— Ты никого не обманешь, Твитч.

— Ты о чем? — Спросила я, отодвигая бутылку "Файербола".

— Я не забыла, что случилось с твоим кузеном или с теми придурками, которые пытались его убить.

— Они перерезали ему горло, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Я этого так просто не оставлю.

— Так вот почему ты дала свое обещание в больнице?

— Он чуть не умер.

— Да, я понимаю тебя, детка. Ты это знаешь.

— Да, — призналась я.

— Тогда ты не будешь делать никаких глупостей, особенно в одиночку. Ты меня слышишь?

— Это приказ, президент?

— Черт, Твитч, не делай этого.

— Она этого не сделает.

Я повернула голову, уловив глубокий, скрипучий тон голоса Аса. Должно быть, ему все еще было больно, потому что он слегка покачнулся, прежде чем опуститься на стул рядом со мной.

— Мы в этом вместе, богиня.

Инферно выглядела довольной.

— Тогда проблем не возникнет, верно, Твитч?

— Конечно, — ответила я, кладя руку на плечо Аса и слегка похлопывая его. — У нас все хорошо.

— Это не тебе решать, Твитч.

— Грим. Мы говорим о моем двоюродном брате. Он моя семья.

— Разве мы тоже не семья?

Моргнув, я открыл глаза, уловив часть спора, который я слышал между Твичи и президентом "Королевских бастардов". Ни та, ни другой не очень хорошо справлялись с тем, чтобы говорить потише. Моя дерзкая богиня стояла в дверном проеме, прямо напротив меня. Ее спина была обращена в мою сторону, из-за чего она не подозревала, что я проснулся.

— Конечно. Нас связывает братство.

— Тогда в чем проблема с тем, чтобы позволить нам разобраться с Резниковым? Эти гребаные русские торгуют валютой в виде человеческой плоти. Ты не непобедима. Жнецы такие, Твитч.

Жнецы? Я не раз слышал разговоры о них, но не был уверен, почему отделение в Тонопе называло себя именно так. Было ли это их оружием? Я не знал, и это было наименьшей из моих забот.

Мое плечо запульсировало, и я поморщился. Колющая боль сменилась постоянным болезненным пульсом, от которого перехватывало дыхание всякий раз, когда я слишком много двигался. В меня и раньше стреляли, так что не то, чтобы я не мог с этим справиться, но это было в прошлом вместе с годами, которые я провел за границей. Дерьмо, о котором мне не нравилось вспоминать теперь, когда я вышел на пенсию.

Мое тело болело и было непривычным, одеревеневшим, как будто я неделями не вставал с постели. Я ненавидел это чувство. Это полный отстой. Я был активным парнем, тренировался почти каждый день и поддерживал отличную физическую форму. После стольких лет службы в Корпусе это стало рутиной. Физкультура была таким же образом моей жизни, как прием пищи три раза в день и чистка моего оружия.

Тихо вздохнув, я продолжил слушать Твичи, гадая, что происходит в ее хорошенькой головке. Когда она закончила разговор с Гримом и обернулась, я увидел усталость на ее лице. Вместо того чтобы задать кучу вопросов, я протянул руку. Она, не колеблясь, подошла ко мне и опустилась на кровать, и я притянул ее ближе здоровой рукой. Все еще немного плечо пульсировало, но я не жаловался.

— Закрой глаза, моя прелесть. Давай вздремнем.

Я думал, она откажется и изо всех сил постарается спрятать мысли о том дерьме, которое она обсуждала с Гримом, но она прижалась ко мне. Обхватила меня одной рукой за талию прижимаясь щекой к моему сердцу, она закрыла глаза.

— Ас?

— Да, сладкая?

Она замолчала, сделав пару вдохов.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что рядом.

Легкий смешок сорвался с моих губ.

— Я весь твой, детка.

Я держал ее в своих руках несколько часов, то и дело дремля, пока Давина спала. За это короткое время я почувствовал удовлетворение, которого никогда не испытывал ранее до нашей встречи. Она дополняла меня, как бы глупо это ни звучало, и я надеялся, что она останется со мной надолго. Я никогда не был нуждающимся в отношениях. Черт возьми, я был настолько независим, насколько только мог быть независим такой парень как я. Я видел и делал такое, чего большинство мужчин никогда бы не испытали. Но Давина? Она потрясла мой мир, и я не хотел ее отпускать.

