Тогда юноша, весь пламенеющий от азарта, понёсся вслед за лисицей глубоко в чащу, где уже заканчивались сосны, заметно уступая густым зарослям, в глубинах которых похрапывал старик Леший. Впрочем, уже не похрапывал, а грозно махал маленьким кулачком.

– Совсем молодежь разгулялась! Никакого спасу нет от вас, негодных! – фыркал совсем по-старушечьи.

– Не то слово, – тихо согласилась ведьма. Кажется, со сбором и прогулкой пора заканчивать, иначе потом перед половиной лесных жителей извиняться придётся за беспощадность. Тут хоть всю жизнь травы-ягоды рви, всё равно – на каждого не напасёшься!

3.

– На вот, понеси, – Кёльберг пытался всучить в пасть Тэми добротный и пахучий зелёный пучок, – а то болтаешь много.

– Маарррртааа! – лисица взревела по-волчьи. – Можно я ему глотку перегрызу чисто случайно?

Ведьма спокойно шла впереди и старалась не обращать внимания на творящийся за плечами дурдом. Домой они возвращались с руганью, песнями (иногда это одно и то же) и играми, словно затянувшаяся прогулка ни капли не утомила.

– Даже я уже подумываю, что у вас мозги одни на двоих, – фыркнула ведьма и пошла ещё быстрее, чтобы оторваться от этого балагана, а не возглавлять его.

Фраза Марты вызвала ещё большую вспышку. Кёльберг незаметно подобрался к сестре и хватанул ту за подол платья. Каким чудом не разлетелось всё, что было кропотливо собрано, остаётся лишь догадываться. Ведьма даже не вздрогнула – саданула локтем гадёныша и зашагала себе дальше.

Тэми в очередной раз показала ворону язык и присоединилась к подруге, ступая рядом и горделиво покачивая венком.

– Женщины, – многозначительно вздохнул юноша и поспешил занять место по левую руку своей сестры, чтобы не уступать лисице ни в чём.

1.

Зазвенели колосья, едва заслышав крики утренних петухов. Селяне повалили все вместе: женщины тащили с собой детей, а мужчины с орудиями труда устремились к центру поля. Вот он – великий праздник Лугнасад, обозначавший сбор урожая и подготовку к жестокой зиме!

Серп, запущенный нехилым детиной ростом с молодой дуб, замер у окраины леса, аккурат рядом с носом лисицы. Та собралась было его заинтересованно обнюхать, но Кёльберг покачал головой.

– Я тоже хочу с ними играть! – решительно заявила Тэми.

– Поиграем позже, – ведьма растянула губы в улыбке.

И не обманула: пока девки кружились в танце, размахивая во все стороны длинными косами, цветастыми юбками и бисерными поясами, троица разлеглась на росистой траве и не без интереса наблюдала за огроменной охапкой пшеницы – святым местом и обиталищем полевой русалки. Сама она притаилась в глубинах и ждала повода, чтоб улизнуть от человеческих рук и пуститься в бега.

– Впервые вижу русалку без рыбьего хвоста, – Тэми покосилась на её травянистый подол юбки – чего в нём только не было! И цикорий, и зверобой, и лён, и пшеница, и ячмень, кое-где даже проглядывали листики дуба и зелёные жёлуди. Не русалка, а невеста Лешего прямо-таки!

– Я, вообще-то, в поле обитаю, а не на болоте! – заскрежетала зубами та.

– Вот она! – коренастые парни ринулись толпой, заметив мелькнувший вдали венок. Царевна полей выпрямилась во весь рост и тут же растворилась в воздухе, оставив шлейф дивных листьев. Кёльберг довольно потряс мешок с семенами, чтоб услышать изнутри звонкое и возмущённое «Ай!»

Тем временем на поиски местной нечисти бросились все, кому не лень – остальные крутились у ворот пекарни или пивной.

В игру включилась и Тэми – как понеслась с выпученными глазами по полю на всех четырёх лапах. Кто-то уж было схватился за вилы, чтоб спровадить лисицу обратно в лес, но староста деревни знаком повелел не трогать – негоже злить природу в Лугнасад, если та, конечно, не приносит вреда.

А русалка со вскриком вывалилась из мешочка, цапнула пальцами плечо перевёртыша*, затем перепрыгнула через стог сена и осела у колодца, игриво подмигивая Водяному, который высунулся из своей обители, чтоб разругаться на нерадивую молодёжь за шум.

– Ищи-свищи, – усмехнулась Марта, глядя, как упорно роятся мужики в золотистой траве, разгребая пшеничные заросли огромными руками.

– Как в воду канула, – жаловался деревенский староста. Тэми согласно кивнула и принюхалась – в воздухе пахло злаками и свежей выпечкой, но не беглянкой.

– А ты не дурак, – хохотнула Марта. – Полевых цариц почти за пазухой носить!

– Чтоб тебя Полоз побрал! – совершенно не по-девичьи выругалась оная на Тэми – та клацнула челюстью в сантиметре от изумрудного платья, но поймать-таки не успела.

– Не девка, а самый настоящий чёрт! – чертыхнулся змеевидный комок, показавшийся на мгновение из-под ветвистой берёзы. – Ух я б её!

А пляска всё продолжалась. Тэми скалилась, а её соперница звенела колокольчиками то у домов деревенских, то у логова Лешего, то возле детишек местного батюшки, особое внимание уделяя последним. Так и пролетел ясный день.

На закате по всему полю запустили цветасто-янтарное колесо, означавшее начало трудных работ. Как прокатилось оно с шумом-гомоном, так и зажглись огни повсеместно, и вступил в полную силу праздник с песнями-плясками. Даже лисице досталось – с лукавой усмешкой щеголяла среди пышущих красками платьев с колоском у правого уха и подкрадывалась к подвыпившим мужикам в образе юной красавицы, которая словно спустилась с небес, освещая медью дорогу. Но стоило лишь протянуть руку навстречу желанной страсти, как красна девица тут же покрывалась туманом, а за спиной раздавался дикий хохот. Пока отупевшие от вожделения крестьяне протирали глаза, Тэми по другую сторону деревни каталась в истерическом припадке и делилась своими похождениями с подругой-ведьмой.

– А этот куда повадился? – вскрикнула Марта, заметив, как Леший в виде статного юноши увивается за поющим хороводом. – То есть как в лесу порядок навести, так силушек у него нет, а как за девками таскаться!..

Полоз понимающе кивал, сверкая мёртвыми глазами, которые нет-нет, да и переливались мёдом. Тэми хотела было схватить змеёныша и протащить его через всё село в зубах, но вовремя остепенилась – отравится же! Хоть и не по душе он ей был – уж слишком скользок и противен.

– А ты чего ни с кем не играешь, а? – царевна вынырнула из-под ковыля и подхватила Полоза под белы руки, поближе к кострам, перепрыгивая через пламя босыми ногами.

Марта пила, плясала и снова пила. С кем – и сама уже не знала толком, главное, что внутри кипело тепло, отнюдь не похожее на райское, напротив – как вулканья лава. До того яркое, что и поётся, и пляшется, и хохочется, порой – одновременно.

*перевёртыши – так презрительно называют человекоподобных существ, которые способны обращаться в животных.

2.

Едва первые лучи озарили лесные кроны, нечисть растворилась-разлетелась-расползлась (кто как уж) и принялась за повседневные дела. Только хмельной Леший остался, чтоб пожевать горячего воздушного хлеба да поглядеть, как купается в речке молодёжь. И стащить сарафан, да не простой, а с кружевной обережной вышивкой!