***
Вот так вот от меня и ускользнул и сгинул в туманной неизвестности чудесный янтарный мундир, без лампочек и без батареек, и сама Лизавета Петровна, которую я в молодости довольно хорошо знал, а она меня забыла. Да и многие знали, чего греха таить. Просто сейчас они проходят мимо, как будто бы ничегошеньки не случилось, и вот идут себе по Садовой или по Гороховой, потупя взор, рассматривая мокрые следы на асфальте. Что же касается янтарного мундира, который она столь неаккуратно сбывала абы кому с рук, то его прежнему владельцу он вряд ли принес слишком уж много счастья.
***
От него происходит и тянется цепочка загадочных и труднообъяснимых событий, растолковать которые порою просто невозможно. Вот как например мужу Лизавет Петровны посреди бела дня отвинтило голову? Откуда прилетело каленое ядро? Как это Лизавета Петровна каталась на лодке с Вячеславом Самсоновичем? По всем документам выходит, что упомянутый Вячеслав Самсонович – это персидский слон, присланный в наш город из-за границы в качестве живого подарка, для увеселения и приятной беседы. Если б Лизавета Петровна села с ним вместе в лодку, тем более в прогулочную, он бы ее непременно раздавил в лепешку.
***
Янтарный мундир, который бог весть как попал в ее плутовские и ловкие руки – и которым она торговала впопыхах для ежедневного пропитания, принадлежал еще раньше одному моему знакомому армейскому сухопутному капитану. Гвардейскому – или не гвардейскому – уже толком не помню. Разве это важно? Но прямо вот тут-то, с этого самого места и начинаются, можно сказать, чудеса. С одной стороны, вроде все сон, выдумка. С другой – чистейшая и сногсшибательная правда.
Директор нашего департамента так и сказал мне: «ты, голубчик, бросай свои дела, свои никчемные карандаши и бумаги, ступай в город и немедленно выясни первопричину наших чудес. Государь волнуется, а государыня так и места себе не находит. Особа она, при всей своей божественности, впечатлительная, и все беспокоится, тревожится, не начнут ли тут столбы говорящие вдоль по улицам ходить. Ты только представь себе. Представь себе ходячий столб где-нибудь на Миллионной улице. Ужас, да и только. Заглядывает к ней в окошко. Ты уж, голубчик, докопайся до истины».
Я говорю директору «так точно-с, ваше сиятельство, докопаюсь» а сам и рад исполнить его поручение – чтобы не торчать лишний раз в душном департаменте, посреди пыли и дохлых мышей, а прошвырнуться за казенный счет на свежем воздухе. В говорящие столбы я ни капельки не верю, но есть у меня кое-какие личные причины. Ну так что ж. Если г-н директор не против, начнем наши изыскания.
Мокрая голова
Я шел себе прочь от Сенной площади. Навстречу, по мокрым сугробам, плелись и кувыркались какие-то скрюченные и скособоченные тени и исчезали в каменных закоулках. Сырой и влажный ветер сорвал с меня треуголку и она укатилась черт знает куда. Мне по чину и по моему общественному положению прописана треуголка колоссальных размеров, она с трудом пролезает в трамваи и подворотни. Прохожие часто воображают, что это мне на голову взгромоздилась какая-то дикая бесноватая кошка или еще какая-нибудь малоприятная тварь, решившая полакомиться чем бог послал, например – моими драгоценными сверхпродуктивными мозгами – и сочувствуют мне. Но я всем говорю, что это совсем не кошка. Уж поверьте. Только теперь голова моя и мокрая, и голая, насморк и ангина неизбежны, начальство тоже, конечно, заметит пропажу и будет вякать где треуголка. Господи, ну почем я знаю. Надобно, конечно, ее непременно найти. А то вслед за ангиной подоспеет и холодная гауптвахта. Ну уж нет.
