительство Эмиры допускало подобное безобразие. Одно дело, когда есть группы людей, объединенные общими интересами, пусть даже отличающимися от интересов большинства, но безвредные. А некоторые эмирийские магические кланы регулярно вредили населению страны: портили урожай и скот; насылали на людей болезни, проклятья; воровали детей. Бывали даже случаи, когда они просто занимались грабежом, словно последние разбойники. Наверное, поэтому большинство эмирийцев и недолюбливало колдунов. Нэри усмехнулась и проворчала себе под нос:

– Интересно, как бы повели себя слуги замка, если бы узнали, что их княгиня – колдунья?

Хотя, может, они и знали, только вида не показывали. Те, кто приехал с ней из Лотта, точно знали, но там колдовство не считалось чем-то порочным. Магия культивировалась и развивалась. Ни в одном другом государстве не было столько чародеев, сколько их проживало в княжествах Лотта. И простые жители, те, кто не отличался выдающимися колдовскими способностями, хоть парочку заклинаний да знали. По правде говоря, и среди эмирийцев было немало магов. Эмирийская знать с ними прекрасно ладила, а вот обычное население старалось обходить стороной.

– Читать переводы Луиши – очень увлекательное занятие, – сказала как-то Нэри-Айкон Говоруну, – вот только не я должна этим заниматься.

Она отодвинула от себя толстую кипу бумаг, лежащую перед ней на столе.

– О чем это ты?

Кот лениво приоткрыл один глаз, он сладко дремал в кресле, свернувшись калачиком.

– Ни о чем, а о ком! Я о князе Дарио. – Нэри недовольно сдвинула брови. – Почему Лаен не отправляет его сюда? После гибели Тео прошло уже четыре месяца. Я думала, его племянник сразу явится, а его все нет. Слуги уже с ума сходят из-за этого замка. Да и мне порядком надоела постоянная тряска… И шум.