Воспоминания о прошлой ночи вспыхивают передо мной, все еще свежие в моей памяти, когда я провожу кончиками ногтей по губам. Пальцы преступника, если можно так предположить. Держу пари, он родом из хаоса. Изображение смерти, выделенное жирными чернилами на его коже, является достаточным намеком, если бы заживление разбитых суставов и маленькие царапины и шрамы на его коже сами по себе не сделали это очевидным.
Да, держу пари, его мир такой же темный, как и его чернильно-черные волосы.
Может ли это быть так же хреново, как у меня? Он действительно приказал своему человеку скатить окровавленного и избитого человека с холма, так что… может быть?
Я не заметила никаких фамильных гербов на его коже, а его кольца были несущественными, случайными формами самовыражения, которые он, вероятно, подобрал, или украл здесь и там. Его машина несмотря на то, что VIN был поцарапан, а номерной знак снят, не представляла собой ничего особенного и не имела никаких опознавательных знаков. Он не произнес ключевого имени или кодового слова, чтобы показать, кто он такой, или что ему точно известно, кто я такая.
Мы находимся в Энтерпрайзе, месте проведения мероприятий, по крайней мере, так гласит описание, когда вы смотрите его онлайн, которое мы основали несколько лет назад как движение власти. Новое место проведения позволило нам играть в эту игру, предлагая люксы и чувство превосходства семьям из близлежащих районов, которые считают, что они именно такие. Важные, превосходящие, стоящие больше, чем они есть на самом деле. Как мэр приграничного городка и губернатор, овдовевший филантроп и окружной прокурор, один для своей жены, другой для любовницы, эти последние несколько человек пригодятся чаще, чем хотелось бы моему отцу.
Дело в том, что в эти выходные здесь присутствуют не только Грейсоны и те, кто связан с нами. Люксы открыты для наших стратегически выбранных “равных”, а также для тех, кому мы разрешаем приобрести билеты на концерт. Это множество возможных точек входа. Не похоже, чтобы безымянный незваный гость пробрался в поместье Грейсон, точно зная, кого он найдет внутри. Отец не упоминал о взломе, и Бронкс не зацикливается на экране своего компьютера, печатая на гиперскорости.
Если бы его заметили или схватили, я бы знала об этом, но это было не так.
Так что, если он и гангстер, то незначительный.
— Дамиано нужно обуздать своих подопечных. — Дельта отвлекает меня от моих мыслей, когда говорит о надоедливых братьях, новых занозах в заднице, которые присоединились к нам здесь, в поместье. — Они сделали это с Сашей на прошлой неделе, — упоминает она преданную служанку из своего крыла. — Бедная девочка и то, на что она наткнулась. — Кожа Дельты розовеет при воспоминании о ней самой.
— С чем она пришла? — Поддразниваю я, зная, что с ней и двумя ее бойфрендами возможности безграничны. Они сделают абсолютно все, о чем она попросит, и сделают это хорошо.
Дельта только улыбается, хватает свою сумочку с туалетного столика и направляется к двери.
— Дело в том, что эти парни Греко создают проблемы, как нас и предупреждали. Они стали настоящим наказанием.
— Пару пригоршней, если бы мне пришлось угадывать. — Бронкс ухмыляется, надевая свой блейзер, отказываясь застегивать пуговицы спереди, пока в этом нет крайней необходимости. Она приподнимает брови, и встречается со мной взглядом.
— Скажи мне, что они не кричат «Энергия большого члена»?
— Нет. Они кричат о гонорее.
Бронкс громко смеется, когда щеки Сэйлор становятся такими же красными, как ее блестящие туфли, и она быстро исчезает в моем шкафу.
— Я попрошу Дома поговорить с ними. — Я хмурюсь, раздраженная всей этой ситуацией, и направляюсь вниз по лестнице. — А пока мы обыграем их в их собственной игре. Доставим им небольшие неприятности в ответ. — Возможно, меня и предупредили держаться на расстоянии, но мне также было поручено следить за тем, чтобы они никогда не забывали о своем месте.
