— Но ведь… Мне известно, что из его вытяжки некие умельцы готовят некий эликсир, добавляют его в состав напитка Мать Вода, маскируя какими-то фруктовыми добавками. Где ты умудрилась нахлебаться этой дряни?! Ты решила усилить феерическую разрядку? Но ведь она и без того превышает все пределы допустимых ощущений… — он погладил её грудь.

«Со своей умопомрачительной грудью и с такой ярко выраженной и пахучей сутью самки, а при этом обладая личиком фарфорового безупречного ангела, ты способна любого превратить в своего раба… Никуда я тебя уже не отпущу. Набегалась, хватит, пора платить по счетам», — кто произнёс эти слова? Рудольф в это время молчал.

— Ну, чего ты опять задёргала своими лапками, лягушонок? — замурлыкал он. — Опять хочешь меня ударить? За что же теперь, если я обеспечил тебе, пусть и не аристократический комфорт, но желанное удобство? Разве эта постель не роскошь? И мы тут совсем одни…

— Мне не нужна твоя постель, — холодно ответила Нэя. — И все твои представления об аристократической роскоши есть нелепость и пошлость простолюдина!

— Решила усилить любовные переживания? — спросил он. — Но они с лёгкостью могут перетечь в подлинное уже сумасшествие. Надеюсь, ты не припрятала где-нибудь нож? Тот самый, который держала у себя под подушкой в «Мечте»? — после этих слов он удалился в душевую кабинку, где и перетряхнул её платье. Из сумочки выпал флакончик Ласкиры. Он поднёс его к носу, потом полизал остатки содержимого, — Что это? По вкусу похоже на минеральную водичку…

— Это эликсир жрицы Матери Воды, — ответила она равнодушно. — Не стоило бы тебе прикасаться к нему. Даже капли достаточно, чтобы очутиться в мирах Мать Воды…

— Откуда он у тебя?

— Из прошлых лет, которых уже нет, но вот вещи остаются…

— Хорошо хоть, что ты пришла не затем, чтобы меня убить, — сказал он.

— А я похожа на убийцу?

— Вопрос неправильный, потому что ответ очевиден.

— Зато ты похож.

— Почему же? Разве ты видела убийц, чтобы лицом к лицу?

— Как же Чапос? Влюблённый мутант. Или Нэиль, который тоже убивал.

— Твой старик тоже убивал людей. Тебя любят душегубы.

— Отчего так?

— Хотят припасть к твоей чистоте и исцелиться, поскольку ты Звёздный ангел, наделённый к тому же светоносной плотью. И не верь мне, когда я это отрицаю. Полечишь меня? Я отдам тебе всю ту черноту, которой накачала меня Паралея от пяток до самой макушки, а ты только дашь мне необходимое облегчение, а сама останешься такой же светлой, как и была, как есть… — он прижал её к себе.

— Я хочу к себе, в «Мечту». Не трогай меня… где тот человек, приходящий ко мне ночами? А тебя я не хочу видеть… — из потемневших расширенных глаз опять безудержно полились слёзы. Он наблюдал её слезотечение, будто она была куклой с механизмом плача и выделением влаги. Он слизнул её слезы языком, пробуя на вкус. — У тебя даже слёзы сладкие, — только и сказал он.

Слёзы снимали напряжение, ей стало окончательно безразлично, что произойдёт.

— Мне настолько безрадостно тут жить, — признался он с такой неподдельной безысходностью в голосе, что она уловила в себе некую тень жалости к нему.

— Но влечение к тебе вовсе не есть следствие этой скуки инопланетной, — продолжал он, — Я искал тебе уже на Земле. Но видимо, за все мои прошлые земные проделки Всевышний не счёл меня достойным такой вот девушки… Когда я попал сюда, ты пришла ко мне однажды, моя грёза, и я впустил тебя в свою душу уже тогда. Здесь другие Боги и я решил, что несмотря ни на что, они благоволят к пришельцам. Ты будешь моим исцелением, мой надводный цветок…

Она уже с безразличием подумала, как ей не хватало прежде таких вот признаний. А теперь она слушала его, как могла бы слушать шелест дождя, плеск речных струй, шёпот листвы, перебираемой ветром. Отстранённо и без наделения этих звуков даже малейшей одушевлённостью…

Он прикоснулся к её губам, в его пальцах было что-то, похожее на крошечный ледяной кристалл, и он тут же растаял в её рту, а губы стали как замороженные.