— Держу тебя, моя сладкая, — прошептал я, на мгновение крепче сжимая ее в объятиях. — Всегда.

— Запрыгивай в машину, — сказала Твичи, открывая водительскую дверь внедорожника, который она снова “одолжила” у Грима. Час назад мы поели после дневного сна. Все это время она ерзала на своем сиденье, и я заметил отсутствующий взгляд в ее глазах. Моя девочка была беспокойной.

Время выяснить, что ей нужно и как это ей дать, желательно, мы прорабатываем все детали, пока я трахаю ее. Конечно, это прозвучало грубо, но я был чертовски зависим от ее киски и не боялся признать это.

— Куда мы направляемся? — Спросил я, усаживая свою задницу на пассажирское сиденье.

— В Перекрестке недостаточно уединения. Нам нужно отвлечься.

Отвлекающий маневр?

— Тебя беспокоит Резников?

— Да, но что я могу с этим поделать, а? — Она разочарованно выдохнула, ударив ладонью по рулевому колесу.

— Эй, — упрекнул я, — что происходит? Ты можешь всегда поговорить со мной, — мягко напомнил я ей.

— Я знаю, Ас.

— Тогда что тебя беспокоит?

— Я ненавижу, когда я не контролирую ситуацию, — призналась она, скорчив гримасу. — Серьезно, мы спасаем этих девушек и убиваем нескольких торговцев людьми, но Резников убегает, и мы ни хрена не можем с этим поделать? Мы просто сидим и ждем, когда он сделает еще один ход? Мне это не нравится.

— Да, я понял тебя, прелесть. Это дерьмово. Не собираюсь лгать.

— Тогда ты понимаешь, как хреново я себя чувствую, я беспокоюсь.

— Конечно. Ты думаешь, морским пехотинцам не знакомо что такое терпение? Блядь. Девиз Корпуса "поторопись и жди". Сводил меня с ума, черт возьми.

Она ухмыльнулась.

— Держу пари.

— Но такова жизнь, красавица, — напомнил я ей. — Мы не можем контролировать ничего, кроме самих себя.

— Да, я думаю, ты прав.

— Скажи это еще раз.

— О, заткнись, — рассмеялась она. — Я достаточно уверена в своей женственности. Я могу признать, что мой мужчина знает свое дело.

— Что ж, спасибо тебе, дорогая, — прохрипел я со своим лучшим южным акцентом.

Твичи хихикнула.

— Спасибо. Мне это было нужно.

— Я знаю все, что тебе нужно, богиня. Давай найдем место, где можно переночевать, и я тебе покажу.

— Знаешь что? Я собираюсь поддержать тебя в этом.

— Сделай это, — простонал я, мой член напрягся, когда я представил все способы, которыми я скоро буду трахать ее.

— Черт возьми, Ас. Перестань так на меня пялиться, пока я не съехала на обочину, и мы не трахнулись в машине.

— Кто сказал, что мы не можем? — Спросил я с лукавой ухмылкой.

— Твое плечо, — указала она, бросив на меня строгий взгляд. — Мы должны быть осторожны.

— Разве я говорил, что хочу быть осторожным? Черт возьми, нет, детка. Ты съезжаешь на обочину и оседлываешь мой член. Прямо, блядь, сейчас.

Не давая ей возможности возразить, я расстегнул молнию на джинсах, вынимая свой член. Она посмотрела в мою сторону, прикусив нижнюю губу, и я начал поглаживать его по всей длине, зашипев, когда мои бедра дернулись.

— Ас.

— Нет, моя богиня.

Она застонала, съезжая с дороги. Тонировка внедорожника была довольно темной, но это не означало, что люди не могут нас увидеть, если присмотрятся достаточно близко. Мне было все равно. Пусть они смотрят.

— На заднем сиденье больше места, — объявила она, открывая дверцу и соскальзывая с водительского сиденья.

Я последовал за ней, стараясь не потерять джинсы, когда присоединился к ней. Моя задница опустилась, и она помогла мне раздеться, оставив рубашку, так как поднять руку было бы почти невозможно. Забинтованным плечом, я мог немного двигать, но делать что-нибудь еще, вероятно, заставило бы меня потерять сознание от боли.