Как будто мы кому-то это позволим.
— О, да. — Бедра Бронкс покачиваются еще немного. — Теперь я почти надеюсь, что Дом хоть раз в жизни не сделает так, как ему говорят, но мы говорим о тебе. Все так быстро подчиняются.
— Не все, — шепчет мой разум, возвращаясь к серебряной петле, обернутой вокруг безупречно полных губ у меня перед глазами.
Нахмурившись, я заставляю себя улыбнуться, а девушки смеются вместе со мной, пока мы продолжаем спускаться на первый этаж. Поместье Грейсон действительно является воплощением красоты. Своего рода многовековой замок расположен на территории поместья площадью в сто акров, семнадцатифутовые железные ворота окружают его целиком, первый уровень защиты от посторонних.
Ходят слухи, что первоначальный документ включал в себя еще тридцать пять акров земли, простирающейся за нашими задними садами и в настоящее время покрытой рядами гигантских деревьев, скрывающих заброшенный особняк перед его фасадом, но говорят, что жадность является причиной того, что доказательства не могут быть найдены. Само поместье состоит из четырех крыльев: северного, южного, восточного и западного, по одному для каждой из нас, девочек, и для тех, кого мы хотим в них поселить, конечно, с одобрения остальных.
Единственный вход, ведущий в каждое крыло, находится в одном и том же месте, по бокам шестидесятифутового вестибюля. Из фойе видна только первая дюжина ступеней, сохраняя то, что находится за ними, тайна для тех, кто не приглашен подняться. Лестница в каждом крыле изгибается одинаковым образом, так что последняя ступенька из всех четырех упирается в один и тот же мраморный пол на одинаковом расстоянии, представляя собой ровную площадку.
Западное и южное крылья расположены с левой стороны комнаты, восточное и северное с правой. Если я посмотрю направо, то увижу гигантские дубовые двери, отделанные золотом, ведущие наружу, а если я посмотрю налево, то в дальней стене, параллельной входной двери, и под нависающим балконом гостиной находится еще один ряд дверей, эти больше и толще. Пуленепробиваемые. Звуконепроницаемые.
Это покои канцлера.
Как девушка-кардинал Грейсон, четыре стороны света, которые заставляют нас вращаться, мы сами являемся канцлерами, и это способ сказать, что в нашем мире наши слова перевешивают все… с небольшим принуждением со стороны наших семей, конечно. Но быть главным канцлером, это высшая точка власти. Императрица всего сущего. Или император, в нынешнем виде. Кэлвин Грейсон, он же Кэлвин Мур, хороший канцлер, но он не предназначен для того места, которое занимает. Он представляет фамилию Грейсон в целом во внешнем совете, не связанном с нашими основными четырьмя семьями.
Работа Кэлвина заключается в том, чтобы работать с теми, кто в некотором роде похож на нас, но не представляет угрозы для нашей деятельности за пределами наших округов, чтобы держать нас в поле зрения, чтобы мы могли функционировать в рамках наших собственных законов и образа жизни, так сказать, города, скрытые внутри городов. Он не имеет отношения к тому, что делаем мы. Его руки остаются нетронутыми, как и было задумано.
Он был воспитан, черт возьми, он родился, чтобы представлять наше поколение и то, за которым последует. Через несколько лет он начнет предпринимать политические шаги, медленно продвигаясь к власти, и в конце концов, когда дедушке Дельты придет время уйти из Сената, наши люди сделают все необходимое, чтобы поставить Кэлвина на его место. Как говорит мой отец, к нам всегда должны прислушиваться в правительстве. Как еще коррумпированным организациям сошло бы с рук все то дерьмо, которое они натворили, если бы у них в задних карманах не было кого-то, обладающего “законной” властью?
Главный канцлер Грейсонов, который включает в себя и поместье, и академию, должен был занять уединенную должность, но, когда наша Хелена, наш последний канцлер и двоюродная бабушка Дамиано, была найдена мертвой в своей ванне четыре года назад, Кэлвина попросили занять эту должность, что он и сделал.
