— Это не предательство, это просто… смещающийся момент в общей картине. Тот, который еще не ясен всем игрокам на доске. Со временем так и будет.

Я откидываю голову назад, шокированная отсутствием в нем, ну, убийственной ярости, даже если во всем виновата его дочь.

— Роклин. — Мой папа просто склоняет голову набок. — Ты сделаешь то, что должна, несмотря ни на что?

Снова эта реплика. Соответствовать, соответствовать, соответствовать.

Мои челюсти сжимаются, но я снова даю ему то, чего он хочет, повиновение и краткий кивок в знак согласия, на что он кивает в ответ. Всегда послушная дочь, я жду, пока он повернется ко мне спиной, чтобы повернуться к нему спиной и подняться по лестнице, но не раньше, чем он крикнет через плечо:

— Сай взял отгул, но он вернется завтра. Никаких увеселительных прогулок в его отсутствие, Роклин. Мы не хотим, чтобы кто-то принял тебя за твою сестру.

Мой позвоночник напрягается, и я киваю, не оглядываясь, осторожными шагами поднимаясь по лестнице в свой номер. Моя сестра устраивает катастрофу эпических масштабов и получает бесплатный пропуск. Я езжу по сельской местности и получаю гребаный штраф, как пешеход? И что это такое с Саи?

У нас с ним есть соглашение. Он не бежит с расспросами к моему отцу до тех пор, пока я не даю ему повода, не заставляю его действовать, а час со спортивной машиной, это не один час. Он знал о моей небольшой потребности в побеге, поскольку это повторяющийся процесс. У него даже GPS включен в телефоне, и, вероятно, он смотрит на маленькую вспышку на экране все время, пока меня нет, пока я не вернусь туда, где должна быть.

Так в чем же, черт возьми, дело?

За все годы, что Сай был моим охранником, он ни разу не брал отгул. Конечно, есть определенные часы дня, несколько дней, в зависимости от того, что происходит и где я нахожусь, которые позволяют ему, по крайней мере, посидеть в тишине. Так принимает ли он отведенное ему время для себя? Или? Чего, он не делает, так это не берет гребаный отгул. Он даже ни разу не опоздал, не говоря уже о том, чтобы не позвонить!

Так где же он, и как мой отец узнал об этом? Он наказал Сая? Угрожать ему? Моя сестра имеет к этому какое-то отношение?

Наверное, мой отец не сказал бы мне, если бы я спросила. Я следующая в очереди на пост главы Ревено, и он все еще держит меня на уровне “нужно знать”, потому что “чем меньше я знаю, тем я в большей безопасности”.

Стиснув зубы, я распахиваю дверь и врываюсь внутрь. Мой отец говорит, что я идеальная дочь, что я изменю наш мир и поведу нас в новую эру, чтобы это, черт возьми, ни значило.

Он толкает меня, но успокаивает мою сестру.

Мои девочки этого не знают, но мне не позволено быть ниже их по рангу. Когда я была вынуждена отказаться от плавания, он разозлился, как и все мы, но его гнев выходил за рамки ситуации. Он предложил нам найти “ненасильственный” способ заставить Дельту перестать играть на пианино и заставить Бронкс убрать свои кисти для рисования, чтобы мы, девочки, оставались “равными”.

Я думаю, моя золотая олимпийская медаль, буквально превосходящая меня в спорте, мой идеальный средний балл и моя роль капитана как в команде по фехтованию, так и в команде по стрельбе по тарелочкам, не так уж много значат для человека, у которого мафия в заднем кармане. Без него у них была бы четверть того, что они делают.

Он незаменим, и он хочет этого для меня, но этого никогда не бывает достаточно, особенно для человека, который возглавил организации северного округа в целом в юном возрасте двадцати одного года. Расправился со своими конкурентами еще до того, как ему исполнилось двадцать два, и после этого мужчины вдвое старше его съезжались со всей страны, чтобы преклонить колени у его ног. Буквально, я видела фотографии.

Непосвященные люди думают, что мне все дается легко, но они не могут быть более неправы, и теперь, как будто у меня и так забот мало, проблема моей сестры стала моей, но так оно и есть, верно? Сильнейший убирает за слабейшим. Не уверена, как именно можно убрать ее королевскую оплошность, но я уверена, что у Райо Ревено есть план.

