Сгруппированные в вычислительных центрах, связанные автоматическими линиями с производством, транспортом, энергетикой и сельским хозяйством, электронные машины ближайшего будущего обеспечат задачи непрерывного и оптимального планирования и управления.

Сейчас нет более важной задачи, чем скорейшая разработка и широкое внедрение в народное хозяйство средств электронной автоматики.

В случае задержки решения этой важнейшей задачи указания новой Программы партии не смогут быть выполнены полноценно в назначенные сроки. Это должно быть совершенно ясно всем. Недооценка серьезности этой ситуации будет нам стоить огромной потери времени и колоссальных, ничем не оправданных затрат. Я не знаю, как сформулировать это положение еще яснее!

Далее Берг особо подчеркивает важность и органичность кибернетических методов управления для социалистического государства с плановой экономикой. Это кардинальная проблема и для капиталистических стран. Но в капиталистическом мире не может быть речи о планировании всего хозяйства. И все же крупные объединения считают выгодным содержать вычислительные центры, помогающие им вести более успешную борьбу с конкурентами в своей стране и за ее пределами.

Но возникает важный вопрос, можно ли сознательно и целеустремленно управлять таким сложным и большим народным хозяйством, как наше? Нет ли тут увлечения? Не слишком ли много трудно учитываемых случайностей влияет на реальный ход событий? — предупреждает Берг возникающие сомнения.

— Скептицизм не имеет никаких оснований, не следует преувеличивать трудности и терять веру в силу науки. Статистика позволяет изучать процессы, в которых действуют случайные силы. Нужно разумно применять статистику к изучению хозяйственных проблем. В истории народов было немало примеров неправильного толкования возможностей человека, бравшего на себя трудные задачи управления большими коллективами людей.

— Невольно вспоминается, — говорит он, — трактовка Львом Толстым событий, происходивших на Бородинском поле 25 августа 1812 года. С одной стороны — самовлюбленный и загипнотизированный своим могуществом и талантом Наполеон, с другой — старый, больной аристократ Кутузов, лично храбрый и честный, но давно утративший веру в возможность главнокомандующего по-настоящему влиять на ход событий во время сражения. В какой же степени, по мнению Толстого, они оба управляли ходом битвы?

Берг зачитывает несколько отрывков из «Войны и мира»:

«Весь этот день 25 августа, как говорят историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуждая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам…» В результате появилась знаменитая диспозиция. «Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, если позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, заключала в себе четыре пункта — четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было выполнено». Но в диспозиции было сказано, что «по вступлении в бой будут даны приказания, соответствующие действиям неприятеля, и потому могло казаться, что во время сражения Наполеоном будут сделаны все нужные распоряжения. Но этого не было и не могло быть сделано потому, что во все время сражения Наполеон находился далеко от него, что (как это оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно его распоряжение во время сражения не могло быть исполнено».

Так Толстой пишет про Наполеона. Теперь о Кутузове:

«Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, боровшихся со смертью, нельзя одному человеку, и, зная, что решают участь сражения не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти».

— Конечно, Толстой не прав и преувеличивает, — делает вывод Берг, — и Наполеон и Кутузов в какой-то мере руководили ходом событий, именно в той мере, в которой они располагали информацией и средствами ее передачи. Даже в сложных условиях боя они все же могли доводить до исполнителей свои распоряжения. Но в анализе ситуации сказывается философская концепция Толстого: все предопределено, надо покоряться неизбежному, не сопротивляться даже злу… Такая точка зрения для нас совершенно неприемлема. Утверждение о неуправляемости сложных процессов весьма родственно взглядам Толстого. В такой же мере, как не существует непознаваемых явлений, а имеются лишь еще не познанные, в такой же мере нет неуправляемых процессов — существует лишь несоответствие между сложностью решаемой задачи и методами и средствами ее решения. Кибернетика расширяет круг управляемых процессов, в этом ее особенность и заслуга. Она может помочь управлять жизнедеятельностью в живой природе, целенаправленностью труда организованных коллективов и воздействием человека на машины и механизмы.

…Это лишь одно из многочисленных выступлений Берга, который понимал, что прежде всего надо рассказать и доходчиво объяснить широким массам, что такое кибернетика. Только после этого можно ждать притока людей в эту область, только так можно выбить почву из-под ног тех, кто процветает благодаря отсутствию настоящей информации (говоря языком новой науки) о сути и задачах кибернетики.

Берг много выступает на научных конференциях, журналистских диспутах, в студенческих аудиториях, страстно пропагандирует возможности новой науки об управлении и не устает повторять:

— Пройдет время, мы создадим самую передовую в мире электронно-вычислительную технику. Мы будем строить коммунизм на базе самого широкого использования кибернетических машин. Связанные с производством, транспортом, энергетикой и сельским хозяйством, электронные машины обеспечат наиболее совершенное планирование народного хозяйства, четкое

ПАРАЛЛЕЛИ

УГЛУБЛЯЮТСЯ

ЧЕМ НЕ ГОЛЕМ!

Когда советские кибернетики перестали тратить часть усилий на споры, а сосредоточились на своих прямых обязанностях, их детища — кибернетические машины начали делать быстрые успехи.

Электронные машины взбираются все выше по лесенке возможностей. Они становятся «сознательнее», «умнее»! И относятся к ним уже совсем не так, как к безграмотным помощникам, а как к советчикам.

За короткий срок они прошли три свои машинные цивилизации. Сначала их применяли для регулирования лишь тех агрегатов и процессов, поведение которых досконально изучено и известны оптимальные режимы регулирования и управления. При этом электронные вычислительные машины не отличались от классических регуляторов старого типа, поддерживавших регулируемый процесс на заранее рассчитанном уровне или изменявших его по наперед заданному закону. И им было безразлично, если в управляемом объекте что-то почему-то нарушалось: какая-то деталь ломалась (если это станок), изменялось качество топлива (если это печь для варки стекла, стали или чугуна). Они просто не были в состоянии «сообразить», что теперь надо действовать иначе, чем им приказано. Поэтому в сложных или аварийных случаях машина, слепо следуя заданной программе, управляла не наилучшим образом. Она оставалась лишь дисциплинированным исполнителем, неспособным ни к какому творчеству. Таким оказался автопилот, вернее — один из его вариантов.

На испытании конструктор и летчик для страховки сидели в пилотской кабине. Все шло хорошо, но приземлились они совсем не там, где полагалось. До аэродрома не долетели. Оказывается, самолет обледенел. Но вместо того чтобы изменить режим работы двигателя, автопилот слепо выполнял заданную программу, в которой не была учтена возможность обледенения.

И горючего не хватило. Однако сумей автомат учесть изменившиеся условия и подобрать соответствующий режим двигателя, они могли достичь цели. Это была первая стадия цивилизации. Скажем, каменный век машин.

А затем машины научились управлять объектами, поведение которых можно было описать математическим путем, но не были известны наилучшие пути управления. Тут уже они проявили себя как «разумные существа», способные сравнивать, анализировать и проявлять «смекалку».