«То же самое следует сказать и о кибернетическом подходе к общебиологическим явлениям. Недаром в редакционных статьях в сборниках “Проблемы кибернетики” говорится о том, что “для живой природы характерно наличие иерархии управляющих систем” (см. предисловие к статье Э. Эфроимсона в вып. 5). Но раз существует иерархия управления, то с неизбежностью возникает вопрос о том, что же или кто же служит главным командиром. Таким может быть только начало, ни от кого и ни от чего не зависящее, или, другими словами, господь бог. К этому неизбежно ведет логика представления об “управителях”, независимо от того, сознают или не сознают это сами сторонники этой концепции. Таким образом, в полном соответствии с логикой любого идеалистического направления концепция “управителей” жизненными явлениями ведет к поповщине».
Так, маскируя свои схоластические построения ссылками на логику, рецензент пытается запутать ясный вопрос. Далее мы опускаем несколько страниц невежественного разбирательства перечисленных статей, которые кончаются так, как, впрочем, и должны были кончиться:
«Таким образом, никаких научных оснований для кибернетического подхода к явлениям наследственности и эволюции не существует. Наследственность, как показал академик Т.Д. Лысенко, это не вещество и не механизм, а основное свойство живого, заключающееся в способности живого тела требовать для своего роста и развития определенных условий и по-своему реагировать на те или иные условия. При таком понимании наследственности, а оно есть единственно правильное, материалистическое понимание, отпадает возможность приложения кибернетики к общетеоретическим вопросам биологии. Можно, во всяком случае, утверждать, что в мичуринском учении кибернетический подход неприменим. Для приверженцев диалектико-материалистического метода в биологии это обстоятельство должно служить лишь подтверждением правильности самого мичуринского учения. Наследственность — явление биологическое (это же относится, например, к эволюции); ее можно и нужно изучать с применением различных математических приемов, но сводить ее к математике или физико-химии, как это пытаются делать те, кто рассматривает наследственность как поток информации, конечно, нельзя».
Но это еще, оказывается, не конец. Демагогическое красноречие обладает одним магическим свойством — оно неиссякаемо и черпает свою энергию из самого себя. Это, кажется, единственный реальный механизм перпетуум-мобиле в природе. Читаем дальше:
«Имеет ли какое-либо практическое значение приложение кибернетики к общетеоретической биологии? Нет. Больше того, можно сказать, что ни математики, ни сторонники корпускулярной генетики (вейсманисты-морганисты и т. д.) не делают попыток хоть как-то связать кибернетический подход с практикой сельского хозяйства или медицины. Об этом свидетельствуют материалы, опубликованные в сборниках “Проблемы кибернетики”».
И, набрав в легкие побольше воздуха, рецензент всей своей силой «сокрушает» крамольные с его точки зрения сборники.
«В связи со всем сказанным на предыдущих страницах возникает естественный вопрос, целесообразно ли продолжать печатать в следующих выпусках сборника “Проблемы кибернетики” материалы по общетеоретическим вопросам биологии, т. е. по генетике, теории развития органического мира и т. п. На этот вопрос следует ответить отрицательно. Такой характер ответа вызывается, по крайней мере, двумя соображениями.
Во-первых, сборники “Проблемы кибернетики” предназначены для “научных работников и инженеров, соприкасающихся в своей деятельности с кибернетикой” (из предисловия редакции к вып. 1). Биологи явно не относятся к этой категории и потому эти сборники, конечно, не читают и не могут читать: без того много чисто биологических изданий, которые едва успеваешь просматривать. Для лиц же, соприкасающихся с кибернетикой, материалы, подобные тем, что напечатаны в предыдущих выпусках сборника в статьях по вопросам общей биологии, не могут представить никакой ценности. Как было показано выше, надежды на отыскание более “компактных способов информации” в клетке организма ни на чем не основаны и оправдаться не могут. Таким образом, эти статьи лишь занимают место в сборниках, препятствуя тем самым публикованию полезных материалов по самой кибернетике. Этим наносится несомненный вред делу развития кибернетики в нашей стране».
