— Если ты думаешь, что я собираюсь останавливать тебя, ты сильно ошибаешься.

Его смешок низкий, мрачный.

— Нет, не дождешься. Дай мне это. Позволь мне… — Его пряжка расстегивается, и затем головка его члена оказывается у моего входа. — Представь себя на минутку моей.

Я напрягаюсь, слегка толкая его в грудь, чтобы лучше видеть, но он сосредоточен на том месте, где наши тела обнажены и соприкасаются.

Он сумасшедший, вероятно, весьма вероятно, в буквальном смысле.

Но он держит меня в своих объятиях, так что я, должно быть, тоже …

Он медленно поднимает на меня глаза, и когда он это делает, в них светится неприкрытая решимость. Он вжимается внутрь, заполняя меня, пока ждет, склонив голову набок.

Растянувшись вот так, под его стеклянным взглядом, устремленным на меня, я не могу думать, поэтому и не делаю этого. Вместо этого я двигаю бедрами, и уже после небольшой прелюдии мой оргазм достигает кульминации.

Он выдвигается на несколько дюймов, входя в меня глубокими, ритмичными толчками, обхватывая ладонями мою попку и прижимая меня к себе, скользя внутрь, направляя мои бедра назад с каждым движением наружу.

Он чувствует это, я рядом.

— Так скоро, Богатая девочка? — Дразнит он, посасывая мою нижнюю губу.

Его тон почти игривый, очаровательный, если такой парень, как он, способен на такое. Это опасный, восхитительный звук. Стон покидает меня, капли пота собираются у основания моей шеи, и я протягиваю руку, прижимаясь к нему.

Мои внутренности сжимаются, и я стону, готовая к освобождению, но этот стон превращается в судорожный вздох, когда он выходит из меня. Мои глаза резко открываются, и я моргаю, чтобы сфокусироваться, быстро сосредотачиваясь на его фигуре.

Его уже удаляющейся фигуре.

Я не видела, как он нажал кнопку, чтобы открыть дверь, но она открыта, он ухмыляется, а потом …

Он уходит.

Резкий выдох с шипением срывается с моих губ, мое тело с мягким стуком прислоняется к стене.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной?!

Я не хочу кричать, но так оно и есть.

Мне кажется, я слышу, как он хихикает, а потом я уверена, что так оно и есть, потому что смех становится еще громче, когда стул, который я опрокидываю в следующую секунду, опрокидывается с резким стуком. Раздраженная и возбужденная сверх всякой меры, я прижимаю кончики пальцев к уголкам глаз и перевожу дыхание.

Это занимает мгновение, но я беру себя в руки, а затем тихий смешок срывается с моих губ, когда я наклоняюсь, протягивая руку под маленький столик слева от меня. Я встаю, в моей руке оказывается маленький, простой, сложенный в один раз бумажник, разумеется, из черной кожи, который я вытащила из его кармана и спрятала из виду.

Хлопнув им по ладони, я ухмыляюсь и заглядываю внутрь.

Мои губы быстро опускаются, когда каждое отделение для карточек оказывается таким же пустым, как и следующее, и там, где должны быть купюры, нет ничего, кроме маленькой белой полоски. Достав ее, я позволяю бумажнику упасть на пол и разворачиваю листок бумаги. Я перечитываю единственную строчку, написанную четким, темным, совершенно безупречным почерком, прикусывая нижнюю губу.

Зови меня Бастиан, маленькая воришка.

Тихий смешок покидает меня, и я со вздохом опускаюсь в кресло, уставившись на его имя чуть дольше, чем готова признать.

— Хорошо сыграно, Бастиан.

Хорошо сыграно.

Глава 7

Басс

Металлическая ограда давит мне на спину, когда я бросаю быстрый взгляд на бордюр. Хейза нет, так что я пока не бросаю новую девочку из приюта. Она пытается вернуться к работе на складе, нуждается в быстром заработке по причинам, которые меня не касаются, как и все девочки в приюте, но она была первой из них, кто вышел на этот грязный ринг и надрал задницу, как будто ей скучно, это дерьмо дается ей так легко. Для меня это хороший бизнес, но мой босс заинтересовался задиристой, нахальной цыпочкой, и он хочет, чтобы ее задница была подальше оттуда. И я.