План, в который он меня не включил.

Он не может рисковать тем, что ее увидят в нашем городском доме детства, и он не может оставаться дома, чтобы убедиться, что ее там нет, даже если у него постоянно есть дюжина охранников на месте. Это чушь собачья, ставить тех из нас, кто живет в поместье, в такую ситуацию, но я не могу сказать, что не понимаю его рассуждений.

Еще …

Трахни ее, трахни его и к черту все это.

Глава 8

Роклин

Когда охотник рассказывает о таком виде спорта своему классу, он скажет что-нибудь вроде “вы должны абстрагироваться от всего остального” или “главное ясный ум”. Он бы не ошибся. Это самый простой способ… и именно поэтому в Элитной академии Грейсон мы преподаем по-другому.

Мы фокусируем хаос в наших умах на нашей проблеме, представляя себе основные разочарования задолго до того, как цель будет достигнута. Мы учим их позволять шуму брать верх, тонуть в нем до отчаяния, когда единственный способ найти воздух, необходимый им для выживания, это убрать человека, угрожающего этому.

Мои мысли принимают форму человека, которого я вижу в зеркале каждое утро, ее светлые волосы на один оттенок темнее моих. Я вскидываю дробовик, прижимаю приклад к щеке и делаю долгий выдох.

— Цель.

Первая цель освобождена. Мой вес сосредоточен на передней ноге, мои глаза следят за целью, дуло пистолета следует за мной. Я осторожно нажимаю на спусковой крючок, чтобы не сорвать выстрел, и глиняный голубь разлетается вдребезги в воздухе, как и второй, и каждый следующий за ним. Мое тело трясется от гнева, и я опускаю ружье, глядя на последнее дымовое пятно в небе.

— Идеально, как всегда, — раздается примерно в десяти футах позади меня.

Мои губы сжимаются в плотную линию, и я резко выдыхаю, раздраженная еще больше, чем раньше.

— Тебе действительно не следует приближаться ко мне, когда у меня в руках пистолет. Я могу случайно нажать на курок.

— И допустишь хоть одну ошибку в своем идеальном послужном списке? Не похоже… скорее всего, — она запинается на этом слове, когда я резко поворачиваюсь к ней лицом, и на ее висках образуются маленькие складочки.

— Следи за собой, сестра, и убирайся отсюда к черту, пока я не унизила тебя больше, чем ты унижаешь нашу семью.

Я протискиваюсь мимо нее, передавая ружье Данте, стрелку, который управляет тренировочной зоной для стрельбы по тарелочкам как за поместьем, так и на территории академии.

— Какое тебе дело до семьи?! — Кричит она с тревожной настойчивостью. — Я та, кто…

Я разворачиваюсь, наступаю на нее и хватаю за горло, прижимая к колонне прежде, чем следующее слово успевает слететь с ее губ. Мои ногти впиваются в ее трахею, сдавливая и вытягивая на поверхность маленькие капельки крови. От тревоги ее глаза расширяются, но она даже не пытается освободиться. Она не так слаба физически, как умственно, но она слабее меня, и мы обе это знаем.

Все это знают.

Я не чувствую себя от этого больше или лучше.

Я усиливаю хватку, отталкивая ее назад, хотя она и так уже прижата к балке со статуей так сильно, как только может.

— Ты та, кто списывал на вступительных экзаменах, потому что тебе было не до учебы, и ты была недостаточно умна, чтобы этого не делать. Та, которая позволила парню заснять ее на видео в постели, потому что он сказал, что хочет забрать частичку тебя с собой за границу, заставив папу забрать частичку его самого в качестве возмездия. Та, кто так отчаянно хотела быть номером один в глазах нашего отца, что ты устроила незапрашиваемый союз между собой и сыном величайшего гребаного врага нашего отца. Та, кто осознала свою ошибку после подписания контракта, который обещает тебя в качестве его жены. И ты та, кто сбежала от этого человека, прекрасно зная, что теперь ты принадлежишь ему. Буквально. Он, блядь, купил тебя, Бостон!