— Оставь его при себе. И перестань грубить! Иначе… я не соглашусь. И ты вынужден будешь есть свой завтрак в одиночестве.
— Ладно уж. Иди к себе, а то реально поссоримся. Учти, я приношу тебе в качестве дара свой редкий выходной день, чтобы насладиться совместным уже отдыхом… Приходи, как и обычно.
— Опять на рассвете?
— А тебе и не привыкать к ранним пробуждениям, моя труженица. Недосмотренные сны будем смотреть уже сообща, — он включил свой самый ласковый, низкий и тихий, голосовой регистр, но так и не приблизился. Он не хотел ссориться, он желал её визита и… видимо, боялся приближения, чтобы не поддаться своему чувственному порыву. Её тоже не прельщал «насыщенный секс» на колючей лесной подстилке, кишащей микро жизнью, незримой в темноте. А уж он-то точно к подобному изготовился, стащив с себя свою верхнюю куртку…
Не хватало ещё оказаться прижатой к шершавому стволу дерева, как к единственной опоре в процессе совершаемого животно-безудержного действа, — такое проделывал со своей безымянной для Нэи невестой бывший водитель Вильт. И ведь та выходила из чащи, след в след за ошалевшим женихом, всегда безупречно чистенькой, опрятной и деловито спешащей на покинутое рабочее место. Вильт внушал тогда нечто подобное брезгливости, но пожаловаться на него Инару Цульфу означало лишь одно, — его изгонят с работы, а Нэя была и стыдлива, и жалостлива поначалу. А потом уж и сама разделяла со столь же безудержным Рудольфом такие вот «насыщенные утехи». Тем ни менее, та падшая по общепринятым традиционным воззрениям девушка стала законной женой очаровательного похотливого работяги. Прежде времени уступка девушки была вознаграждена, всё ж таки любящим, женихом совместным походом под стеклянный купол Храма Надмирного Света. Он и на платье для невесты не поскупился, заказав его не абы где, а в приравненном к лучшим текстильным заведениям континента, — в кристалле «Мечта»! Нэя этого платья не видела, другие мастерицы изготовили его, — всё-таки заказчица была из числа третьестепенных лиц, а встать выше общепринятых всеми вокруг кастовых по их сути установок, не приходило ей и в голову. Влияние Рудольфа и его земных усвоенных представлений не являлось настолько уж и глубоким на тот момент. Были ли супружеские радости Вильта столь же насыщенными в постели, как в лесной чаще, об этом уже не узнаешь…
— Душно очень, — пояснил Рудольф, уловив её смятение и объясняя свою манипуляцию с курткой.
Нэя поспешно направилась в сторону «Мечты», а обернувшись, уже не увидела его. Будто сквозь землю провалился. И точно ли он приходил? Её окатило вдруг сильным раздражением, сожалением, что не сказала ему «нет»! И стоит ли приходить ранним утром к «Зеркальному Лабиринту»? Чтобы «посвистеть сообща на рассвете», как выразился он однажды.
«С этим надо что-то срочно делать. Надо обрывать эту ненормальную связь», — но где взять силы на такое?
Неодолимое притяжение подземных лабиринтов
Утром её встретил Артур. На сей раз заспанный и хмурый. Он не проронил ни слова, как и Олег вчера, когда провожал её на выход. И самой Нэе не хотелось с ним общаться. О чём? Он шёл впереди, она за ним. И если бы она развернулась, ушла бы прочь, он бы так и шествовал, ничего не заметив, пока не очутился бы в том самом секретном лифте. Остановило лишь то, что она не имела кода, чтобы выйти наружу. И что в таком случае делать? Стоять и ждать возврата Артура? Но едва она приостановилась, как рослый и чуткий мальчик Артур тут же развернулся к ней.
— Что-то не так? — спросил он, глядя вопросительно и, как показалось ей, с сочувствием. — Если вы не хотите к нему, то ведь и не было приказа доставить вас без вашего желания…
— Почему ты решил, что мне не хочется его видеть? — включилась она в диалог.
— Я почувствовал. Вы сильно встревожены. Если вас настолько тяготит этот визит, почему бы вам не отказаться от деловых контактов с ним? Думаю, он без проблем найдёт себе другого агента. Даже уверен. Агентов у него более чем достаточно. Конечно, вы в таком случае понесёте некоторый урон в средствах…
— В каком смысле? — спросила она и вскинула свой подбородок в позе высокомерия к мальчишке, посмевшему судить о том, чего не знал, и знать не мог.
— Ну, как же… агентам же прилично платят. Да ведь у вас в городе собственное швейное предприятие, и без того, как я думаю, есть на что жить…
— Каким именно агентам? И за что платят?
— За разные сведения.