Смеюсь про себя над этим.

— Что они сказали? — Она откидывает с лица свои черные волосы, свирепо смотрит на меня, пытаясь услышать из первых уст, почему я не позволю ей вернуться на ринг, и чертовски хорошо зная, что приказ пришел сверху.

Я ни хрена ее не развлекаю, и она этого от меня не ожидает. Она родом оттуда же, откуда и я, не в буквальном смысле, но дети-панки из трущоб рождаются с пониманием того, чему нужно учить этих привилегированных придурков.

— Давай же сейчас. — Я сгибаю колено, упираясь ступней в забор, и смотрю в ее сторону. — Ты знаешь, как это дерьмо работает.

Она кивает, хмуро глядя вперед.

— Никаких певцов.

— Никаких гребаных певцов, Рэй.

Девушка выхватывает сигарету у меня из рук и затягивается, запрокидывая голову. Я хмурюсь в ее сторону, когда она выпускает дым в воздух, наблюдая за ним, пока он не исчезает. Она поднимает глаза.

— Полагаю, тогда у тебя нет никаких шансов добавить меня, да?

Телефон в моей ладони издает звуковой сигнал, и когда я на этот раз смотрю в сторону дороги, Хейз подъезжает к краю школьной парковки. Я забираю свое дерьмо обратно и, сделав последнюю затяжку, топчу его ногой, отталкиваясь от забора.

— Увидимся, Карвер.

Я не оглядываюсь и выхожу, минутой позже проскальзывая на пассажирское сиденье.

— Ты знаешь, что мог вляпаться в нее, верно? Если бы ты действительно захотел. — Хейз разворачивает нас, направляясь к окраине города.

Возможно, он прав.

Рэй должна быть в моем вкусе от А до чертова Я. Она понимает мир, из которого я родом, не как взгляд со стороны, а глубоко изнутри. Она жесткая, как черт, пресыщенная и обозленная на весь мир, само-разрушающаяся задница, которой нужно что-то доказать.

Слишком похожа на меня.

— Рей хорошая. Я бы вернул ее, если бы она нуждалась во мне, но на этом все заканчивается.

— Разве она не трахается с твоим боссом?

— Возможно. — Я смотрю в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что за нами никто не следит. — Поверни направо.

Он так и делает, бросив на меня быстрый взгляд.

— Итак, эта девушка слишком жесткая, но обнаружил ли мой мальчик, что ему нравится что-то немного… помягче?

— И более блондинистое.

Хейз воет от смеха, и мои губы кривятся в одну сторону.

— Да, съешь это дерьмо, мой мальчик. Богатые девчонки любят играть в темноте… пока не поймут, что мы никогда не выходим из нее. — Он улыбается, врубая музыку погромче.

Он не лжет. Здесь много денег, а с ними приходят избалованные светские львицы, которые хотят провести ночь с парнем, с которым они не могли, и не захотели бы, показываться на людях.

Но Хейз сказал “что-нибудь помягче”, и когда дело доходит до моей новой любимой блондинки, я не уверен, что он прав. За зелеными глазами этой принцессы из подготовительной школы что-то скрывается, острота, построенная, как броня, но носимая, как шелк. Хитрый садист, завернутый в хорошенькую, блядь, упаковку, которую еще предстоит развернуть. Она насмехается надо мной, заставляя мои зубы болеть от желания вгрызться в нее. Чтобы избавиться от тени улыбки в ее взгляде, один острый укус за раз, пока я не отодвину ее достаточно, чтобы она стала настоящей. У избалованных светских львиц этого нет, и уж точно они ни хрена не окружены вооруженной охраной. Моя ухмылка становится шире при этой мысли.

Настоящие ублюдки из тактической команды были повсюду в том здании, и я все равно добрался до нее, оставил ее разозленной и пыхтящей в последний раз, и я наслаждался каждой гребаной секундой. Девушка привыкла получать то, что она хочет, когда она этого хочет, поэтому мне пришлось показать ей, кто будет главным, и это не она. Ее разочарованный рык повторяется в моей голове, и тихий смешок покидает меня.

Достав свой телефон, я отправляю ей быстрое сообщение.

Я: Что ты использовала?

Вскоре после того, как я нажимаю "Отправить", приходит ее сообщение.