О господи, думаю. Поводов для особой всеобщей радости не было абсолютно никаких, а я шел себе, с непокрытой головой, погруженный в свои самые сокровенные мысли. Как прикажете объяснить многие события и поступки, произошедшие еще относительно недавно, на моей памяти? Подозреваю, что во всем виноват некий природный катаклизм, случившийся в нашем благословенном городе два-три года тому назад. Государь повелел особо об этом не распространяться и не болтать понапрасну направо и налево. Ну, может это была ледяная комета, которая однажды, поднимая тучи едкого дыма и хрустальных брызг, шлепнулась в Екатерининскую канаву – или прямо в Мойку около года тому назад. Не знаю, все довольно засекречено. Или она угодила в Гостиный двор? В любом случае перемены огромны. А может, и не было никакой ледяной кометы. Откуда бы ей тут взяться. Полагаю, это сам громовержец Юпитер, пребывая в глубокой божественной меланхолии, запульнул в нас одну из своих разящих молний, каждая в миллион триллионов вольт, не понимаю, честно говоря за что, наверное, за какой-нибудь там пустяк. И после этого мы оказались вроде как внутри мрачноватой, печальной, грустной, но очень даже поучительной и нескончаемой сказки.
***
Я сам сколько раз слышал на Сенной, от подвыпивших торговцев и торговок, что в Ждановке и даже в Обводном канале завелись чудесные сладкоголосые речные девы, а под Троицким мостом наблюдали как-то гигантского осьминога. Но за такие нелепые слухи я бы бил прямиком в рожу, прошу прощения, причем очень даже больно. Нету под Троицким мостом никакого осьминога. Мне лично он пока еще не попадался. А речные девы если где-нибудь и есть, то только на Шпалерной улице. Но это (хи-хи-с!) совсем уже другая история. Вообще, конечно, через них много народу пропало, и штатских и военных. Гиблое и скверное местечко, чего греха таить. Это уж никак, никакими архивами не скроешь, и никаким гусиным пером не вычеркнешь.
***
Крепость бабахнула, и все кругом вдруг завертелось чуть быстрее и проворнее, все поехало и побежало. «Что ж – подумал я – начнем». Для начала надо бы отыскать несчастную треуголку, сгинувшую в безвестной сырой и запутанной подворотне. Но можно же, при известной ловкости, совместить оба занятия. Поиски треуголки. Поиски янтарного мундира. Поиски капитана. Поиски той самой точки – с чего все началось.
***
Трудно себе представить, чтобы некий слон, тем более персидский, работал бы в таком уважаемом и серьезном заведении, как наш Департамент морских и небесных коммуникаций. Слона бы там не потерпели, а вышвырнули бы взашей, руками и ногами, надавали бы пинков – да еще бы и собак натравили. Ну, тут можно заранее договориться и условиться, что это был совсем не слон, а просто так, человек слишком уж больших и внушительных размеров и пропорций, чья невесомая душа, под давлением внутренних и внешних обстоятельств, неблагоприятных погодных условий, нерасположения начальства и т.п. распадается на мелкие кусочки, словно старая потресканная тарелка, чашка, плошка или кружка, и лишь большое мудрое и доброе сердце все еще бьется и колотится где-то там глубоко глубоко внутри. Мне ли не знать? Осталось лишь раздобыть или сшить по размеру огромный мундир, семиаршинную шинель или – как в моем уникальном случае – набедренную повязку. Пара пустяков, честно говоря.
***
Или все было ровно наоборот – и неотвратимые космические и катастрофические обстоятельства, взявшись рука об руку, навалившись вдруг на наш город, усадили слона за широкий письменный стол – и заставили чертить мудреные чертежи? А потом, а потом даже катать доверчивых волооких девушек, веселых вдовушек, курсисток и гимназисток, по нашим прекрасным рекам и каналам на быстроходной прогулочной лодке. Ну почему бы и нет. Да и какая разница? Представляю себе, как его руки, или если так угодно, передние конечности довольно крепко держат немецкий простой карандаш, хороший и добротный по своей сути, и чертят – и чертят на белоснежной шершавой бумаге причудливые и замысловатые маршруты морских кораблей и небесных светил. И юная несмышленая барышня, под скрип уключин и далекое позвякивание ночных трамваев, возьми и скажи: «Ах, Вячеслав Самсонович, наши сердца должны быть едины». Ну, и ледяного петушка он ей там наверняка всучил, куда уж без этого.
По этой же загадочной причине Лизавет Петровна понесла своему безголовому мужу сметану и яйца, чтобы он поел бы, перекусил бы хоть чуть-чуть по пути в царствие небесное. Ну почему бы и не перекусить? «Кушай, батюшка, кушай родненький, сметанка жирная, калорийная». Дорога впереди дальняя, утомительная, еще дальше и длиннее, наверное, чем от Сенной до злополучного Аптекарского моста. Может, там по лестнице еще вон сколько карабкаться. Руками и ногами. Лестинца крутая. К вечеру точно не управишься.