И рецензент дает совет передать эти статьи в различные специальные журналы (как видно, для того, чтобы ему самому и одинаково с ним мыслящим было легче расправляться с выскочками-кибернетиками).
«Нет никакого сомнения, что от этого была бы польза и авторам статей, так как это избавило бы их от опасности печатания вздорных высказываний, ну, а то, что все-таки останется, будет по достоинству оценено компетентными читателями. Ясно, что ни редакция, ни читатели сборников “Проблемы кибернетики” не могут достаточно критически оценить общебиологические статьи».
Автор опытен и понимает, что одна лишь его рецензия не может очистить отечественную кибернетику от «опасных» для нее приложений к биологии. Поэтому бдительный рецензент, заранее предчувствуя контрудар, указывает на средства профилактики:
«Не следует только решать вопрос таким образом, что редакцию сборников следует пополнить биологами. Это окажется без пользы, так как настроенность редактора (А.А. Ляпунова) хорошо известна и он пригласит в редакцию тех же Шмальгаузена, Эфроимсона или Малиновского, а то и еще того хуже…» Толку от этого не будет все равно, а «интересы самой кибернетики так и останутся ущемленными».
Перечитайте последний абзац, не пожалеете. Если бы Салтыков-Щедрин был жив и заинтересовался сатирико-кибернетической темой, лучшего произведения ему бы не создать! Не знаю, кто автор этого шедевра, но его устрашения оказались «без пользы» и «еще того хуже» — они оказались в руках Берга.
Разве это первый документ, пропитанный логикой невежества, попавший в руки Бергу! Впрочем, не будем рассуждать на эту тему и отбивать хлеб у Эразма Роттердамского, автора «Похвального слова глупости».
— Это январь 1962 года, учтите, — волнуется Берг, — что я сделал? Очень просто. Я размножил этот шедевр в двухстах экземплярах, послал известным ученым и получил от них заключения. Какие это были заключения — сами понимаете. Потом собрал эти материалы и решил посоветоваться в президиуме академии и Центральном Комитете партии. Совет был мудрым: не ограничиваться мнением нескольких десятков ученых, а созвать сессию биологического отделения Академии наук и устроить широкую дискуссию. Так мы и сделали. Кроме того, выпустили книгу «Биологические аспекты кибернетики», провели Всесоюзную конференцию по философским вопросам кибернетики.
Так сообща разобрались и вынесли свое решение.
Решение сессии общего собрания Отделения биологических наук Академии наук СССР, посвященной биологическим аспектам кибернетики, было убийственным для «доброжелателей» кибернетики вроде автора удивительной рецензии. Сессия подтвердила, что на современном этапе развития биологической науки внедрение в нее методов кибернетики является настоятельной необходимостью: «Сессия обращает внимание на настоятельную необходимость дальнейшего быстрого и всестороннего проникновения математических и кибернетических методов исследования в различные отрасли биологических наук. Сессия подчеркивает, что для более широкого внедрения кибернетики в биологию необходимо усилить совместную работу ученых различных специальностей. Сессия считает целесообразным расширение публикаций в области биокибернетики, в частности в сборниках “Проблемы кибернетики”».
В работе сессии приняли участие восемьсот человек, на пяти заседаниях было заслушано двадцать докладов. Эти люди делали советскую биокибернетику. В докладах говорилось о достижениях и трудностях. Советская биологическая кибернетика существовала, развивалась, набирала силы.
Примерно в это время известный немецкий кибернетик К. Штейнбух пишет: «В СССР в последнее время привилегированное положение кибернетики официально закреплено в Программе КПСС. Там царит деловая активность. Эта активность проявляется как в широкой популяризации идей кибернетики среди населения, так и в создании больших научно-исследовательских институтов в Москве, Киеве и Новосибирске».