— Но если тебе важны слова, то я люблю тебя… Ты ведь столько ждала этих слов.

— Любишь? А я уже нет.

— Ты не успеешь и пару раз моргнуть своими бесподобными глазками, как эта дрянь, что проникла в твою кровь, будет нейтрализована.

— Неужто, ты волшебник, в самом деле? И даже сама Мать Вода ничто перед твоим заклинанием?

— Я не подданный твоей Матери Воды, и все её ухищрения ничто перед могуществом земной науки.

— При чём тут твоя земная наука? Даже такой маг как Тон-Ат был не всесилен над законами нашего мира.

— Он и в своих манипуляциях над твоим сознанием оказался бессилен. Ведь ты так и не забыла меня, как ни старался он усыпить твою память обо мне.

— Значит, не того и добивался, — Нэя погладила его мускулы и ничего не ощутила. Точно также она могла бы погладить какую-нибудь уродину из Парка Скульптур.

— Мы будем с тобой нежничать, любоваться друг другом,… — прошептал он ей в уши. — Нам будет хо — хо отлично! Ты же согласилась прийти ко мне. Убедишься, этот сеанс насыщенного секса и будет таким вот «хо-хо отлично»!

— Что ты прицепился к этому детскому выражению? «Хо-хо — отлично»! — так мы играли в детстве. Что творится в твоей голове или душе? Ты точно не душевнобольной?

— Ещё какой здоровый! Здравомыслие давно уж трансформировалось в вашу всепланетную расчётливость и подлую корысть. За всё надо платить. У вас же нет ничего бесплатного.

— Ни за какие деньги не купить любви, — она коснулась его губ, и ей захотелось стереть его улыбку вместе с его же лицом, — Отпусти! Я тебя разлюбила. Меня не привлекает любовь, превращённая в товар…

«Твоя без проблем и сытая жизнь, которой ты не ведала в столице, это что? Это и есть то, чем он оплатил свой личный досуг. Ему было нелегко продавить свою волю среди жадных, хитрых и своекорыстных насельников как бы Лучшего города континента. Каким образом ты смогла бы попасть сюда без его на то желания? Тут так называемый элитный мир, куда пропускают лишь умнейших и самых нестандартно одарённых людей Паралеи. Ему пришлось защищать тебя от их посягательств, от их неутихающего желания тебя выкинуть за стены как нечто тут инородное. Сами жрецы Надмирного Света не смогли пролезть сюда и завладеть тем зданием, где ты развела свой соблазнительный и звонкоголосый питомник. Они даже обратились с жалобой в саму Коллегию Управителей. И что? А ничего. Тут власть несколько другой уже Коллегии. Тут собран совокупный интеллект мира Паралеи. А ты со своей «Мечтой» мнишь себя тут значимой? Для них твой чудесный балаганчик с показом изысканных прелестей настолько ничтожное, хотя и чарующее баловство, что они мирятся с ним лишь ради скудоумия своих любимых жён и дочерей. А вот сугубо тайный и закрытый его отсек исключительно важен ему. Ради личного интима он всю эту декорацию и соорудил. Но изысканный интим с кружевной феей того стоит..», — слова, не являющиеся словами в прямом смысле, напоминали течение реки, подвижная поверхность которой держала её на себе как стекло.

— Если бы я знала….

«Ты всё знала. Ты уже не прежняя девочка из квартала «Крутой Берег….».

— Оцени, как мне было важно дать тебе настоящую радость творчества и наполнение твоей жизни значимостью, — произнёс Рудольф. Внезапно Нэя сделала попытку куснуть его, едва он прикоснулся к ней губами.

— Ах ты, кусачий лягушонок! — возмутился он и сжал её руки в зажиме своих ручищ. — Я разрешил тебе быть только певчей птичкой. Если позволишь такое ещё раз, я…

— Вышвырнешь наружу? Но ведь именно этого я и хочу.

— Всему своё время. Я не наигрался…

«Твой звёздный моллюск был прав. Этот пришелец расист, он презирает тех, кого считает низшим сортом людей. То время, когда ты была для него исключением, ушло. Ты такая же, как и те особые девы, что здесь побывали. Знаешь, сколько их тут было? Никто счёт им не вёл, не считал, их имён и лиц не запоминал. Но если ты подумала, что речь о нём, то это не так. Тут же общая приёмная для общих женщин. Ты просто очередная из них, но выбранная им для его изысканного досуга».