— Я не агент. И у нас с господином Рудом Ольфом деловая связь в том смысле, что здание моей «Мечты» его собственность, взятая в аренду…
— А-а, — протянул он, пялясь на неё своими полудетскими синими, как гладь реки по имени «Синий рукав Матери Воды», глазищами, потому что абсолютно чистыми и незамутнёнными никакой печалью житейской. И её покачнуло от воспоминания, что именно такой цвет имела река в день их первой прогулки с Рудольфом…
И она, пожалуй, впервые с такой остротой ощутила, — нет возврата к тем берегам, к тому её чистому доверию к загадочному пришельцу, того девичьего восхищения, трепета и ожидания чудес. Да и природа вокруг казалась принадлежностью другого уже мира, ибо тот, прежний, тоже неузнаваемо преобразился. Или само восприятие человеческое меняется со временем, или же действуют оба этих фактора одновременно. И сами мы меняемся, и мир вокруг нас меняется…
Наверное, это тоже был своего рода знак, указующий перст Судьбы, повелевающий уйти на другую тропу, параллельную жизненной тропе этих чужеродных пришельцев…
Но она так не сделала. Лишь притронулась к той самой сумочке, прикреплённой к вызолоченному ремешку на платье, где притаился невесомый флакончик Ласкиры. Успокоительное тепло ощутили её пальцы и внутренний шёпот бывшей жрицы, её весьма своенравной старшей мамушки: «Я помогу тебе разлюбить его. Избавлю тебя от страданий»…
Появление Кристалла Хагора
Он даже не встал со своего круглого кресла, когда она вошла в тот же самый отсек, неприятно удивившись, что он так и не сменил места встречи. Артур на какое-то время застрял между открытой панелью и стеной и не уходил.
— Чего ждёшь? — спросил у него Рудольф. — Свободен.
— Мне показалось, что девушке нездоровится… — ответил Артур довольно смело. — Может, стоит её проводить назад, к выходу. А встречу и отменить можно…
— Я сам разберусь, — спокойно отозвался Рудольф, не подав и вида, что поведение Артура выходит за рамки. — Если ей потребуется помощь, то уж ясно, что не к тебе я и обращусь. Свободен! — повторил он уже с нажимом. Панель позади Нэи с еле уловимым движением воздуха сдвинулась.
Как и Артур при встрече, Рудольф тоже не поприветствовал её. Она тоже не произнесла ни слова. Села без приглашения в другое кресло, уже сожалея, что не послушалась собственной интуиции и не вернулась, как и хотела, даже без подсказки Артура.
Этот подземный оборотень-соблазнитель раз за разом навязывал ей свою волю, свои игры, и, похоже, их силы не были равны. Если это и любовь, то предпочтительнее прожить и без таковой. Он смотрел на Кристалл Хагора. Только что, как она вошла сюда, перстня не было, и вот он появился на его пальце. Нэя не заметила, как он его достал. Появление кольца пронзило её так остро, что боль возникла как физическая, словно один из лучей Кристалла подобно игле воткнулся в неё в области левой груди. Было ли это плохим знаком для неё? Она не знала, но не могла оторвать взгляда от граней камня, мерцающих непередаваемыми цветами и завораживающих своей переменчивостью. Кристалл переливался от глубоко-синего цвета до фиолетового, загорелся зелёной искрой, после чего полностью наполнился зелёным светом. И вдруг заполыхал всем спектром одновременно. Он совмещал в себе всю каменную симфонию цветов и оттенков.
Ты моя игрушка!
Оторвав взгляд от кольца, она неожиданно успокоилась. Рудольф сидел вполоборота к ней, и Нэя залюбовалась им, забыв о своих же умозаключениях только что. Если бы он захотел, она научила бы его использовать его мужскую силу, этот дар, в ещё большую радость и ему и себе. Она бы окончательно исцелила его от того обморожения, что оставила в нём Гелия. Разве может с ним быть плохо? Если бы она могла приручить его. И она мысленно ласкала его высокомерное лицо, прямой крупный нос с капризно вырезанными ноздрями, глаза, переменчивые, как и Кристалл Хагора, но не цветом, а их выражением, тёмные ресницы, чувственные, милые ей губы и уши, прижатые к голове, красивые, что редко и бывает у мужчин. Всё вызывало стремление прикасаться, гладить… Она ощутила такое явственное желание, что даже облизала пересохшие губы и прошептала, — Милый, — но очень тихо. Он резко обернулся, хотя услышать не мог. Или мог? И тут скорпион будто зашевелился сам по себе на его рубашке-майке и издал еле заметное шипение, но это уж точно было иллюзией от перенапряжения психики. Голографическая тварь переливалась своими членистыми ногами, словно норовила соскочить. Нэя засмеялась как дурочка странной игре света, вызванной непонятно чем и оживившей членистоногое чудовище. Оголенные бицепсы Рудольфа отражали свет, а ниже локтей руки золотились от пушистых волос, и их тоже хотелось миловать.
